Герои без вести не пропадают - Митри Кибек

Кибек Митри (Афанасьев Дмитрий Афанасьевич)

Герои без вести не пропадают

— Мама, а мам! Правда, что мой отец был героем?

— Правда, сынок, правда.

— Тогда почему говорят, что он пропал без вести?

— А ты не верь. Герои без вести не пропадают…

Часть первая

Глава первая

Снег почти весь сошел, косогоры, обращенные к солнцу, покрылись нежной зеленью, на деревьях начали, распускаться почки. Но неожиданно подул северный ветер, ясное небо заволокло тучами. Оказывается, злая зима еще не отступила. Таков уж у нас апрель! И в этом, 1944 году, в начале месяца, как всегда, наступила оттепель, зажурчали ручьи, забурлила вода в речках, с юга потянули стаи перелетных птиц. Весна была в полном разгаре, но в середине второй недели погода изменилась: резко похолодало, мелкий дождичек сменился мокрым снегом. Уныло стало вокруг. Замолкли скворцы, тревожно закричали работяги-грачи.

Но людям нельзя было предаваться унынию: шла война… Враг был еще силен и, хотя отступал, все еще огрызался, не собирался сдаваться. Надо было загнать фашистского зверя в его логово и там добить.

…Большой прифронтовой город. Раннее утро. На улицах полно народу: одни возвращаются с ночной смены, другие спешат на работу. К железнодорожному вокзалу тянется колонна новобранцев. В строю много юношей. Это молодые рабочие, всего год-два назад окончившие ремесленное училище. Рядом с ними шагают мужчины постарше. Фронтовая жизнь для них не новость: многие из них уже были ранены и сейчас, после выздоровления, возвращались в армию. Рядом с колонной семенят женщины. Многие плачут, не вытирая слез. Это матери, сестры, жены и невесты новобранцев.

Издали доносится гул моторов. Люди останавливаются, поднимают головы и с тревогой всматриваются в небо. Но воздушная тревога не объявляется: должно быть, наши воздушные патрули отогнали вражеские самолеты.

В пригородном лесу на высоком берегу Днепра стоят двухэтажный особняк. До войны в нем был дом отдыха местного авиамоторного завода, во время оккупации немцы использовали его для размещения офицерского резерва. Теперь здесь отделы и службы Штаба партизанского движения. Отсюда тянутся невидимые нити, связывающие штаб с партизанскими отрядами, действующими в глубоком тылу немецких войск. Тут собирают и обрабатывают данные о противнике, составляют сводки, разрабатывают рекомендации для будущих боевых действий партизанских отрядов и их соединений, отправляют транспортные самолеты с оружием и боеприпасами через линию фронта.

В полдень к колоннаде особняка, когда-то белой, а теперь в целях маскировки выкрашенной в серо-зеленый цвет, подкатил маленький юркий «виллис» и остановился возле самой лестницы. Рядом с шофером сидел молодой офицер — стройный мужчина среднего роста, широкоплечий, крепкий, как большинство кадровых военных. Таким мужчинам очень идет военная форма, — по всему было видно, молодой офицер знал об этом, ибо носил ее не только с явным удовольствием, но и с заметным удальством: каракулевая папаха лихо заломлена, а пуговицы на драповой шинели блестели так, будто были не из обыкновенной желтой меди, а из настоящего червонного золота.

Дежурный офицер хорошо знал его в лицо, поэтому пропуск проверил только формально.

— Товарищ полковник! — обратился он к нему. — Мне приказано передать вам, чтобы вы явились не к инструктору, а прямо к начальнику отдела.

— К генерал-лейтенанту Барсукову?

— Так точно, товарищ полковник! — щелкнул каблуками дежурный.

Молодой полковник снял шинель и папаху, передал их гардеробщице, перед зеркалом поправил прическу, проверил заправку. Дежурный стоял неподвижно, глядя как завороженный на его грудь, обвешанную орденами и медалями. «Везет же людям, — с завистью подумал он. — Годами моложе меня, а обогнал по всем статьям. Он и полковник, и Герой Советского Союза, и кавалер нескольких боевых орденов. Я же как был капитаном, так, должно быть, и останусь до конца жизни…»

Тем временем полковник поднялся на второй этаж, по красной ковровой дорожке прошел до конца коридора, повернул направо, подошел к двери с табличкой: «С. В. Барсуков», некоторое время постоял в задумчивости и тихо постучал.

— Войдите! — послышался ответ.

