Меч Обоюдоострый. Конспект по Сектоведению - В. Чернышев

Тогда, если кто скажет вам: «вот, здесь Христос», или «там», — не верьте. Ибо восстанут лжехристы или лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных.

… Итак, если скажут вам: «вот Он в пустыне», — не выходите: «вот Он в потаенных комнатах» — не верьте.

Введение

«Секта» — слово латинское и в переводе на русский язык значит «правило» или «метод». В древние времена еще римские писатели этим словом обозначали философскую школу, державшуюся отличного от господствовавшего в то время учения или политическую партию. Так, приверженцев Антония уже Цицерон называет сектантами, а Тацит говорит о секте стоиков.

Несколько позже слово «секта» стали применять к религиозным обществам, учение которых отличалось от верований остальной массы людей. «Целый год собирались они в церкви и учили немалое число людей, и ученики в Антиохии в первый раз стали называться христианами» (Деян. 11:26). Уже Плиний Младший говорит о «секте христиан», появившейся в его время среди иудеев.

Для религиозных сект характерна претензия на исключительность своей роли, идейных принципов и установок. Доминирует настроение избранничества и тенденция к активному миссионерству. Резко выражено стремление к духовному возрождению, признаком чего является строгое соблюдение определенного нравственного кодекса и обрядовых предписаний. Как правило отрицается институт священства, подменяясь «принципом всеобщего священства», а пастырство внутри общины считается харизматическим (от греч. «харизма» — непосредственное водительство Духом Святым), т. е. избирается по мистически — субъективной внутренней установке совокупно всеми членами секты. Считается, что избранный лидер получил как милость Божию, особую способность и мудрость к руководству общиной. При этом следует ссылка на Деян. 1:26 и Откр. 1:6; 5:10. Подчеркивая равенство всех членов, добровольность такого объединения, акцент делается на возрождение (или обращение), которое предшествует членству. Эти основные указанные черты присущи многим религиозным объединениям, т. е. являются своеобразной моделью сектантства.

Прошли столетья и с усилением христианской Церкви слово «секта» стало применяться лишь к тем христианским обществам, которые хотели жить лишь сами по себе совершенно отдельно от ортодоксальной Церкви и, обособляясь от нее в учении или порядке, управлении и дисциплине, имели в себе характерные признаки ереси и раскола. В третьем и четвертом веках количество сект увеличивается. Возникают секты донатистов, монтанистов, эвионитов. Обращаясь к Новому Завету, уже на его страницах увидим упоминания об имеющихся и грядущих отступлениях от истины. В книге «Откровение Иоанна Богослова» святой апостол упоминает николаитов, сторонников Иезавели. Также в 1 Послании к Коринфянам Апостол Павел убеждает отступиться верующих от разделений и не говорить «я Павлов», а «я Кифин»… (1 Кор. 1:11–12).

В настоящее время у нас под сектой разумеется такое отделившееся от единства Православной Церкви, ее учения и таинств религиозное общество, которое имеет особое, отличное от нее учение, богослужение, устройство и живет отдельной самостоятельной жизнью, стремясь осуществить в своей замкнутой среде религиозные идеалы.

Религиозный аспект происхождения сектантства

Несмотря на всю религиозность, многие из православных русских людей, особенно из простонародья, отличались крайним невежеством в религиозных вопросах или простым суеверием, будучи едва знакомы со Священным Писанием и Священным Преданием, вдруг дерзают в поучении, объясняя это «откровением свыше». Подобное приятие «откровений» весьма присуще русскому характеру, ибо, как писал Н. Бердяев, русский человек апокалиптичен на положительном полюсе веры и нигилистичен (нигилизм — отрицание чего — либо) до самоистребления на отрицательном. Ибо, если гордостью подменяется фундаментальное понятие собственной греховности и личное смирение, а вектор восхождения — Крест — остается, то падение непременно состоится. Дело лишь за временем. Не случайно Господь говорил: «Я есть путь, истина, жизнь». И если Христос постоянно и всецело присущ Церкви Своей, то Он присущ ей как путь, истина и жизнь. Иерархическое преемство от Него и Апостолов идущее — есть путь, которым благодать Христова распространяется по всему телу Его (т. е. Церкви); сознание своей немощи, греховности, несовершенства и вера в Искупившего, как совершенного Бога и совершенного человека — есть свидетельство истины Христовой; святые таинства, подаваемые канонически правильно рукоположенным иерархом — суть основание жизни Христовой в нас. То есть, в иерархии Сам Христос присутствует как путь, в исповедании веры — как истина, в таинствах — как жизнь. Вот наличие всего в совокупности и определяется понятием Церкви. Общество, лишенное хотя бы одного из трех, не может быть Церковью, т. к. таковое триединство, где будет отсутствовать любое одно, препятствует действительному осуществлению других.

