Иван Грозный и Стефан Баторий: схватка за Ливонию - Витольд Новодворский

Витольд Поводворский

Иван Грозный и Стефан Баторий: схватка за Ливонию

I. Перемирия

Война Ивана IV Грозного с Речью Посполитой из‑за Ливонии была прервана при Сигизмунде-Августе трехлетним перемирием, срок которого истекал к концу июня 1573 года. Но интересы обоих государств были столь противоположны и отношения между ними до такой степени натянуты, что война могла возобновиться во всякое время, еще до истечения трехлетнего срока. Прекратилась собственно — да и то не вполне — только борьба на полях сражений, но борьба политическая и дипломатическая продолжалась с прежней силой. Заключая договор о перемирии с Речью Посполитой, Иван в то же время приводил в исполнение проект Ливонского королевства, объявив королем Ливонии датского герцога Магнуса на условиях вассальной зависимости. Послы Сигизмунда-Августа, заключившие с Иваном перемирие, донесли по своем возвращении об этом королю и вызвали в нем немалую тревогу. Со своей стороны, Сигизмунд-Август прилагал все усилия к тому, чтобы уничтожить уже в самом зародыше московский флот на Балтийском море, усматривая в нем большую опасность не только для Речи Посполитой, но и для всей Западной Европы.

В 1569 году он нанял к себе на службу каперов, которые должны были задерживать иностранные корабли, везшие в пределы Московского государства какие бы то ни было товары. На это король датский, сблизившийся с Иваном Грозным, и его брат Магнус ответили заведением своих каперских судов, которые немало вреда причиняли торговым интересам Речи Посполитой, задерживая корабли, шедшие в польские гавани. Таким образом, на море война, собственно, и не прекращалась.

Даже само заключение договора о перемирии сопровождалось обстоятельствами, которые могли повлечь за собой его нарушения, а следовательно, и возобновление войны. Посольство Сигизмунда-Августа, ехавшее в Москву, от самой границы Московского государства подвергалось оскорблениям со стороны московских приставов и их слуг и само платило им тем же. Прибыв в Москву, оно не застало там Ивана: он не возвратился еще из своего путешествия в Новгород, где произвел ужасную кровавую расправу. По возвращении царя в столицу послы были приняты сначала довольно радушно, но когда прибыл в Москву герцог Магнус, отношение Ивана к польско-литовскому посольству изменилось. Оно стало подвергаться различного рода оскорблениям, к чему, впрочем, и само подавало иногда повод, нанося обиды московитам. Царь приказывал бить посольскую свиту батогами и издевался над польскими обычаями[1]. Когда один из участников посольства, литовский писарь Андрей Иванович Харитонович-Убринский, дерзко отказался принять царские подарки, считая их не соответствующими своему званию, Иван отправил на посольский двор отряд вооруженных людей, которые на глазах послов разрубили двух коней, подаренных царю послами; начальник этого отряда, Булат Арцыбушев, бранил послов поносными словами, топтал ногами подарки, поднесенные посольством, а литовскому писарю вырвал половину бороды[2].

У купцов, греков и армян, прибывших с посольством в Москву, были отобраны в казну, по приказанию царя, товары, причем купцы не получили никакого вознаграждения. Мало того, когда посольство выехало из пределов Московского государства, Иван приказал выгнать их за границу «в однех рубашках, без шапок и босыми». Затем он произвел избиение польских и литовских пленных, которые были заключены в московских темницах[3].

Оскорбления послов вызвали в Польше сильное негодование. Жалуясь на свои обиды перед королем, они увещевали его нарушить перемирие, подавая ему надежду на благополучный исход войны, так как силы «варвара» истощены постоянными войнами, голодом и моровой язвой, а подданные сильно ненавидят его за его ужасную жестокость.

Общественное мнение требовало тоже — сначала весьма настоятельно, — чтобы король объявил Ивану войну. Но Сигизмунд-Август не мог последовать этим советам, ибо положение Речи Посполитой вследствие продолжительной войны также было тяжело. Однако он не преминул воспользоваться общественным настроением, чтобы подготовить умы к необходимости новых жертв ради ведения борьбы с врагом.

Тут надо заметить, что перемирный договор не установил полного мира: столкновения продолжались в Витебской и Полоцкой областях — там, где находились спорные земли; кроме того, Магнус, получив вооруженную помощь от Ивана, вторгся в пределы польско-литовской Ливонии и произвел опустошение в окрестностях Пернова и Руина.