В просторном кабинете генерал был один. Сидел он за огромным дубовым письменным столом и что-то отмечал на топографической карте. Обычно он встречал подчиненных вежливо, даже дружелюбно, но панибратства не допускал, сам всегда строго соблюдал требования устава и другим не позволял нарушать их. Однако на сей раз он нарушил эту привычку — при виде вошедшего сразу вышел из-за стола и, даже не дав полковнику сказать слова, заключил его в объятия. Некоторое время они стояли так молча. Потом генерал положил руки на плечи полковника, внимательно посмотрел ему в лицо. Только после этого заговорил взволнованно:

— Здравствуй, друг мой! Гляжу я на тебя, и душа радуется: ты нисколько не изменился за эти годы. Такой же сильный и бодрый, такой же молодой. Уж не открыл ли ты секрет сохранения молодости?

— Никакого секрета, товарищ генерал, — улыбнулся полковник. — Вы просто ~не заметили морщин. Они появляются на лице, когда у меня неприятности, а встреча с вами, в этом я уверен, не может испортить мне на строение.

— Садись, дорогой, рассказывай, — предложил генерал, указывая на мягкое кресло, и сам занял прежнее место за письменным столом. — Как живешь, как себя чувствуешь? Как дела?

— Живу неплохо, самочувствие хорошее, дела идут своим чередом. Да вы их знаете из моего послужного списка не хуже, чем я.

Полковник не любил распространяться о себе. Даже в рапортах и докладах об итогах выполнения того или иного задания на первый план выдвигал других людей, с которыми приходилось вместе работать, а свою роль освещал весьма скупо. Барсуков знал об этом, и ему нравилась такая скромность.

— К сожалению, в послужном списке отражается далеко не все, лишь те или иные факты и события, а мне бы хотелось заглянуть глубже… Расспросить о твоих личных делах, посоветоваться по некоторым вопросам. Как видишь, тем для разговора достаточно. Действительно, тем было много…

— Да мы живем в знаменательное время: каждый прожитый день равен году, а год — целому веку. Ты вот за семь лет проделал путь от курсанта до полковника. Виданное ли дело? — Генерал достал из сейфа папку с бумагами, давая понять, что неофициальная часть беседы закончена.

— Должно быть, ты еще не знаешь, чем вызвана наша сегодняшняя встреча?

— Догадываюсь, — улыбнулся полковник. — По всей вероятности, приходит конец моему безделью.

— Почему же безделью? — не согласился генерал. — За такой короткий срок изучить историю, географию и язык чужой страны да еще заниматься парашютным спортом — разве это безделье?

— И все же это — не настоящее дело. К тому же историю и географию Польши я знал раньше, а в последнее время занимался только повторением пройденного. Что касается языка, то научиться читать и говорить — это еще не значит изучить его.

— Ну хорошо, не будем спорить. Ты прав, время учебы кончилось, пора приступать к настоящему делу.

— Приказывайте, я готов, — вскочил полковник.

— Не торопись. И успокойся… Значит, так. Во-первых, нам пришлось изменить первоначальный план некоторых летних операций советских партизан на территории Польши. В связи с этим решили выбросить тебя не в районе Варшавы, а в Парчевские леса, севернее Люблина. Во-вторых, кроме основного задания тебе придется выполнить другое, отдельное поручение.

— Какое? — спросил полковник.

— Через три дня в Парчевских лесах откроется конференция руководителей антифашистских организаций Люблинщины, куда приглашен и наш представитель. Этим представителем решили назначить тебя. Не возражаешь?

Полковник задумался. Подобные дела обычно поручали политработникам, а не строевым командирам. Но, очевидно, командование решило не посылать за линию фронта специального человека, а поручить это дело ему как дополнительное задание.

«Что поделаешь — людей не хватает. Приходится экономить силы и средства».

— Я — военный, приказ для меня — закон. Скажите, что я должен там делать?

— Прежде всего, рассказать делегатам о положении на фронтах. Красная Армия приближается к государственной границе. Летом развернутся бои за окончательное освобождение Белоруссии и Украины, а потом Польши. На советско-германском фронте немецкая армия испытала удары, от которых никогда не оправится. Но фашисты еще не разбиты, они будут сопротивляться. Каждый день войны — это лишние жертвы, лишние разрушения. Пусть польские товарищи тоже не сидят сложа руки. Передай им, чтобы сильнее раздували огонь партизанской войны. Пусть везде и всюду, в тылу и на фронте, горит земля под ногами оккупантов. Скажи антифашистам, что они всегда могут рассчитывать на нашу моральную поддержку и материальную помощь.