Вакханки - Еврипид

Еврипид

Вакханки

Действующие лица

Дионис

Хор лидийских вакханок

Тиресий

Кадм

Пенфей

Слуга Пенфея

Вестник

Второй вестник

Агава

Действие происходит в Фивах перед дворцом Кадма.

Пролог

Сын Зевса, Дионис, я – у фиванцев.Здесь некогда Семела, Кадма дочь,Меня на свет безвременно явила,Поражена Зевесовым огнем.Из бога став по виду человеком[1],Я подхожу к струям родимых рек.Вот матери-перунницы[2] могила:У самого дворца обломки домаЕще курятся[3], – в них еще живетОгонь небесный, Геры горделивойНа мать мою неугасимый гнев…Спасибо Кадму: сделал неприступнымОн дочери святилище; егоСо всех сторон я скрыл и виноградаКистями нежной зелени обвил.Покинув пашни Лидии златой,И Фригию, и Персии поля,Сожженные полдневными лучами,И стены Бактрии, и у мидя́нИзведав холод зимний, я арабовСчастливых посетил и обошелВсю Азию, что по прибрежью моряСоленого простерлась: в городахКрасиво высятся стенные башни,И вместе грек там с варваром живет.Всех закружил я в пляске вдохновеннойИ в таинства их посвятил свои,Чтоб быть мне явным божеством для смертных.А потому из городов ЭлладыВас первыми я, Фивы, огласилВосторга песнью, нарядил в небриды[4]И в руки дал плющом увитый тирс,Что сестры матери – кто б мог подумать? —Во мне Зевеса сына не призналиИ утверждали, будто, согрешивСо смертным, мать Завесу приписалаСвой женский грех; что ловко сочинилТу басню Кадм и что Зевес СемелуУбил за дерзко выдуманный брак.За это их я в бешенстве дома́Заставил бросить: потеряв рассудок,Они теперь ушли на КиферонВ вакхических одеждах, с жаждой оргийВ груди, и сколько в царстве Кадма естьНароду женского, – всех с ними вместеЗаставил я покинуть очаги,Теперь под сенью елей в исступленьеБездомные блуждают по скалам.Да, город, ты почувствуешь теперь,Что значит таинств Бромия[5] чуждаться.И матери я память освящу,Явившись людям тем могучим богом,Который ею Зевсу был рожден.Почет и власть царя здесь отдал КадмПенфею, сыну дочери Агавы.Он – богоборец, и ни разу мнеНе сделал возлиянья, и в молитвахУпоминать не хочет. Пусть же царьИ прочие фиванцы убедятся,Что точно бог я. А когда делаУстрою здесь, – пойду в другие земли.Но если с войском двинутся фиванцы,Чтоб женщин с Киферона возвратить,Я дам им бой, став во главе вакханок.Так вот зачем, обличье изменив,Из бога стал я с виду человеком.А вы, со мной покинувшие Тмол,Вы, Лидии питомицы, подругиВ пути и власти, – вы теперь, тимпанНад головой фригийский поднимая,Подарок Реи-матери и мой,Столпитесь около дворца Пенфея:Пусть громкие удары соберутСюда фиванцев. Я ж на КиферонПойду теперь, к моим вакханкам новым,И в хороводы легкие вплетусь.

Парод

Во время последних слов Диониса вступает на орхестру хор лидийских вакханок.

Земли Азии, где вы?Тмол священный, ты покинут! Сладок труд мой.Я истому в славу Бромия подъемлю,К богу Вакху я взываю: эвоэ!Прочь с дороги, с дороги!Скройтесь в домы, и уста благоговейноПусть сомкнутся: Диониса петь я буду,Как его везде я славлю и всегда.

О, как ты счастлив, смертный,Если, в мире с богами,Таинства их познаешь ты;Если, на высях ликуя,Вакха восторгов чистыхДушу исполнишь робкую.Счастлив, если приобщен тыОргий матери Кибелы;Если, тирсом потрясая,Плюща зеленью увенчан,В мире служишь Дионису.Вперед, вакханки, вперед!Вы, бога и божьего сына,Домой Диониса ведите!С гор фригийских на стогны ЭлладыОтведите вы Вакха домой.

Грянули громы Зевса —Муки родов приспели:Не доносив, извергнулаБромия мать из чреваИ под ударом молнийКончила жизнь безвременно.Но извергнутого принялЗевс в свое немедля лоно,И, тая от Геры сына,Он его в бедре искусноПряжкой застегнул златою.Когда же приспел ему срок,Рогоносного бога[6] родил он,Из змей он венок ему сделал:С той поры этой дикой добычейОбвивает менада чело.

