Океан наших чувств - Дмитрий Мироненко

Океан наших чувств

Дмитрий Олегович Мироненко

© Дмитрий Олегович Мироненко, 2017

ISBN 978-5-4485-1996-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Тупиковая ветвь

Улыбка «не моны» Лизы

Промискуитет был для меня не банальным увлечением или способом культивации самооценки, которая и так давно уже переросла Эверест. Он был пазлиной моего кредо, предназначением. Смыслом жизни. Утром белобрысая бестия, любительница кусаться. Днем – темненькая азиатка, чтящая все прелести БДСМ. А ночью – рыжая пуританка или нимфоманка (еще не понял) с любимой позой наездницы. Еще не могло не радовать, что я находился в таком возрасте, от которого млели и бальзаковские дамы, и молоденькие студентки. Конечно, я обозначил жесткие табу, ставшие для моего полигамного храма ортодоксальными столпами. Два основных: во-первых, никаких несовершеннолетних нимф, даже если их грудь величиной со спелые кокосы заявляет обратное. До спазмов в желудке не перевариваю педофилов и если бы вдруг увидел в зеркале одного из них, наверное, не смог бы с этим жить, так что иной раз доходит до проверки паспорта перед постелью. Во-вторых, никаких признаний в любви. Я хоть и не поборник морали, но слишком часто обжигался о пламя обманутых несчастных женщин. В последний раз мне даже пришлось спасать барышню от смертельного прыжка в ледяную Волгу.

В тот прекрасный субботний день мы с Эльвирой окунулись в мир шопинга на средства платиновой карточки Visa. Естественно, покупка одежды в большей степени затронула меня. Сказать по правде, Эльвира, которая в свои сорок пять выглядела на тридцать, прекрасно понимала и принимала условия нашей сделки. И опустошение, полное или частичное, карточки ее мужа, финансового директора водного концерна, было достойной расплатой за мое мастерство в сексе. Кроме того, Эльвира была чудесной женщиной. Безусловно, красивой, предприимчивой и опасно умной. Иногда от пронизывающего взгляда ее карих, точно гречишный мед, глаз мое нутро сжималось как на таможне при перевозке пакетика кокаина.

Я нелепо танцевал вокруг Эльвиры в примерочной бутика D&G, а она тихо хихикала. Вдруг завибрировал Vertu, который она не выпускала из рук.

– Дочка звонит, – сообщила Эльвира и вышла из примерочной, оставив меня одного. Я никак не мог определиться, какой из четырех джемперов мне нравится больше, но долго ломать голову не пришлось. Вернувшись, Эльвира заявила:

– Нам пора!

– А как же… это? – надув губы как ребенок и указывая на джемперы, резонно поинтересовался я.

– Берем все четыре, – отчеканила Эльвира – Мне дочь надо забрать из института. У нее машина сломалась.

– А как же Uber или как он там… Яндекс-такси… – складывая джемперы, бубнил я, но как только поднял глаза на Эльвиру, то сразу добавил: – Конечно, езжай. Дочь превыше всего!

– Со мной поедешь, – приказным тоном объявила Эльвира. – Скажу, что ты мой персональный инструктор по йоге.

– Но…

– Никаких «но»! – воскликнула Эльвира. – Пока муж в командировке… И только с тобой! А я тебя знаю, чуть вожжи отпустишь, и след простыл. Будешь рядом! Понял?

– Конечно, Эльвирочка, – я улыбался и кивал как китайский болванчик.

Дорога не заняла много времени. Мы подъехали к институту, припарковались и Эльвира, достав Veru, начала звонить дочке. Я посмотрел налево и внезапно заметил ту самую девицу, которая чуть не бросилась в реку из-за моих игр в шекспировского героя. Ледяной пот выступил на лбу. Я начал стекать по сиденью BMW, будто магма по вулкану. Мне хотелось слиться с черной кожей кресла.

– Черт, никак дозвониться не могу, – сказала Эльвира, но тут обратила внимание на мое странное поведение и поинтересовалась: – Ты опять принял что-то?

– Не-ет… С чего ты взяла, крошка? – заплетающимся языком еле выговорил я.

Тем временем неудавшийся суицид в платье от Chanel прямой наводкой направилась к нам. Мне стало дурно, и я едва не потерял сознание.

– Да что это с… О! Вот и Лиза! – Эльвира заулыбалась и опустила стекло, когда девушка-суицид подошла к машине. – Садись назад, солнышко.

Лиза будто в замедленной съемке открыла заднюю дверь и плюхнулась на сиденье. Тишина в автомобиле застыла в унисон с моим сердцем. Безмолвная пауза показалась мне вечностью. Вдруг Лиза, зевая, потянулась и флегматично бросила:

– Устала как шлюха после смены.

– Шлюха… Смены… – потрясенно повторила Эльвира – Я тебя словно не из лучшего ВУЗа города забираю, а из колонии.

– Ой… Мам, есть попить? – не обращая внимания на слова матери, спросила Лиза – Сушняк дикий.

