Родиться надо богиней - Юлия Фирсанова

Фирсанова Юлия

Елисеева Ирина

Родиться надо богиней

Кем будем завтра — мы не знаем.

Как повернется колесо?

По краю пропасти ступая,

Мы смотрим вечности в лицо.

Каким всевышним повеленьем

Нас снова ветер унесет

Дорогой вёрткой к обновленью

Сквозь вал проблем, несчастий лед…

Зачем преследует нас память

О том, что больше не вернешь?

Но нам нельзя ее оставить —

Домой без веры не дойдешь.

По лабиринту Мирозданья,

На ощупь выбирая путь,

Мы ищем, затаив дыханье,

Свою неведомую суть.

(Ирина Елисеева)

В одном далеком-далеком королевстве жил могущественный король и была у него прелестная, как роза, юная дочь и красивые, умные сыновья… Правда, принцесса отличалась своевольным, стервозным характером и крайней самоуверенностью, а братья ее, прямо скажем, были подстать сестрице, преизрядными сволочами. Но и такой бросовый товар Великий Творец и Силы умудряются использовать в своих играх с пользой для Мироздания. Как? Да это уж как придется….

P.S. Кстати, в этом романе нет ни одного положительного героя.

P.S.S. Блюстителям нравственности читать не рекомендуется.

Часть первая. Детские игры

Глава 1. Ежовые половицы

Небольшая и невзрачная, если бы ни кокетливый белоснежный хохолок, черная птичка встречала рассвет летнего дня на узком карнизе прекрасного замка, стоящего на высокой скале. Внимательные, наполненные совершенно не птичьим интеллектом серые глазки скользили по неприступным крепостным стенам, утопающим в густом многоцветье знаменитых садов. О, в Садах Всех Миров Лоуленда были собраны удивительные, редчайшие растения из множества ближних и дальних уголков Вселенной, но странная птичка, не задерживая на них взгляда, посмотрела ниже, туда, где к берегу моря сбегали террасы, на которых раскинулся большой город.

Заспанное солнце не спеша выбралось из-за горизонта, улыбнулось и бросило тяжелые гроздья янтаря в холодный свинец вод. Море на востоке начало переливаться всеми оттенками красного и золотого. В конце концов оно неожиданно остановило свой выбор на глубоком синем цвете, и солнечные зайчики радостно запрыгали по поверхности воды.

Вспыхнули и засияли серебром стройные шпили замка. Белоснежные стены замерцали всеми цветами радуги. Потоки света ринулись вниз, окрашивая в цвет утра и свежести особняки знати, дома, проспекты, улицы, парки, сады, порты. И, казалось, само светило в это время приостановило свой путь по небу, чтобы полюбоваться на необычную красоту столицы Лоуленда, величественного города Узла Мироздания.

"Пичуге" быстро наскучило играть в простое созерцание местности. Она открыла клювик, но вместо мелодичного чириканья, подходящего к миниатюрным размерам певуньи, раздалось грубое "Карх!". Моментально захлопнув клюв, птичка виновато моргнула и в полном молчании осторожно перепорхнула поближе к окну королевской спальни, притаилась и стала ждать.

В великолепной спальне, размером со стадион средних размеров, на огромнейшей роскошной кровати марки "драконодром", занимающей большую часть комнаты, в окружении шести красоток мирно почивал король Лимбер, сильный красивый брюнет в самом расцвете сил, как говаривал Карлсон, лет этак тридцати пяти на вид. Лицо его даже во сне хранило отпечаток суровой властности. Обнаженные дамочки, похожие между собой, словно клоны или цыплята из инкубатора, тоже безмятежно посапывали, прижавшись, кому хватило места, к мускулистому телу монарха.

Вот восходящее солнце робко заглянуло в дворцовые покои сквозь щелку в тяжелой темно-синей бархатной портьере. Его узкий лучик игриво прикоснулся к плечу короля, скользнул выше и отразился искрами в мгновенно распахнувшихся зеленых глазах Лимбера. О, эти глаза не были глазами человека среднего возраста! Сразу становилось ясно, что мужчине не тридцать пять и даже не сорок лет, а гораздо, гораздо больше. Лишь тот, кто встречал рассветы не одного тысячелетия, мог смотреть на мир такими глубокими, старыми, как Вселенная, мудрыми, как тысяча змей, насквозь циничными, властными и горящими, как зеленое колдовское пламя, глазами.

Выпутавшись из цепких как лианы объятий дремлющих красоток, сладко потянувшись, так что заиграли тренированные мышцы длинных рук и широкой груди, его величество неторопливо сел, спустил ноги с кровати и… истошно приветствовал восход:

— Какая…….! Чтоб…….!………….!

Корчась от боли и потирая окровавленную пятку, словно пронзенную разом полудюжиной спиц, король попытался отыскать источник неприятностей. В дорогом сине-зеленом изуарском ковре густого ворса, покрывающем пол спальни, Лимбер обнаружил около десятка крупных карисских ежей с тонкими и острыми, как стилеты, иглами. Животные с перепугу свернулись в клубки, практически сливающиеся по цвету с ковром, и теперь слабо подергивались, оглушенные ударной звуковой волной царственных воплей.

"Демоны Межуровнья побрали бы всех выродков! — едва обретя способность соображать, ласково подумал король об ораве собственных драгоценных отпрысков и племянников. — Как только узнаю, кто подбросил этих тварей, спущу шкуру!"

Угрожающая мысль короля, умышленно направленная в пространство без привычной блокировки, была окрашена столь яркой эмоцией, что птичка без труда уловила ее и на всякий случай перепорхнула немного подальше, чтобы ее нельзя было разглядеть в щелку портьеры.

То, что "пошутил" кто-то из младших родственников, монарх нисколько не сомневался: во-первых, враг нанес бы удар наверняка, стараясь убить, а во-вторых, магическая защита королевского дворца, не говоря уж о "святая святых" — спальне монарха — была такой, что никакой враг просто не смог бы сюда пробраться и провести подлую диверсию. А вот свои… Время от времени кто-нибудь из детей Лимбера предпринимал подобные попытки "слегка пошалить" в тщетной надежде остаться неопознанным. Уж больно им хотелось опробовать свои силы на одном из самых могущественных богов-магов Лоуленда и других миров, являвшимся по совместительству и отцом. Только последний факт и спасал остроумных принцев от расправы со смертельным исходом.

Как правило, его величество разоблачал интригу и пресекал ее еще в зародыше, но в любом правиле есть исключения. Сегодня кому-то удалось переиграть самого короля.

Пребывая в мрачном настроении по этому поводу, Лимбер заковылял в гардеробную, вытирая драгоценные капли подсыхающей божественной крови о дорогой ковер и неуклюже лавируя между многочисленным поголовьем ежей, пасущихся в ковре.