XXI-я хромосома. Роман-притча - Валериу Реницэ

XXI-я хромосома

Роман-притча

Валериу Реницэ

Редактор Антонина Бахрина

Редактор Лариса Захарова

Фотограф Юрие Бурлаку

Дизайнер обложки Вячеслав Попеску

Иллюстратор Вячеслав Попеску

© Валериу Реницэ, 2017

© Юрие Бурлаку, фотографии, 2017

© Вячеслав Попеску, дизайн обложки, 2017

© Вячеслав Попеску, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-2361-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Краткая творческая биография автора

Родился 11.07.1959, с. Хоржешть, Котовского (ныне Хынчештского) р-на. Проживает в с. Суручень Яловенкого р-на. Журналист.

Образование

Филологический факультет Кишинёвского государственного университета (1981—1986);

Курсы переводчиков, Рига, Союз писателей Латвии (1988—1990); факультет журналистики УЛИМ, Кишинёв (2003—2006).

Переводы, рассказы

Переводы с латышского на молдавский в журнале «Femeia Moldovei», 1989;

Рассказы «Vizite de politețe» («Визиты вежливости»), «Lecții de etică» («Уроки этики») в сборнике «Dintre sute de catarge», «Литература артистикэ», 1990;

«Взятка Богу», рассказы, «Tipocart print», 2016;

«Игра-мечта», рассказ, «Cartier», 2016.

Документальные фильмы

«Государственный переворот» «TV Teleradio Moldova» (1993) – соавтор;

«Пресса в США», «TV Teleradio Moldova» (1993) – автор;

«Кочулия – страна «кэчул» ГИА Moldpres, (2007) – продюсер;

«Кэприянский монастырь» «TV Teleradio Moldova» (2008) – сценарист.

I

В то хмурое мартовское утро я встретил Цыпу на склоне горы в чаще молодой акации. Даун стоял как вкопанный в старом солдатском плаще и глазел в свой чёрный планшет размером с книжечку. Увлеченный компьютерной игрой, Цыпа порядком отстал от своих коз, которые лазили по тонким влажным стволам деревьев. Из-за неурожайного года сельчане выпустили домашний скот со дворов задолго до дня первого выгона. Я спускался трусцой по крутой тропинке, жадно вдыхая щекочущий ноздри прохладный воздух. Футболка, верхняя часть куртки и пояс шорт промокли от пота. Пытаясь сбавить скорость, я семенил, скользя кроссовками по жёлтой мягкой траве и задевал голыми ногами бородатые козьи морды – белые, чёрные, рыжие… Тяжёлый стадный запах сбивал утреннюю свежесть, но прикосновение к мокрой шерсти было приятным. Пастух от неожиданности выпучил глаза и поднял свой красный посох, отвечая на приветствие. Наши взгляды встретились. Через десяток шагов меня осенила мысль, что Цыпу едва ли удивила наша внезапная встреча. Не было у него и знакомого мне осуждающего праздный образ жизни взгляда, который выказывают крестьяне, особенно в начале весны, когда голова идёт кругом от забот. Широко разинув рты, козлики вещали мне вслед апокалиптическим блеянием, выпуская лёгкий пар.

Моя догадка оказалась верной. У открытой калитки дома напротив колодца меня остановила мать пастуха – старуха Калипсо, бережно опуская на землю цинковое ведро с водой.

– И вам доброго дня! – сказал я в ответ, снимая потяжелевшую от пота хлопковую панаму, чтобы вытереть лицо.

– Не знаю, как и начать, сынок, – всхлипнула она, и я всё понял. Рыцарь, наш сосед и высокий государственный чиновник, опять не сдержал слово. Именно это и выражали полные тревоги глаза Цыпы! Уже месяца три как совместными усилиями мы пытались добиться у начальника помощи в одном деликатном деле. Хотя все кругом считали Цыпу слабоумным, у него сроду не было медицинской справки, удостоверяющей болезнь. Достать такую справку – дело не плёвое, но ведь не для советника Президента! Я рассчитывал не на добросовестность, а на честолюбие Рыцаря. И потом, Цыпа как-никак был его родственником, хоть и дальним.

Калипсо давно бы махнула рукой на местных и районных бюрократов, но к новому витку борьбы за справедливость её подвели слухи о возможной войне. По соседству, на расстоянии менее суток езды на танке, восток Украины истекал кровью в неожиданном, безумном и братоубийственном конфликте с Россией. Телевизор не уставал передавать хронику кровавой драки «укров с кацапами»1. После пожарищ Майдана2и после заявленного Москвой воссоединения с Крымом на Донбассе учудили новую республику, которая, по примеру севастопольской администрации, просилась в состав России.

– Вы же не думаете, что ему помешает пенсия по инвалидности? Он у меня один… Что будет с Цыплёнком, когда я скрещу руки на груди? – говорила Калипсо, прикладывая к глазам уголочек чёрной с большими красными цветами косынки, которая вечно соскальзывала на затылок.