Имея смутные понятия о вере, некоторые люди пытались самостоятельно разобраться в глубоких религиозных вопросах, а между тем, несостоятельность или невнимание к духовной жажде страждущего у священника или собственный прагматизм ищущего заводили его на путь ложных мечтаний или в дебри лжеучений. Там он не только оседал и укреплялся, но со временем и сам становился активным миссионером или даже ересиархом. И присуще это было не только людям низкого сословия и среднего интеллекта, но в ересь впадали известные по всей России люди. Иоанн Кронштадтский писал, что все «Ренаны, Бюхнеры, Шопенгауэры, Вольтеры — никто в сравнении с нашим безбожным россиянином — Толстым» (слово о. И. Кронштадтского. Мысли мои по поводу насилий христиан над евреями в г. Кишиневе. Одесса, 1903. С. 3–5). Отца Иоанна возмущало само покушение Толстого на устоявшиеся догматы церкви, на ее вероучение. Он вовсе не отрицал значение Толстого как великого художника, но «… я думаю, что он болезненно возмечтал о своем умственном величии» (Св. прав. Иоанн Кронштадтский. О душегубном еретичестве графа Л. Н. Толстого. СПб., 1907. С. 9).

Обобщая религиозный аспект русского сектантства, поляризуя и соотнося его с Православием, примем следующие, породившие его причины:

1. Неудовлетворенность ортодоксальной Церковью.

2. Жажда и попытка разрешить внутренние духовные проблемы.

3. Утверждение в обмане через духовную изоляцию от Церкви.

Нравственный аспект сектантства

В жизни Православной Церкви существовало и существует много разного рода недостатков, которые повсеместно и всегда вызывали законное недовольство прихожан. Естественно, что понятие Церковь у человека ассоциируется прежде всего со всем лучшим, возвышенным, подсознательно желаемым в идеале всегда и у всех. Не случайно со Словом Божьим принят был человек и в самом гнусном вертепе разбойников, и в высшем аристократическом обществе. Ибо, если критерием всех наших поступков будет любовь (а что же еще?!), то нравственный аспект ухода в сектантство будет поглощен. Всецело и без остатка. «Любовь есть совокупность всех совершенств». И более: «Бог есть любовь» (1 Ин. 4:8).

Поэт это выразил так:

И речи дар прекрасный,И поприще крови,И подвиг веры властнойВсе — мусор без любви.

Соблазняются прихожане небрежным, чисто формальным отправлением богослужения и разных треб, отсутствием учительства, нетрезвой жизнью пастыря, вымогательством за исполнение треб, лихоимством, отсутствием простоты в бытовой жизни церковнослужителей. Все это вызывает недоверие к пастырю, а нередко и вражду. Делает пасомого более восприимчивым к проповеди лжеучителей. Посему и Господь говорит: «… итак будьте мудры, как змеи, и просты, как голуби» (Мф. 10:16). Если же, готовясь к пастырству, человек «не снимает обуви с ног своих», то лучше и не дерзает пусть в учительстве по слову апостола: «… не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению…» (Иак. 3:1).

Психологический аспект сектантства

Гордость, как стремление человека стать выше какого бы то ни было стеснения и ограничения и быть абсолютно свободным деятелем в мире, приводит в результате к теоретическому устранению Бога и постановке на Его место человека, т. е. самообожению. Гордый самообольщенный человек считает излишним в деле спасения какое бы то ни было посредничество, так как у него есть свои средства спасения: плоть свою может обуздать радениями, постом, веригами и т. п. Отсюда, восходя от «совершенства к совершенству», достигает сам собою «безгрешности» и «святости». Церковь, считает такой человек, налагает на свободную волю оковы, томит дух, порабощает дерзновение, поэтому она не нужна, ибо Дух Святой и так с ним. Иерархия, таинства, посты и уставы, кресты и иконы — все заблуждение; если же и нет, то не через них спасение.