Наконец, Иван тоже не всегда соблюдал условия перемирного договора: по этим условиям замок Таурус, разрушенный войсками Сигизмунда-Августа, не следовало отстраивать заново, между тем Иван приказал его восстановить и поставил в нем гарнизон. Сигизмунд-Август считал это серьезным нарушением договора и полагал возможным поводом к возобновлению войны еще до истечения срока перемирия, что и обсуждалось на сейме 1572 года. Действительно, замок Таурус представлял немалую опасность для Литвы, так как находился недалеко от литовской столицы — города Вильны.

Одним словом, отношения между государствами были весьма неустойчивы; на мир была очень слабая надежда. Ратифицируя 8 мая 1571 года перемирный договор, польский король вовсю подумывал о войне; проблема была только в том, чтобы изыскать средства на ее ведение. Однако перемирие все‑таки не было нарушено.

Сигизмунд-Август в последние годы своего правления тяжко болел; вопрос о том, кому достанется корона Речи Посполитой, сильно интересовал соседних государей. К ним принадлежал и Иван Грозный. В 1569 году гонцу[4] Федору Мясоедову, отправляемому в Польшу, был дан такой наказ: «…проведать ему того, которым обычаем то слово в Литве и Польше в людях носится, что хотят взять на великое княжество и на Польшу царевича Ивана и почему то слово в люди пущено, обманкою ли, или в правду того хотят и все ли люди того хотят, и почему то слово делом не объявится, а в людях носится». В 1570 году польско-литовские послы, приехавшие в Москву для заключения перемирия, заявили царю, что так как у их короля нет детей, то «ради Короны Польской и Великого княжества Литовского желают избрать себе государя от славянского рода и склоняются к тебе, великому государю, и твоему потомству». Иван отнесся к этому заявлению недоверчиво, что вполне понятно, так как он мог думать, что это ни более ни менее, как только дипломатическая уловка, сделанная с той целью, чтобы склонить его к большей уступчивости; так оно в действительности и было. Тем не менее Иван сильно заинтересовался этим заявлением, которое подкреплялось известиями, приходившими из Речи Посполитой, что там хотят иметь государем то ли его самого, то ли его сына.

Отправляя в 1571 году в Польшу для ратификации перемирного договора послов князей Канбарова и Мещерского, Иван не только приказывал им разведать, каково настроение страны по вопросу избрания преемника Сигизмунду-Августу, но вместе с тем и оправдать его, Ивана, в глазах польско-литовского общества, которое относилось к нему враждебно. Послы присылали царю «приятные донесения». Между прочим, они писали следующее: «Говорят в Варшаве… король стар и хвор и бездетен, а опричь московского иного государя не искати». Московское посольство имело тайное поручение устроить брак Иванова сына с сестрою короля Софией. Когда в 1572 году разнеслось известие, что король впал в тяжкую болезнь, Иван послал в Польшу гонца Василия Малыгина разузнать, достоверно ли это известие; гонец вскоре донес, что Сигизмунд-Август скончался (это произошло 7 июля 1572 года).

Наступившее бескоролевье вызвало большую тревогу у польских и литовских сторонников единого государства. Положение было критическое. В Литве господствовало столь сильное недовольство условиями Люблинской унии, положившей в 1569 году начало Речи Посполитой, что она, казалось, готова была расторгнуть узы, соединившие ее в федерацию с Польшей. В самой Польше происходила ожесточенная социальная и религиозная борьба — между шляхтою и аристократией, между католиками и протестантами. Казалось, Речь Посполитая вот-вот распадется на составные части, которые сделаются добычей ее врагов. Тем более что внешняя угроза с каждым днем нарастала.

Наибольшая опасность со стороны Ивана Грозного угрожала Литве. Ее руководители пытались умиротворить московского царя дипломатическими средствами. Съезд литовских вельмож, в котором принимал участие в качестве представителя Польши подканцлер — краковский епископ Франциск Красинский, отправил к Ивану гонца Федора Зенковича Воропая, чтобы официально известить царя о кончине короля и просить о сохранении существующего перемирия. Гонцу было наказано заявить царю, что выбор его на престол Речи Посполитой возможен, а если это случится, то все спорные вопросы, из‑за которых между государствами происходит столь ожесточенная война, сами собой мирно разрешатся. Таким образом, Ивану сообщили, что его надежды вполне могут оправдаться, однако ничего конкретного обещано не было.