Расплавленное море - Сергей Самаров

Сергей Самаров

Расплавленное море

Пролог

Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю; и третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела.

Костер прогорал, и искры взметались вверх от треснувших поленьев кривых деревьев. В этой горной местности все деревья ужасно кривые, и это не нравилось эмиру Абдулджабару Гулоханову. Ему больше были по душе высокие ели родных гор. На худой конец даже простые и тонкие березки, растущие между этими елями, и даже пламенеющие осенью раскрашенной листвой осины казались взгляду гораздо милее, чем эти арчи, грецкие орехи и какие-то другие деревья, растущие в горах Пакистана. И для дров они более пригодны. Здесь дров вообще считай не водится. Дома, когда разводишь костры, делаешь это для всего джамаата, и дрова экономить не требуется. Здесь же разводят только один костер, потом с поклонами и благодарностью уносят из него горящую головешку к своему, так называемому костру, в котором жгут верблюжьи экскременты. Они, конечно, много тепла дают, но это совсем не то тепло, которое идет от смолистых еловых поленьев. Эмир Абдулджабар уже третьи сутки находился здесь, среди пуштун, и ему не нравилось все, кроме основного вопроса, который его в эту даль и привел. Но завтра уже можно будет уехать, и от этой мысли становилось легче на душе. Гулоханов любил свои горы, среди которых вырос, а эти горы были для него чужими, холодными и бездушными.

Кажется, не нравилось здесь и человеку в арабской одежде, которого все называли Принц. К нему относились с уважением, но уважение, видимо, мало окупало недостаток минимальных удобств, к которым Принц привык, и он морщился всякий раз, когда ему приходилось пожать кому-то много дней не мытую руку, пропахшую порохом и еще неизвестно чем. Точно так же вел себя и другой человек, с которым Абдулджабару приходилось общаться ежедневно. Этот носил одежды индуса, хотя пакистанцы с индусами часто повоевывают, и его присутствие среди пуштунских племен вызывало у Абдулджабара законное непонимание. Но и Принц, и Индус знали, для чего они сюда прибыли, и непонимание их волновало мало. А вот человек, ради которого они прибыли, — эмир Абдулджабар Гулоханов, не знал толком ничего, и ему пока мало что объясняли. Принц и Индус общались в основном между собой, сидя в шатровой палатке Принца. Гулоханов сидел там же, напротив них, но, почти не зная английского языка, за исключением нескольких отдельных слов, ничего не понимал в их разговоре. А они между собой общались именно на английском и, казалось, не замечали, что третий член их тесного сообщества остается не у дел и откровенно скучает.

Разговоры вне этого круга Принц вел с эмиром на арабском языке, которым Абдулджабар владел вполне сносно, так как со временем планировал перебраться куда-нибудь в арабские страны. Индус вне палатки Принца разговаривал с эмиром на русском. Он говорил на русском лучше, чем сам эмир, хотя последний и был гражданином России. По крайней мере большинство слов произносил правильнее. Но здесь скорее всего сказывался не уровень образования, а фонетические возможности представителя народа. Индусы вообще по-русски разговаривают хорошо, почти без акцента. Гулоханов читал когда-то, как в вологодскую деревню приехала из Индии профессор-санскитолог, и через два дня все деревенские, кто с ней общался, свободно на санскрите говорили. Оказалось, это почти их исконный язык. А современный индийский тоже происходит от санскрита. Отсюда и схожесть фонетического аппарата.

Вечером объявили тревогу. Она означала, что в небе где-то неподалеку появился американский беспилотник. Других беспилотников в этом небе не бывает. Предупреждение обычно приходит загодя, и есть время подготовиться. Следовало срочно маскироваться. У местных пуштунов была вырыта собственная пещера, куда все они и попрятались. Чужие залегли в своих палатках. Пуштуны выгнали из загона всех овец, из ближайшей деревни телефонным звонком затребовали несколько женщин и детей, и сверху можно было подумать, что здесь находится стоянка овцеводов. Овец специально и держали для маскировки. Ну и, естественно, для пропитания отряда.

