Редкостная Золушка (СИ) - Руж Роксэн

Роксэн Руж

Редкостная Золушка

Тук-тук

Стальцова Надежда Сергеевна — лучший предприниматель года.

Надо же.

Я крутила в руках журнал, то и дело бросая взгляды на свою фотографию на глянцевой обложке. Подождала, когда помощница принесет кофе — крепкий, с горчинкой и очень горячий. Не люблю разбавленность и полумеры.

— Спасибо, Танюша, — поблагодарила я.

— Примите еще раз мои поздравления, Надежда Сергеевна. Вы заслужили это звание, — сказала моя помощница, глядя на журнал.

— Спасибо, Танюша, — еще раз поблагодарила я. Дождалась, пока за помощницей не закрылась дверь с той стороны, сделала еще один глоток бодрящего напитка и принялась за чтиво.

В статье было мало биографических данных. Родилась, училась, работала…

Как же хорошо, что я вернула свою девичью фамилию и в этой статье нет даже косвенного упоминания о моем супруге. Бывшем, слава Богу, супруге.

Как нет упоминания и о нынешнем любовнике, чье семейное положение, думаю, очень пошатнулось бы, узнай его жена о наличии меня в их жизни.

Было ли мне стыдно? Нет, ни капли.

Мне было удобно. Андрей приезжал ко мне, когда того требовало мое здоровье. Не надоедал своим присутствием, необходимостью поддерживать беседу за семейным ужином, не изводил валяющимися носками перед кроватью.

Андрей был хорошим человеком, пока жил на своей территории.

Дальше шло повествование обо мне, как о предпринимателе.

… приехала в город с копейкой в кармане.

Да, как не крути, а любит у нас народ в сказки верить.

Копейка была солидной, практически три миллиона рублей. Тогда эта сумма казалась мне запредельной, сейчас же я могла позволить купить себе сумку, стоимость которой была бы не намного меньше моего стартового капитала.

Мой взгляд зацепился за напечатанный жирным шрифтом вопрос от журналиста: "Кому вы обязаны своим успехом, как вы считаете?". Конечно, я ответила, что себе и только себе.

Но были в моей жизни еще три человека. Здесь о них не упоминалось, да и не будет никогда упоминаться. Разве что в моих мыслях.

Я продолжала всматриваться в буквы, совершенно не понимая смысла слов. Слишком глубоко задумалась, но из-за резкого стука в дверь подпрыгнула на кожаном кресле, покрываясь, кажется, от самого позвоночника мурашами страха.

Тук-тук и так по нарастающей. Совсем как тогда.

— Да! — рявкнула я, пытаясь сбросить с себя липкие щупальца страха.

В кабинет заглянул наш программист. Он сегодня собирался проверить мой компьютер — последний тупил по страшному. Хотя, так же как и первый.

— Я сколько раз говорила не тарабанить в мою дверь! — сказала я, отбрасывая на стол глянцевый журнал.

Вероятно, программиста нашего я испугала еще больше, чем он меня.

— Пппростите, Надежда Сергеевна. Я позже, наверное, зайду.

— Еще раз постучишь в дверь и вылетишь с работы, — сказала я, понимая насколько глупо звучит это со стороны. Ну, постучал, ну со всеми бывает. Но только не здесь.

Тук-тук.

Да, раньше по этому звуку я могла вычислить, сколько спиртного употребил мой бывший муж, сколько еще ему потребуется выпить, чтобы догнаться до кондиции.

Я шла открывать дверь, так как стадия опьянения, судя по стуку, когда не можешь попасть в замочную скважину ключом уже наступила.

— Надька, — тут же окутывало облако перегара, а пустые зеркальные глаза смотрели сквозь меня. Да, то время прошло, когда я была Надеждой. Оно сменилось на то, где мне с порога летело привычное "Надька", а когда дверь закрывалась, отсекая нас от внешнего мира, в мою сторону летело еще что-нибудь.

Это могло быть шапкой, курткой, ботинком, а могло быть и кулаком.

Я знала по его выражению глаз, что же сегодня в меня полетит. Поэтому была готова юркнуть в смежную комнату, где подпирала дверь старой швейной машинкой, в спокойное время, замещающей мне полку под цветы.