Вы, колыбель Семелы,Фивы, плющом венчайтесь!Нежной листвой оденьтесь,Пурпуром ягод тиса!Вакха исполнись, город,С зеленью дуба и ели!И белорунных кистейБольше на пестрой небриде нашей!Игривый тирс тебя сподобит Вакху, —И вся страна запляшет за тобою,Где свои лики промчит Дионис…В гору он мчится, а женщин толпаЖдет его там не дождется.От станков и от ткацкой работыИх в восторге отбил Дионис.

Крита юдоль святая,Мрачный приют куретов,Зрел ты рожденье Зевса.С гребнем тройным на шлемеТам корибанты обручКожей нашли одетый.Дико тимпан загудел:С сладкими звуками слиться хотелФригийских флейт; тимпан вручили Рее,Но стали петь под гул его вакханки.Сатирам Рея его отдала:Звонкая кожа с ума их свела.В триетериды[7] святыеЕго звон веселит хороводы,Их же любит наш царь Дионис.

О, как мне любо в полянах,Когда я в неистовом беге,От легкой дружины отставши,В истоме на землю паду,Священной небридой одета.Стремясь ко фригийским горам,Я хищника жаждала снеди:За свежей козлиною кровьюГонялась по склону холма…Но, чу! Прозвучало: “О Вакх, эвоэ!”Млеком струится земля[8], и вином, и нектаром пчелиным,Смол благовонных дымом курится.Прянет тогда Дионис…И вот уже носится вихрем:Он нежные кудриПо ветру распустит.Вот факел горящий в горах замелькалНа тирсе священном,И с вакхической песнью слилисьПризывные клики:“Ко мне, мои вакханки,Ко мне, мои вакханки,Краса горы Пактола!Злаченые тимпаныПусть тяжко загудят!Воспойте Диониса,Ликующего бога,На свой, фригийский лад!Нежной флейты священные звукиПусть нагорный вам путь усладят!”И призыв еще не смолкнул,А вакханка в быстром бегеРядом с Вакхом уж несется:Точно в стаде жеребенокПодле матки скачет резвый.

Эписодий первый

Входит Тиресий.

Эй, кто там у ворот? Поди скорейИ призови мне из покоев Кадма,Что башнями наш город укрепил,Придя из стран сидонских[9]. Доложи,Что ждет его Тиресий.

Один из стражников уходит во дворец.

А зачем —Ему известно самому. Условье —Я, старый, он, старейший, – заключили:Взять тирсы и, накинувши небриды,Плющом седые головы увить.

О друг любезный! Выйти не успел я,Уж мудрого по голосу признал.Иду, иду. Смотри, как обрядился!Да, сколько в силах наших, я хочуСегодня возвеличить Диониса:Явленный бог – по дочери мне внук.Ты человек умелый, мой Тиресий,И я, старик, вверяюсь старику:Не правда ль, ты укажешь, где плясать мнеИ где, остановившись, затрястиСедою головой? Я столько силыВ себе почувствовал, что день и ночьГотов стучать о землю тирсом Вакха:Веселье нам снимает годы с плеч.

Со мною то же, Кадм, – помолодел яИ в хоровод вакхический пойду.

Но до горы не лучше ль нам доехать?

А богу тем почет не уменьшим?

Мне ль, старцу старца быть проводником?

Сам бог, о Кадм, нам путь наш облегчит.

А мы одни на игрище из граждан?

Увы! Разумных больше не нашлось.

Что ж медлить дале! Вот моя рука.

Вот и моя, сплети ее с своей.

Нет, презирать богов не мне – я смертен.

Да, перед богом тщетно нам мудрить.Предания отцов, как время, стары,И где те речи, что низвергнут их,Хотя бы в высях разума витал ты?Пожалуй, скажут мне: “И как не стыдно?Старик плясать собрался и плющомЧело обвил!” А разве где-нибудьНам обозначил бог, что пляшет юный,А не старик в честь Вакха? Нет, почетОт всех равно приятен богу Вакху:Поклонников не делит Дионис.

Тиресий, солнце для тебя не светит;Мой ясный долг – предостеречь тебя.Вот царь Пенфей, трон от меня приявший,Сюда спешит. О, как взволнован он!Что-то нам скажет в гневной речи внук мой?

Входит Пенфей.