– На вот, сок грейпфрутовый, – Эльвира передала Лизе бутылочку с алой жидкостью и указала на меня: – Кстати, познакомься, Евгений Анатольевич Усов, мой персональный…

– Женя? – воскликнула Лиза, перегнулась через спинку сиденья и жарко обняла меня. – Как я рада тебя видеть. Ты же говорил, что уезжаешь за… в Будапешт… к отцу? Боже, как я рада!

– В Будапешт к отцу? – повторила Эльвира, озадаченно глядя на нас округлившимися глазами. – Ты, наверное, спутала Евгения Анатольевича с кем-то другим. Это мой инструктор по…

– Его я никогда и ни за что не спутаю, мам! – Лиза рассмеялась. – Это ведь мой Женя. Я тебе про него рассказывала. Отвези нас по вот этому адресу, ладно?.. Сейчас в навигатор забью. Вот! Видишь, Жень, адрес я твой помню… Я все помню, любимый!

– Любимый? – заливаясь краской, прохрипела Эльвира.

– Да, мам, – широко улыбаясь и не отлипая от меня, подтвердила Лиза. – И еще… Можешь поздравить меня, мамуль. Я закрыла сессию. Остался последний курс. Хотя, что мне поздравления? Ты мне самый ценный подарок привезла. Поехали скорее. У тебя вино дома есть, любимый?

– Вино есть… – пробормотал я.

ЧерныйBMWX7 как такси доставил нас к моему дому. Выходя из машины, Лиза поцеловала мать в щеку и прошептала ей на ухо «спасибо». Ошарашенная Эльвира смотрела в одну точку и лишь покачала головой. Как только она отъехала, оставив нас с Лизой наедине, я истерически расхохотался.

Письмо пьяного рыцаря

Не думал, что буду писать это письмо, тем более после того, что произошло. Но мы, Кать, так долго были вместе и так любили друг друга. Просто захотелось пожелать тебе счастья. От всей моей израненной души.

Кстати, помнишь нашу первую встречу? Я до сих пор угораю до колик, когда вспоминаю. Надо же было отлить на тебя пьяную, валяющуюся в кустах, словно побитая дворняжка. Ладно, мы ведь договаривались никогда не вспоминать этот… наш маленький секрет. А когда я голый ловил тебе голубей на балконе, помнишь? Потом бедная птичка загадила нам всю кухню.

А наш секс в универе? Не думал, что расскажу тебе, но теперь-то ведь все равно. Окна аудитории, где мы предавались любовным утехам, находились напротив строящегося нового корпуса. Ну, ты наверняка помнишь. В общем, когда ты делала мне минет, я увидел рабочих, которые как муравьи роились на этаже напротив нашего окна, показывали пальцем, что-то обсуждали (конечно, нас) и кричали. Один из них, наверное, сильно возбудился и жестом объяснил мне, что хочет видеть коленно-локтевую. И мы, как ты помнишь, сменили позу. Я махал им рукой, а они поддерживали меня до самого конца. Было чертовски весело. Надеюсь, ты не слишком расстроишься, что я тогда не предупредил тебя о примерно сотне голодных до женских ласк зрителей в желтых касках. Прости…

Но ведь и романтика была. Я имею в виду настоящую романтику, как в сентиментальных романах а-ля «Рыцарь в сверкающих доспехах». Жаркие поцелуи под холодным дождем, лившим как из ведра. Или когда нам приспичило заняться сексом на съемной квартире у Олега и Насти, и мы так страстно любили друг друга в ванной, что оторвали раковину. Опять я в пошлость скатился. Но здорово же было, Катюш?

А как я из самодельного лука охотился на мусоропроводных крыс? Ой, от смеха аж слезы потекли… Конечно, не от смеха, Кать. И да, я пьян… Опять пьян, хоть и немного. Но как же быть трезвым, любимая? Как быть трезвым, когда тебя нет рядом? Когда я как безумец нюхаю твою подушку… Твою бывшую, как и наша любовь, подушку.

Я всегда любил тебя, любил до тахикардии, до дрожи в руках. До сумасшествия. Каждый день с тобой был райской фантазией. И вот теперь ты ушла, не оставив мне ни рая, ни способности фантазировать о нем. Знаешь, я хотел остаться друзьями, но разве это возможно? Определенно, нет. Ты хладнокровно растоптала мои чувства и запачкала дерьмом наше чистое, как слеза младенца (о котором мы так часто мечтали), прошлое. Зачем ты переспала с ним? Ведь мы так любили друг друга. Почему ты так поступила?

Ладно. Не буду опять тревожить осиное гнездо, хотя ты та еще сука. Сука и шлюха! Тварь, наплевавшая на чувства парня, с которым спала четыре года. Четыре гребаных года, шлюха ты неблагодарная! А знаешь… Я ненавижу тебя, Кать. Всеми фибрами своей израненной души. Чтоб ты сдохла, сука, и этот твой Паша, прыщавый рыжий урод, тоже! Скоты вы, и от людей у вас ничего и не осталось.