Нет, муж меня любил, по крайней мере, пока я оставалась его Надеждой. Но, как то раз, в самый первый раз, когда мое имя стало видоизменяться, он меня толкнул. Потом же прижал к себе так быстро, что я даже не поняла, что такого между нами сейчас произошло.

Потом он стал толкать меня регулярно, словно прощупывая грани дозволенного. А потом он просто ударил. Без причины

В тот вечер стук в дверь был агрессивным. Я знала, что у мужа сегодня зарплата и что он придет "на рогах", но не думала, что на таких.

Заранее в комнату притащила ведерко на тот случай, если захочу в туалет, а супруг все еще будет сидеть на кухне, обнимаясь с рюмкой. Да, лучше уж в ведро, чем в пластиковую бутылку, горлышко которой пришлось срезать, чтобы не сходить мимо.

На этот раз он не ждал. Налетел на меня прямо с порога, даже не дав возможность закрыть дверь, чтобы никто из соседей не увидел мой позор.

Страх и адреналин сделали свое дело, я впала в ступор, закрывая лицо ладонями. Только бы не синяк, Боже, только бы не синяк.

Но к концу нашей с ним встречи у порога над глазом подсвечивал налитый синевой фингал, из губы сочилась кровь, так же как и над бровью. Рассечение я получила, когда упала и ударилась об галошницу.

А через пятнадцать минут к нам в открытую дверь ворвался отряд мужиков в полицейской форме, бронежилетах и с автоматами с зеленой перевязью через плечо.

— Что шумим? — спросил один из представителей органов правопорядка, переступая через меня.

На тот момент муж уже сбросил пар и теперь нагонял его с помощью водки.

Второй вошедший помог мне подняться, уведя в комнату и усадив на диван.

На кухне муж разорялся на тему моей неверности, нес такую ахинею, что я просто не могла поверить в то, как он может обо мне такое сказать!?

Да, вот так вот. Я не переживала о своих синяках, лишь о том, что он рассказывает обо мне чужим людям. Стыд то какой!

— Заявление писать будете? — спросил тот сотрудник, который переступил через меня еще на входе. Всем своим видом он ясно давал понять, что ему дела не было ни до меня, ни до кого-нибудь еще.

Наверное, для него это вполне привычная ситуация. Быть может, он через десять Надек, таких же как и я, сегодня уже переступил.

— Нет, — ответила я, пряча свой подсвечивающий глаз.

— Подожди, Саня. Лучше подумай, — сказал второй сотрудник, уже обращаясь ко мне.

— И что изменится, если напишу? — ответила я, в первый раз за сегодняшний вечер поднимая глаза, глядя на мужичка средних лет с цепким взглядом темных глаз. — Посадят?

— Нет, не посадят.

— Тогда и говорить не о чем. Идите. Мне еще прибраться надо. Спасибо за службу, — улыбнулась, ощущая горячую струйку крови, стекающую с губы.

— Саня, давай оформляй кухонного бойца и в отделение.

— Палыч, нахера тебе этот головняк. Да она же его первая простит, а через два дня опять будет кровью на пороге пузырить.

— Оформляй, говорю.

Саня исполнил приказ, провел моего упирающегося мужа по коридору. Когда они остановились у двери, чтобы мой благоверный обулся, в мою сторону полетел такой красноречивый супружеский взгляд, что по коже пробежал мороз.

— Слушай внимательно, — сказал мне Палыч, опускаясь на корточки и заглядывая в глаза. — Я его подержу в обезьяннике часа три, а ты думай сама. Либо беги отсюда, либо оставайся ждать, пока он тут спьяну тебя не прирезал. Поняла?

Я согласно кивнула, даже сама не поняв с чем соглашаюсь.

Палыч ушел.

А я, посидев еще десять минут, заставила себя встать и собрать вещи.

Эту ночь я провела на вокзале, в душе переживая за супруга. Как же он попадет домой, у него же нет ключей?!

Сейчас я уже научилась давать себе мысленные оплеухи, а тогда я переживала за всех и вся, подставляя всем желающим другую щеку.

Утром электричка увезла меня в деревню, где прошло все мое детство. В последний раз я там была, когда несколько лет назад хоронила свою бабушку — единственного кровного родственника.