Рождённый в Третьем рейхе - Ирина Цветкова

Ирина Цветкова

Рождённый в Третьем рейхе

Маленький Август долго ждал этого воскресенья. Ему был обещан поход в зоопарк, а потом – в кондитерскую герра Штойбера. Так сказала бабушка – за хорошее поведение он может заслужить это поощрение.

И вот воскресенье наступило. Они с бабушкой пошли в зоопарк. Обычно Август всюду ходил с няней. К ней он уже привык, мог и побаловаться, а вот бабушку, оперную певицу, приму городской оперы, он видел редко и немного побаивался. При ней он робел и становился послушным мальчиком.

До ворот зоопарка он спокойно шёл за руку с бабушкой. Но едва они перешагнули порог зверинца, мальчик в матросском костюмчике бросил бабушкину руку и побежал к вольерам с животными. Заглядывая сквозь ограду, отделяющую посетителей зверинца от его обитателей, Август с восхищением наблюдал за зверушками. Там был толстый гиппопотам, равнодушно жующий травку; долгошеие жирафы; бурые и белые мишки, изнывающие от жары в своих зимних шубах и периодически залезающие в воду, а потом, вволю накупавшись, с наслаждением отряхивающиеся так, что брызги долетали до зрителей. Малышня визжала от восторга. Гиганты-слоны набирали хоботом воду и обливали себя. Волки и лисы хитро шныряли в своих вольерах. Огромные кошки – львы, тигры, леопарды – лениво дремали кто где: тигры и львы на лужайках, а леопарды – на деревьях, свесив хвосты. В птичьих вольерах павлины ходили, распушив оперение, а страусы на высоких ногах тревожно оглядывались, готовые вот-вот при виде опасности спрятать голову в песок. Но особое внимание ребятни было привлечено к мартышкам. Шимпанзе, павианы, гиббоны, макаки и другие представители обезьяньего семейства собирали вокруг себя толпы зевак и вовсю потешали публику. Они прыгали по насестам, дрались, издавая обезьяньи вопли, чесали себе животики, корчили рожицы и при этом внимательно рассматривали толпу.

– Бабушка, бабушка, посмотри, какие тут обезьяны! – звал Август фрау Эльзу, не замечая, что её то и дело останавливают и просят автограф или просто выражают своё восхищение. Фрау Эльза Грюневальд, прима оперного театра, шагала по зверинцу на высоких каблуках, в красивом, ярком платье и с театрально уложенной причёской, чем выделялась на общем фоне и сразу становилась узнаваемой. Она уже порядком утомилась следовать за мальчиком, ведь она привыкла к многочасовым репетициям, наложению грима, сложному вокалу и аншлагам, а вот быть нянькой для собственного внука так и не научилась. Ей хотелось скорее уйти отсюда, но она старалась не огорчить Августа, поэтому боролась с собой, выбирая лучшее решение в этой ситуации. «Скорей бы Лаура с Паулем приехали», – подумала она о дочери и зяте. Они и вправду должны были скоро приехать, а пока мальчик находился на попечении бабушки под присмотром опытной няни.

– Август, пойдём, дитя, – сказала она, отрывая его руку от металлического прута ограды. – Пойдём, нам ещё в кондитерскую надо сходить.

С явным сожалением малыш разжал вторую руку с другого прута. Ему не хотелось покидать это замечательное место. Но ослушаться бабушку воспитанный немецкий мальчик не мог. К тому же, его ждала кондитерская герра Штойбера. А уж это место было объектом вожделения всех детей их города. Августу редко позволялось бывать там – взрослые берегли его зубы и вообще считали, что сладкое вредно. (Как будто сами не были маленькими и не понимали, что всегда хочется того, в чём тебе отказывают). Но сегодня Август мог с радостью пойти к герру Штойберу и насладиться его произведениями. Да-да, кондитерские изделия герра Штойбера можно было с полным правом назвать произведениями искусства. Он сам создавал новые виды пирожных, тортов, украшал их шоколадными, сахарными и кремовыми фигурками, расписывал кремом торты так, что их можно было сразу отдавать в художественный музей. Порой детишкам было жалко есть то, что изображал гениальный кондитер на своих кондитерских изделиях.

Войдя в кондитерскую, Август остановился перед витриной. Он увидел столько самых разнообразных пирожных, тортов и видов мороженого, что сразу растерялся.

– Выбирай, – великодушно сказала бабушка. – Что ты хочешь?

Какие же эти взрослые примитивные люди! А если хочется сразу всего? Почему надо выбирать и нельзя попробовать всё? Август умоляюще-выжидательно смотрел на бабушку снизу вверх.

– Что молчишь? Выбирай!

– Я всё хочу, – скромно сказал мальчик.

