Без причин (СИ) - Герман Алексия

1. Знакомство

Сначала она почувствовала невыносимую тяжесть, потом парализующую слабость. Сознание, словно бы находилось в вате, и не позволяло собрать остатки мыслей воедино. Всё обрывалось, плыло: кажется, какие-то звуки доносились фоном, но, возможно, это было лишь её галлюцинацией.

Титанических усилий девушке стоило открыть глаза, хотя получилось это, конечно, далеко не с первой попытки. Только вот сконцентрироваться всё равно не получилось: мешал яркий свет и какие-то блики. Голова и вовсе готова была расколоться.

— Очнулась, — чьи-то слова едва доносились девушки, но она всеми силами старалась их уловить, напрягая оставшиеся силы. — Давай, приходим в себя, уже пора.

Уставшее сознание идентифицировало грубый мужской голос. Повинуясь чьему-то настойчивому приказу, девушка, приложив большие усилия, снова открыла глаза и попыталась сфокусироваться на фигуре говорящего.

— Слышишь меня?

— Угум, — сил сказать что-то более внятное не хватило. А вот различить силуэт хотя бы немного получилось.

Мужчина. Тёмные волосы. Белый халат.

— Видишь? — снова спросил он, и девушка слабо кивнула. — Отлично.

— Угхм, я гхк-де… — собственный голос звучал слишком непонятно и противно, заставляя болезненно морщиться. Понемногу мыслить становилось легче, хотя слабость всё ещё продолжала накрывать лавиной.

— В больнице, — ответил мужчина с нескрываемым раздражением. — Я — ваш лечащий врач — Павел Аркадьевич.

Он вроде бы сказал что-то ещё, но девушка этого уже не запомнила, постепенно снова возвращаясь в сон.

2. Раздражающая пациентка

Человек привыкает ко всему, и это правда.

Например, Павел Аркадьевич уже давно привык к стерильному запаху операционной, выкрашенным в зелёную краску стенам и многочисленным больным. Он не запоминал лиц и диагнозов, не сопереживал потерям и не прятал глаза, когда приходилось говорить о чьей-то смерти. Он просто механически точно выполнял свою работу. Хладнокровно. Как и подобает любому врачу.

Впрочем, мужчина никогда не был эмпатом. Сочувствие и сострадание он обычно не испытывал ни к кому: ни к родственникам, ни к окружающим, ни к пациентам. В палату больным он всегда заходил с каменным выражением лица, заранее приготовившись к плановому опросу.

В этот раз пациентка была не сложная, но с своеобразной формой аритмии, из-за которой изрядно тормозилось лечение. В общем-то, изначально попала-то она в больницу как раз из-за неё: потеряла сознание и покатилась с лестницы, а там уже сопутствующие травмы и, соответственно, отделение кардиологии в придачу.

Зотова Злата Сергеевна, 2003 года рождения.

Тихая девчонка, больше походившая на шестнадцатилетнюю школьницу, которая постоянно смотрела на него жутко перепуганными глазами. Типичная мамина дочка, мявшаяся при ответе на любой вопрос. Она не могла ничего рассказать о своём самочувствии и проблемах, боялась каждого шороха и то и дело искала взглядом хоть кого-то, кто ответил бы за неё.

— Проблемы с сердцем давно? — сухо спросил Павел Аркадьевич, сжимая карандаш. Девушка помолчала, а потом активно замотала головой. — Сильное сердцебиение, отдышка, потеря сознания?

— Нет, это первый раз такое было, — ответила Злата, понуро опустив голову. Мужчина раздражённо вскинул бровь вверх. Это явно было откровенным враньём. — Я всегда хорошо все нормативы сдавала, бегом занималась, обследования проходила…

— Без воды, вранья и по сути, — грубо попросил врач, откидываясь на стул. Спина болела адски, как, впрочем, и всё остальное, а эта миловидная дура продолжала делать ему мозги. — Я могу выписать хоть сейчас, но не факт, что тебя в следующий раз откачают.

Результат опроса, в целом, из раза в раз был нулевой. Таких пациентов Павел Аркадьевич не любил, но делать было нечего, пришлось идти по проторенной схеме диагностирования и лечения. К тому же родители этой девчонки явно имели какие-то связи, потому что руководство больницы очень настоятельно попросило именно его заниматься её лечением.