Специалист по призыву, прозванный Одноруким, уже ходил по селу, понапрасну раздавая повестки на переподготовку. Призывать особенно было некого – люди помоложе давно подались в гастарбайтеры, кто в Европу, а кто в Россию, и возвращались домой только на Рождество и Пасху. В «Одноклассниках»3 всё чаще стали появляться фотографии дембельских альбомов.

По утрам Калипсо прислушивалась к лаю собак, и сердце сжималось в горчичное зерно, когда она с опаской отодвигала краешек занавески. Пытались в советское время отмазать Цыпу от военной службы, но не получилось! Теперь уже не помнили, и мало кто верил, что слабоумный Цыпа воевал в Афганистане. Правда, тогда он сам рвался в армию… А со справкой – другое дело!

Стадо занимало Цыпу меньше, чем происходящее на экране планшета. Даже Калипсо не знала, с кем он там шепчется, уходя с головой в глубины тёмных кристаллов и беспрестанно шевеля своими надтреснутыми сливового цвета губами. Если кто пытался заглянуть Цыпе через плечо, он закрывал планшет и дулся. Рыцарь похвастался мне, что однажды сумел разговорить слабоумного за столом, после того как тот вскопал ему огород. Он терпеливо подождал, пока Цыпа проглотит поджарку из шкварок и выпьет второй стакан домашнего вина, а потом спросил, не желает ли он десерта, шоколадных конфет. У Цыпы заблестели глаза.

– А расскажи, что за мультик ты смотришь? Интересный?

– Да… – с неуверенностью ответил Цыпа.

– А всё-таки…

– Лунтик…

– Лунтик? Это кто, человечек, свалившийся с Луны? Цыпа замотал головой и весь оживился.

– А у Лунтика есть друзья?

Цыпа назвал двух-трёх героев, осторожно подбирая имена.

– А враги?

Цыпа с тревогой посмотрел на Рыцаря и сник.

– Скорее всего, – объяснял мне Рыцарь, – он забыл значение этого слова.

Мне повезло разузнать чуть больше других о планшете Цыпы. Встретившись однажды на горе, он указал своим прочным кизильным посохом на наушники и спросил:

– Что слушаешь?

– Английский, – ответил я.

– Можно и мне? – спросил он с надеждой.

– Конечно.

Я снял с головы наушники и натянул их, как шапку, на низко посаженные уши дауна. Цыпа слушал, как завороженный, чужую речь, а я, связанный торчащим из кармана шортов тонким чёрным проводом наушников тем временем был вынужден вдыхать острые пастушьи запахи. Моё любопытство перебороло чувство омерзения от белой слизи в уголках губ и шелухи тыквенных семечек, которыми был облеплен его рот. Несколько лет назад, когда Цыпа ещё работал дорожником, от него исходил другой запах – едкой асфальтовой гари. Он возвращался домой убитым, еле волоча ноги и горбясь, словно ещё опирался на свою широкую лопату, а сзади подпаливала огнедышащая смоляная печь. Его узнавали издалека по грязно-оранжевому комбинезону с раструбчатыми штанинами. Казалось, Цыпа уже никогда не отмоется от дорожной грязи.

– Что поделаешь, – говорила Калипсо, провожая сына взглядом, – где же теперь мужику по-настоящему заработать? Да и не возьмут его такого на другую работу, – добавляла она и крестилась в сомнениях, не погрешила ли против истины.

Затем – не от хорошей жизни – разрослось стадо коз, и сельчане снарядили к старухе делегацию с дельным предложением. Общество решило пасти многоголовое стадо не в товариществе, по очереди, а профессионально, под личную ответственность.

– Ну что? – спросил я Цыпу, снимая с него огромные, чёрные наушники.

– Гив ми плиз э пак ов сигаретс, – неожиданно произнёс он, и от усилия лицевых мускул с его подбородка слетела часть шелухи.

И добавил, сверля глазами:

– Кандагар…

Он смотрел на меня, как на несговорчивого афганского лавочника.

– Ну а теперь ты… покажь… – потребовал я. – Что там у тебя на экране?

Цыпа изменился в лице и нехотя вытянул вперёд руку с планшетом. Не без усилия я вырвал устройство из рук полоумного. Прямоугольные разноцветные существа со скрученными животами или с отвёрнутыми головами капали вниз по экрану рывками на дно схематичного сосуда в поисках своего назначенного места. Лишившись управления хозяина и игрушечного духа, они тут же беспорядочно попадали одно на другое, как строительный мусор. «Тетрис»! Три с половиной года подряд, включая зимние дни, Цыпа отдыхал от дорожно-асфальтового ада, присосавшись к экрану компьютера как пиявка. Только «Лунтик» и «Тетрис»! Но за время его пастушества из стада не пропало, как с гордостью отмечала Калипсо, ни одного животного.