Герр Штойбер улыбнулся. Это была наилучшая похвала для него. Он очень любил своё кафе, создавал его для таких вот благодарных посетителей. По стенам у него были развешаны картины из сказок братьев Гримм, а многие пирожные назывались по имени персонажей этих сказок.

Фрау Эльза взяла право выбора в свои руки. Она заказала ванильное мороженое с шоколадом себе и внуку, ещё ему пирожное – «Грёзы маленькой Гретхен» и чай, а себе напиток «Янтарная Балтика». Домой ей упаковали торт «Сказки венского леса», на котором кондитер изобразил лес с белочкой и птичками, в центре – поляну с медведями на поваленных деревьях, а также первые ноты гениального одноимённого вальса.

Они сели за столик под навесом на улице и стали, не торопясь, смаковать мороженое.

– Август, ты воспитанный мальчик, – сказала ему бабушка, – не шали за столом, на нас люди смотрят.

Август старался изо всех сил быть воспитанным мальчиком. Конечно же, ему хотелось дать волю эмоциям, побегать, попрыгать, дёрнуть за косичку девчонку за соседним столиком, но приходилось держать себя в руках. С утра, между прочим!

– Скоро приедут мама и папа, – говорила ему фрау Эльза. – Надеюсь, они останутся до твоего дня рождения, который будет в августе. А в сентябре – у меня. Хоть бы Лаура никуда больше не уезжала, хоть бы осталась с нами!

После кондитерской они прошлись по берегу Балтийского моря. Волны ласково набегали на берег, стелясь им под ноги. Август старательно высматривал на берегу кусочки янтаря. Фрау Эльза рассказывала ему, что когда она была маленькой девочкой, такой, как он сейчас, она ходила с соседским мальчишкой искать янтарь на берегу моря. Она мечтала иметь ожерелье из кусочков янтаря, но только найденного собственными руками, а не купленного в магазине. Зная об этом, Август хотел сделать бабушке подарок: найти янтарь, чтоб она себе сделала если не бусы, то хотя бы колечко, ведь сама она тогда так и не нашла настоящего янтаря.

– Когда я вырасту, – сказал Август, – я найду тебе много-много янтаря. У тебя будет всё в янтаре!

– Спасибо, мой мальчик! – фрау Эльза прижала его к себе и поцеловала в макушку.

Они ещё долго ходили вдоль моря, слушая крики чаек. Август брал округлую, омытую морем морскую гальку и бросал в воду. Когда-то папа ему показывал, как можно бросать камушки, чтоб они несколько раз прыгали по воде. Но пока у Августа не получалось. Ничего, скоро папа приедет и научит!

В субботу они встречали Лауру и Пауля на городском вокзале. Величественное здание из стекла и камня, почему-то напоминающее фрау Эльзе с её богатым творческим воображением раскрывающийся цветок лотоса, – это и был вокзал, куда Август приходил встречать и провожать родителей. На перроне уже собрались встречающие. Фрау Эльза крепко держала мальчика за руку, чтоб не потерять его, и уверенно продвигалась сквозь толпу. Август семенил за ней, сам же он вовсе не желал так быстро идти, ему хотелось подольше постоять возле паровоза и получше рассмотреть его. Поэтому ноги его шли вперёд, а голова была повёрнута назад – туда, где стоял, отфыркиваясь белым дымом, красавец-исполин паровоз. У Августа было две больших любви: самолёты и поезда. Он никак не мог решить, кем ему стать: лётчиком или машинистом. Вот сейчас он увидел поезд и решил, что будет машинистом. (А когда, запрокинув голову, смотрел в небо на самолёты, ничуть не сомневался, что станет лётчиком).

Вот так, идя вперёд с повёрнутой назад головой, он не заметил, как уткнулся во что-то мягкое. И только запах – дыма, лекарств, полевых госпиталей, эшелонов с ранеными – это был запах мамы. Он обеими руками обнял её и посмотрел вверх. Стройная, невысокого роста, Лаура была похожа на девочку-подростка. Она обнимала поочерёдно то сына, то мать, пытаясь сразу обоих взять в объятия.

– А где Пауль? – спросила фрау Эльза.

– Его не отпустили, – ответила Лаура. – Не разрешили сразу двум военным врачам покинуть госпиталь.

Они приехали домой. Лаура приняла ванну и вышла оттуда в мягком белом пушистом домашнем халате и комнатных тапочках. И сразу перестала быть военным врачом, стала мамой и дочерью. Они сели за стол и долго говорили, забывая о еде, обо всём на свете. Лаура расспрашивала, как они тут без неё жили, рассказывала, как она там, далеко, на Восточном фронте, лечит своих раненых – солдат вермахта. Фрау Эльза качала головой, не представляя, как её хрупкая дочь ставит на ноги сотни, а то и тысячи немецких военных.