Кошачья голова - Татьяна Олеговна Мастрюкова

Татьяна Мастрюкова

Кошачья голова

Икотка, икотка, сойди с мово рота, слезай с языка,

выйди за воротки, скачи на болота.

Кого встретишь, тому в рот.

Народный заговор против икоты

© ИП Новожилов Н. В., текст, 2022

© Макет, оформление. ООО «РОСМЭН», 2022

* * *

Пролог (сейчас)

Пока все нормально. Как обычно.

Как было раньше, совсем раньше. Но, правда, и семи лет еще не прошло. Только четыре.

Мама считает каждый день, и я помню. И конечно, Алина, уж будьте уверены, помнит и считает.

И у нас есть время. Целых три года.

Мы живем в другом месте, общаемся с другими людьми.

Они ничего не знают о нашем прошлом.

Их не удивляют наши новые привычки, потому что для них это часть нашего обычного поведения, пусть и странноватого. Никому и в голову не придет спросить, например, с чего это мы перестали есть рыбу и почему вообще никогда не говорим про рыбу. Или почему у нас нет домашних животных, тех же кошек. А еще я очень боюсь икать. И не ем в гостях. И из рук ни у кого ничего не беру, даже если это иногда выглядит невежливо и грубовато. Вы наверняка подумаете, что это очень глупо. Подумаете, что я с приветом.

Но у нас осталось всего лишь только три года, чтобы узнать, действительно ли это так глупо.

Предисловие (десять лет назад)

Когда в нашем доме ремонтировали чердак, то оттуда вытащили кучу всякого хлама. Просто удивительно, как на общем чердаке городского жилого дома может быть такое количество ломаной мебели и прочего старья, скорее характерного для частного домовладения.

Огромный контейнер для строительного мусора рабочие поставили прямо под окнами первого этажа, откуда можно было в режиме нон-стоп наблюдать, как в горе рухляди роются сначала хозяйственные местные жители, потом бомжи, а потом уже отчаянные мальчишки в поисках сокровищ.

Они-то и нарыли в чердачном хламе мумифицированный трупик кошки. Неизвестно, сколько он пролежал на чердаке, была ли это чья-то пропавшая любимица или просто несчастное бездомное животное, нашедшее среди сломанных стульев и занозистых досок свой последний приют. Плоская, с рыжей, теперь больше похожей на искусственную шерстью, с оскаленной в предсмертной гримасе пастью, мумия кошки одновременно вызывала жалость и отвращение.

Мальчишки не придумали ничего умнее, чем прикрепить кошачий труп к краю контейнера, так что мертвое животное смотрело прямо в окна первого этажа.

Жутковатое зрелище.

В итоге мальчишкам самим стало не по себе, они перестали лазить в чердачном хламе, но кошку так никто из них и не снял.

Теперь я думаю, что, может, они вовсе ни при чем.

Жители первого этажа, в чьи окна пялился мумифицированный трупик, ругались, требовали похоронить животное, но сами почему-то брезговали дотрагиваться до мумии. Это вам не древнеегипетский артефакт, в конце концов. Хотя, по сути, одно и то же. Только древнеегипетскую мумию мы в музее без всякой брезгливости рассматриваем, а когда точно такая же, только поновее, маячит у наших окон, это вызывает совсем другие эмоции.

* * *

Потом как-то ночью кошачья мумия пропала, и утром все вздохнули спокойно. Правда, мальчишки утверждали, что нашли ее на помойке в соседнем дворе, только головы у мумии уже не было… Но никто особо не прислушивался к мальчишеской болтовне, контейнер с чердачным хламом в конце концов увезли, и вскоре все воспоминания о странной чердачной находке вытеснились более насущными и животрепещущими проблемами.

Глава первая (четыре года назад)

— Икота, икота, иди на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого.

Икать я, конечно, не прекратил, зато сестра, сидевшая с планшетом на коленях, резко крутанулась на кресле и со слишком часто в последнее время проскальзывающей ехидцей проговорила:

— А знаешь ли ты, братец мой… Хотя что ты там знаешь! Так вот знай: ты только что произнес заговор на распространение икоты.

— Ну и че? — между иканиями как можно грубее откликнулся я. — Лишь бы я не икал.

— Ну разумеется, тебе всегда на всех по фигу. Только это не просто заговор, а пожелание одержимости. Поскольку никого в квартире, кроме нас двоих, нет, то ты только что наслал на меня икотку. Ну, спасибо, братец!

И она, не вставая с кресла, отвесила издевательский поклон.

— Да ты и так одержимая, — пробурчал я и набрал в легкие побольше воздуха, чтобы задержать дыхание и прекратить наконец это дурацкое икание.

— Пока еще нет. Но скоро узнаем, сработало ли.

— Это просто сокращение диафрагмы, — не выдержал я.

— А вот наши предки так не считали. Икотка — это такая сущность, которая попадала в человека — чаще женского пола — через еду. То есть ее надо было проглотить.

Я фыркнул. Ага, где найти идиотов, которые станут глотать какие попало сущности? Разве что на азиатских рынках. Ну там да, не смешно совсем…

А сестра даже планшет отложила:

— Поэтому у подозрительных людей еду и питье не пробовали даже.

— Да откуда ты знаешь?

— Знаю.

— А зачем тебе это? Ты что, искала специально?

— Ты слушай лучше. Еще могли эту сущность, икотку, наслать по ветру. Например, ты вот идешь, зазевался, проглотил мошку, а это была икотка. Ты же вечно ходишь, ворон считаешь. Хорошо, хоть слюна не бежит.

Это было обидно.

— Отстань! Сама такая!

Мне уже перестал нравиться ее дурацкий рассказ. Вообще-то он мне с самого начала не нравился, но это край.

— И вот поселялась икотка внутри человека, и даже разговаривать он начинал по-другому. Мы на выдохе говорим, а одержимые икоткой — на вдохе. А поскольку на вдохе заглатываешь много воздуха, то потом, естественно, начинается отрыжка. Точно как ты, вечно рыгаешь за столом. И человек дополнительно страдал из-за этой икотки.

— Да что ты несешь! — не выдержал я.

— А вот и нет! — Сестра даже с кресла соскочила. — Скажи любое слово!

Я пожал плечами. В голове сразу стало как-то пусто, даже элементарные слова куда-то пропали.

И вдруг чуть ли не перед глазами всплыло слово. Я