Сам беспилотник ничего не решает. Он только снимает и передает изображение далеко сидящему отсюда оператору. Оператор смотрит и решает, боевой это объект или гражданский. Камеры беспилотника могут сильно увеличивать, поэтому различают даже мелочи, даже оружие в руках людей, и во время тревоги вооруженным ходить нельзя…

Принц пригласил Абдулджабара в свою палатку. Там, кстати, уже сидел и Индус. Днем они между собой долго беседовали и, кажется, о чем-то договорились, потому что беседа закончилась дружественным рукопожатием и взаимными улыбками. Принц с Индусом после трехдневных споров и торговли пришли к варианту, который показался выгодным обоим.

И хотя дело касалось напрямую эмира Абдулджабара Гулоханова, ему пока мало что объясняли. Он знал только одно — сюда вызвали не какого-то случайного человека, а именно его, хотя и не понимал, по какому принципу состоялся выбор. Тем не менее выбрали его, и должны были дать на боевые испытания новое оружие. Что оружие дает Индия — это ясно. Что оплачивает его Принц — тоже ясно. Только ничего не было ясно с самим оружием, как его будет использовать джамаат Гулоханова, и почему именно он…

Оплата различных действий со стороны арабских государств стала уже привычной точно так же, как оплата работы со стороны США. Если раньше США еще как-то стеснялись и действовали через различные неправительственные организации или вообще через частных лиц, часто мусульманского вероисповедания, то в последнее время американцы работают почти открыто через своих послов в сопредельных с Россией государствах и даже устраивают лагеря подготовки специалистов для кавказских джамаатов там же. Есть такие лагеря на Украине, в Грузии, Азербайджане, Польше, Румынии. Есть, наверное, и в других странах, только Абдулджабар Гулоханов встречался только с выпускниками этих лагерей. Правда, в Грузии у лагеря возникли какие-то трудности, но это, кажется, временное явление. А в последнее время активизировались инвесторы из арабских стран. Чаще всего это представители Саудовской Аравии и Катара, даже друг с другом соревнующиеся в том, кто оплачивает большее количество джамаатов и кто вообще тратит большие суммы. Это вызывало у кавказских эмиров повышенный интерес. Они сами были представителями Востока и потому любили поторговаться при каждом удобном случае.

В данной ситуации Абдулджабар Гулоханов возможности для торговли не имел. Может быть, она и была бы, если бы он владел английским языком так, чтобы вмешиваться в разговоры Принца и Индуса. А без знания языка получалось, что без него за него все решали эти два человека. Три дня решали, спорили, хотя и без ругани, уважая друг друга, и только под конец третьего дня договорились. Абдулджабару сообщили как раз во время объявления тревоги:

— Будь готов завтра утром получить инструктаж. После обеда отправишься домой.

Эта весть только обрадовала его. Во-первых, появится какая-то ясность, во-вторых, наконец-то можно будет покинуть эти надоевшие горы и вернуться в горы свои…

— Местные талибы — хорошие люди, чтут Аллаха и Коран, но они слишком завязли в соседней стране, — махнул рукой в сторону недалекой границы с Афганистаном Принц. — Да и внутри Пакистана ситуация сложная. А нам зачем развязывать кровопролитие в мусульманском мире? Здесь все сунниты. Ладно бы, стравить между собой шиитов, а здесь нам никого вооружать нельзя. И еще талибы слишком «зависли» на ненависти к американцам и не слишком охотно с ними сотрудничают, пока те не развяжут свои кошельки. А кошельки они развязывают не всегда. Американцы предпочитают применять свое умение считать деньги. В нашем случае с американцами отношения лучше не портить, хотя плотно сотрудничать мы тоже не желаем, поскольку наш друг Индус видит в них своих конкурентов.

Сидящий по правую руку от Абдулджабара Индус согласно кивнул. Он немного владел арабским языком, но лучше понимал, чем говорил сам, предпочитая общаться с Принцем на английском, поскольку тот тоже не очень хорошо знал хинди.

— И потому позвали тебя, — продолжил Принц. — И не только потому…

— Этот вопрос меня сильно интересует, — признался эмир Гулоханов. — Почему выбор пал на меня? Чем я эту честь заслужил?

— Самое главное твое качество, которые мы оценили, — у тебя два высших образования!

— Кому нужны мои образования в той обстановке, что творится сейчас у нас! — пожал плечами Абдулджабар. — По первому образованию я — врач, по второму — юрист. И еще я — бывший мент, и это уже не самая лучшая характеристика. Многие эмиры из соседних районов мне не доверяют, готовы при случае подстроить мне какую-нибудь гадость. Общая ненависть к ментовскому племени проливается и на меня.