Зенит - Кристина Артюшкина

Максим Антонов, Кристина Артюшкина

Зенит

«В одиночестве я наконец-то слышу себя»

От авторов

Хочется написать что-то стоящее внимания и времени человека, который откроет эту книгу: что-то вдохновляющее, мотивирующее, доброе и приятное, но как назло в голову ничего не приходит. Гуляя где-нибудь в чаще леса или в поле лаская траву, внутренний монолог кажется таким правильным и стоящим, чтобы им поделиться, но здесь наедине с ноутбуком и с собой, будто все то, что было в голове и казалось достойным для публикации – испарилось, оставляя лишь тень добрых и мудрых мыслей. И даже после того, как придуманный и одобренный нашим внутренним перфекционистом текст ляжет на страницы романа, у нас все равно останется то, чем мы хотели бы поделиться.

Жизнь интересная штука, всегда есть что добавить и рассказать, увы все самое красивое и мудрое из слов происходит после. И именно это «после» является музой этой части.

Между нашими книгами прошло много лет и если первые книги мы писали вдохновляясь сумерками, то ближе к концу вдохновение черпалось из своей и не только жизни.

На самом деле мы знаем, что первые книги отличаются по качеству от последующих. И нам очень хотелось бы чтобы они все были классными и интересными, но к сожалению, у нас уже не осталось сил, чтобы доработать или переписать какие-то вещи. Долгих десять лет, тема всех книг была в каждом нашем разговоре и встрече, не важно где – в деревне, дома, в лесу, в поле, за чаем или за общей работой в огороде. Успех так и не постучал в нашу дверь с распростертыми объятиями. Грустно. И наверное, именно здесь начинается самое забавное, ведь осознание того, что мы пишем в общем-то для себя, оказалось самым стоящим открытием за эти долгие годы. Писать просто для себя, для людей, а не для того чтобы стать немного богаче и знаменитее, намного приятнее и приносит намного большее удовольствие. Мы хотим закончить эту историю. Да, именно так. В этих историях так много нас – Кристины и Максима, столько личного, некоторые вещи мы доверили только книгам и тебе, наш дорогой читатель. Только мы вдвоем и наши перемешанные переживания в одной чашке чая, разбавленные прелестями взросления и дружбы.

Это своего рода дань нашему юношеству, копилка с нашими воспоминаниями, что-то светлое для серых дней, то, что хотелось бы рассказать в той форме, которую мы выбрали. Любовь к родным, друзьям. Семья. И это грустное понимание того, что ты не вечен и люди рядом тоже.

Предлагаем, прямо сейчас позвонить родным, спросить как они. Позвоните, прежде чем приступать к чтению. Пусть эта книга откроется для тебя, дорогой читатель, с такой душевной ноты.

Каждая из книг на момент ее написания казалась самой лучшей и мы надеемся, что весь наш труд не зря и тебе действительно понравится и ты прочувствуешь ее.

P. S. Спасибо тем людям, которыми мы были тогда, когда это все начиналось и спасибо нам сейчас, тем людям, которыми мы стали. Мы сделали тогда столько, сколько не сможем сегодня. Мы были смелыми. Были влюблены по-настоящему влюблены в наше общее дело.

Ваши навеки, М и К.

Пролог

«Здравствуй,

Я долго собиралась с мыслями, чтобы написать это тебе. Пусть это будет моё прощальное письмо тебе, ведь многое осталось несказанным. Ты значил для меня слишком много, больше, чем я сама для себя. Я грела и лелеяла мысль о нашем общем будущем, хранила её на задворках своего рассудка и оберегала, как мать своего ребёнка. Мне больно и мне грустно. Ты был всем для меня. Но, увы, один человек в нашей недолгой жизни не значит совершенно ничего. Впереди многое и нет никакой гарантии, что чувства будут вечными, хотя хотелось бы этого больше всего.

Теперь, когда прошло достаточно времени, я могу с уверенностью сказать, что ты, Елизар был моей первой любовью, самой заветной и самой несчастной…».

Часть I. Жизнь – не красиво написанная книга

Глава 1

Осенняя безмолвная ночь опустилась на маленький город. Но она пришла не одна. Вместе с ней в город протянул свои влажные и плотные щупальца спрут-туман, завладел им безоговорочно. Щупальца сжались над городом мёртвой хваткой и все замерло в гипнотическом трансе. Живые улицы стали мертвенно тихими. В пелене тумана изредка мелькали спешащие домой тени его жителей, выхваченные светом тусклых уличных фонарей. Голые осенние деревья стояли в безмолвии и напряжении, будто ожидая чего-то страшного и пугающего. Их влажные блестящие ветви, скрученные и обнажённые, напоминали костлявые руки какого-то сказочного злодея. Но даже этот злодей замер в ожидании чего-то неподвластного ему.

В этом году осень пришла незаметно, молниеносно сбросив с деревьев пожелтевшие листья и взорвавшись миллиардами дождевых капель. Канавы мгновенно заполнило водой, а земля сладко вздохнула, наконец-то напившись после летнего зноя. В конце октября мелькнуло что-то похожее на запасённое с лета тепло и город накрыло вечерними туманами, медленно расползающимися к вечеру, превращая все вокруг в серую пелену. Это зрелище одновременно пугало и радовало глаз. Пугало оно по причине неизвестности, спрятавшейся в том самом тумане. Обладателю бурной фантазии могли мерещиться чудовища, враги, спрятавшиеся и выжидающие своей жертвы. Демон или насильник, было не важно, важно было оглядываться по сторонам, ожидая опасности в каждом неизвестном шорохе. Романтику, уставшему от окружающих серых людей, туман мог показаться миром уединения и спокойствия. В тумане все словно отдаляются друг от друга, остаются со своими мыслями и внутренними демонами наедине и по воле случая демоны вдруг становятся сговорчивее и дружелюбнее. Они уже не грызут наш затылок своими сожалениями невыполненных обязанностей, нашими проигрышами, нашими страхами и слабостями перед будущим, в такие мгновения они словно становятся «за нас», они будто сопереживают нам. В такие вечера, когда туман поднимается над одиноким городом, хочется бесконечно бродить по старым дорогам, погрузиться в свои мысли и слушать какую-нибудь лирическую балладу, возвращающую нас в тёплое прошлое.

Он не спеша шёл по главной улице крохотного городка, задумчиво уставившись в сверкающую от влажности неровно выложенную тротуарную брусчатку. Опустив как можно ниже козырёк своей бейсболки, подняв воротник спортивной куртки, он был полностью погружён в свои воспоминания. В такие часы, когда он оставался наедине