Только вот, несмотря на это, нужный эффект достигался медленно. Родители девушки постоянно пытались его выловить, засыпать вопросами, дозвониться вне рабочее время.

И постепенно от этого раздражение росло в геометрической прогрессии. К сожалению, это был тот привязчивый гиперопекающий тип людей, которым надо знать всё об объекте своей заботы, постоянно его видеть и доставать из-за этого всех вокруг.

Поэтому когда Павел Аркадьевич вошёл в палату, то даже не попытался смягчить недовольное выражение лица. Злата, напротив, постаралась улыбнуться. Толку, конечно, не было, но она хотя бы попыталась немного разрядить атмосферу.

Девушка прекрасно видела, как её родители доставали врача, но ничего не могла с этим поделать. Просила, говорила, умоляла, только вот те как всегда не слушали и продолжали изводить всех вокруг. Злата, конечно, понимала их беспокойство, ценила, но, кажется, несмотря на это, только в больнице смогла выдохнуть чуть поспокойнее и отдохнуть от их опеки.

— Вы извините моих родителей, пожалуйста, — начала девушка стоило мужчине занять привычное место напротив неё. — Они волнуются просто и поэтому достают всех вокруг. И… вот… — Взгляд врача продолжал оставаться таким же презрительным и равнодушным. Злата устало выдохнула, на секунду замолчала, потом потянулась рукой к тумбочке, чтобы кое-что достать. — Возьмите шоколадку, хотя бы в качестве моральной компенсации. Мелочь, но…

— Тебе нельзя шоколад об этом уже говорилось, я тем более такую ерунду не ем, — с раздражением отмахнулся от протянутой руки Павел Аркадьевич. Тон в голосе стал значительно грубее, а выражение лица ещё злобнее.

Злата тут же сникла и опустила глаза.

— Хорошо, извините, — с другой стороны надежды на то, что её суровый подобреет от шоколадки особо и не было. Так вялая попытка. — У меня ничего не болит, всё хорошо.

Мужчина выдохнул. Эти распахнутые оленьи глаза с невинным взглядом уже откровенно его подбешивали. Всегда одно и тоже, словно мантра.

— Я не сомневался, — Павел Аркадьевич закатил глаза, а потом потёр переносицу. Если бы не блатные родители этой девицы, он бы уже давно спихнул её кому-нибудь или выписал с миром. Не хочет лечиться — вперёд и с песней. — Увы, твоя кардиограмма говорит иное.

— Я умираю, доктор? — шутливо спросила Злата и устало улыбнулась. — Вы раз за разом приходите, а улучшений нет, и похоже вы расстраиваетесь больше, чем я.

— Ты — моя работа, а твоё состояние — показатель её качества не более того. Улучшения есть, динамика в нужном направлении, но организм справляется значительно медленнее, чем должен. Такой ответ устроит?

Мужчина презрительно усмехнулся и прямо посмотрел на девушку.

— Устроит, но злитесь вы на меня всё равно зря, — Злата потянула колени к груди и столкнулась взглядом с хмурым мужчиной. — У меня, действительно, ничего не болит. Я не скрываю и не вру, просто периодами на меня накатывает сильная слабость. А за вопли и жалобы родителей… извините. Я просила их вас не доставать.

Павел Аркадьевич покачал головой, слушать этот бубнёж дальше не хотелось, да и времени лишнего тоже не было. Если он так долго будет возиться с каждым пациентом, то большая их часть просто не успеет увидеть его на этом свете. Он выждал паузу, потом записал нужные показатели, кивнул и ушёл.

Его день с самого утра не задался и продолжился в том же духе. В целом, как и вся последняя неделя, забитая работой и бесконечными жалобами под завязку. Мозг долбили со всех сторон, а эта ни на что не жалующуюся девица с родителями-параноиками просто стала вишенкой на торте.

— Если ей не станет лучше, вас уволят. Не ухмыляйтесь, у меня везде связи, — каждый раз вопила её мамаша стоило мужчине на неё наткнуться. Маленькая, пухлая и жутко противная тётка с постоянно краснеющим лицом и дрожащими руками.