Человек ниоткуда - В. Бриджс

В. Бриджс

Человек ниоткуда

ГЛАВА I

Когда вы действительно голодны и у вас ровно полтора шиллинга на обед, то стоящая перед вами проблема требует серьезного размышления. Некоторое время я колебался между рестораном Парелли и Карси. У Парелли дают за шиллинг четыре весьма приличных блюда, и еще остается шесть пенсов на выпивку и на чаевые. Но, с другой стороны, скатерти там обычно грязные и атмосфера зловонная, словно в китайском притоне.

В этом отношении Карси стоит несравненно выше, но еда там не стоит шиллинга. А так как в данный момент центром моего внимания была еда, то я в конце концов склонился в пользу Парелли.

Первое лицо, бросившееся мне в глаза, когда я открыл дверь, был Билли Логан. На секунду я подумал было, что ошибся, но, взглянув на него еще раз, увидел длинный красный шрам, идущий от правого глаза вниз. Билли вывез этот шрам как единственное воспоминание о неудачном восстании в Чили.

Он был занят едой и не заметил, когда я спокойно подошел к его столу.

— Алло, Билли! — воскликнул я, — какого черта вы делаете в этом мирном уголке?

Он поднял глаза и посмотрел на меня в упор.

— Как, это Джек Бертон? А я-то думал, человече, что вы уже умерли!

Я выдвинул стул и уселся против него.

— Мне жаль вас огорчать, Билли, — заметил я, — но я еще не собираюсь умирать.

— Этот осел Голди сказал мне, что вас хлопнули по голове в каком-то глухом закоулке Боливии, — объяснил Билли, перегнувшись через стол и хватая мою руку, словно желая убедиться, что я действительно из плоти и крови.

— Да, — сказал я сухо, — я полагаю, что об этом случае были известия, но мне было удобнее не опровергать их.

Билли осклабился.

— Я слегка сомневался тогда и с трудом мог себе представить, что вас стерли с лица земли…

— Между тем это было почти так, — сказал я. — Эй, человек, подайте сюда обед и бутылку пива!

— Я вас угощаю, — прервал Билли.

— В таком случае, я возьму бутылку бургундского вместо пива.

— Принесите две! — крикнул Билли. — Ну, а теперь рассказывайте! — прибавил он, когда кельнер быстро удалился. — Последний раз я видел вас во время нашей маленькой встряски в Буэнос-Айресе. Помните?

— Помню, Билли. Вот из-за нее-то я и приехал поправляться в Боливию.

Билли усмехнулся.

— Гм, мне кажется, вы не совсем достигли цели. Я закурил папироску в ожидании закуски.

— Я нашел нечто лучшее, чем здоровье, Билли, я нашел золото.

— Бог мой! — воскликнул он. — Где же оно?

— Не думаю, чтобы это место имело название, — заметил я, — во всяком случае я не старался его узнать. Я был один, а кругом страна кишела индейцами. Вот, посмотрите!

Я загнул рукав и показал ему великолепный шрам от хорошо направленной стрелы.

— Это одна из их визитных карточек. Билли окинул шрам взглядом знатока.

— Ваше счастье, что стрела не была отравлена. А что же с золотом?

— Я прекрасно могу найти опять это место, но мне нужны деньги. Это дело не для одного человека. Вот почему я в Лондоне.

— И вы их раздобыли? Я покачал головой.

— Напротив, я истратил все, что имел. Здесь все какие-то нерешительные; но мне не хочется окончательно отказаться от этого дела. Пощупаю еще Нью-Йорк.

— Пожалуй, вы правы, — сказал Билли. — Пока у вас нет рекомендаций и вы не затянуты во фрак, средний британец не решится пустить вас в дело. В Штатах вы будете иметь больше успеха. Когда вы едете?

— Как только найду пароход. Я торчал здесь до тех пор, пока у меня не осталось ровно столько, чтобы уплатить по счету. Завтра пойду на пристань и запишусь матросом на первый пароход, который меня заберет.

— Мне бы хотелось поехать с вами, — серьезно заметил Билли.

— Что же вам мешает?

— Я берусь за одно дело. Это многообещающее предприятие в Мексике, его затевают Мансуэлли. Они держат меня здесь около полутора месяцев, и я хочу дождаться конца.

— Хорошо, дайте мне какой-нибудь адрес, — сказал я, — в случае, если мое дело пойдет, а ваше — нет, я хотел бы иметь вас при себе.

Билли вынул карандаш и клочок бумаги и нацарапал несколько слов.

— Вот где я теперь остановился, — сказал он. — Воксхоллрод, 34. Я им скажу, куда пересылать письма, если я уеду.

Положив записку в карман, я сосредоточил все свое внимание на сардинах и картофельном салате. Заказанные Билли две бутылки вина привели нас в веселое настроение. Весь обед мы болтали без умолку, вспоминая старых друзей и дни, проведенные в Аргентине, где мы пять лет назад впервые наткнулись друг на друга. Я предложил закончить вечер в мюзик-холле. Но, к сожалению, у Билли было назначено свидание в связи с его делом, и он не мог пойти со мной. Все же он не только уплатил за обед, но еще настоял на том, чтобы я принял от него пару золотых, чему, признаться, я был очень рад. Если бы не это обстоятельство, то, уплатив по счету, я назавтра остался бы без гроша.

С сожалением распрощался я с ним в конце Джеральд-стрит и, пройдя через Лейстер-сквер, медленно спустился к набережной. Я жил в Челси и решил доплестись до дома пешком, не желая тратить три пенса на автобус.

Был прекрасный, мягкий летний вечер. Легкий ветерок колыхал деревья, временами поднимал с дороги лоскуток бумаги и, покружив его немного в воздухе, лениво опускал на землю. На набережной было мало народу — большей частью влюбленные парочки. Изредка попадались какие-то бывшие люди в поисках местечка на открытом воздухе на предстоящую ночь.

Я фланировал, позвякивая в кармане двумя золотыми, полученными от Билли, и лениво размышлял о своих делах.

Несколько месяцев назад я в приподнятом настроении покинул Боливию, надеясь, что мне — первый раз в жизни — предстоит случай нажить капитал. У меня не было и тени сомнения в том, что я нашел золото в огромном количестве и что мне удастся сколотить в Лондоне достаточный капитал для устройства хорошей экспедиции в глубь страны.

Семи-восьми недель, проведенных в Англии, было достаточно, чтобы убить все мои надежды. Английские деловые люди по природе своей осторожны: раньше чем принять предложение иностранца, они требуют подробных сведений о его прошлом. Что касается моего прошлого, то, как бы оно ни казалось интересным лично для меня, оно все же было до такой степени пестрым, что не могло внушить доверия капиталисту, понятия которого о жизни ограничиваются Ломбард-стрит1 и, скажем, Менденхедом.

Весьма вероятно, что Нью-Йорк может оказаться для меня не лучше, и даже хуже Лондона, но у меня не было серьезного намерения терять много времени в этом шумном аду. Прежде всего этого не допускали мои средства, и во всяком случае мне уже начинала надоедать вся эта скучная погоня за богатством. Если я сумею найти в несколько дней симпатичного капиталиста — ладно! В противном случае я решил не ломать себе больше голову над этим делом. Пусть себе золото лежит на своем месте, пока другой, более подходящий, путешественник не наткнется на него. И, наконец, я отнюдь не намерен проводить свою жизнь ни у дверей разных контор, ни в разговорах с жирными джентльменами во фраках, тогда как весь мир, со всеми его радостями и неожиданностями, лежит, открытый, передо мной.