Обнимай и властвуй - Дженнифер Блейк

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Гром орудийного салюта всколыхнул знойный, казавшийся совершенно неподвижным, воздух. Грохот сотряс здания Нового Орлеана и прокатился над Миссисипи, отразившись от кораблей, стоявших на якоре, прежде чем гулким эхом раскатиться среди зеленых деревьев на противоположном берегу. Голуби в испуге сорвались с ветвей и принялись описывать круги в ослепительных лучах ярко-оранжевого солнца, клонившегося к закату. Облезлая дворняжка, принюхивающаяся к зловонию сточной канавы под балконом, на котором стояла Фелиситэ Лафарг, присела от страха, а потом бросилась наутек. Фелиситэ изо всех сил вцепилась в перила, так что кончики пальцев побелели и наклонилась вперед, устремив пристальный взгляд в сторону Оружейной площади. В ее бархатно-карих глазах появилось выражение тоски и презрения, когда она посмотрела на голубовато-серые облака порохового дыма, клубами поднимавшиеся к небу, чтобы раствориться в жарком марево, висящем над крышами домов.

В ответ прозвучал орудийный залп с кораблей эскадры О'Райли, длинной цепочкой вытянувшейся вдоль реки, а потом захлопали выстрелы из мушкетов. Со стороны церкви Святого Луи послышался глухой немелодичный колокольный звон. Все эти звуки заглушил приветственный возглас, вырвавшийся из более чем двух тысяч солдатских глоток, кричавших на презренном испанском языке: «Viva el rey! » — «Да здравствует король! »

Но вот наконец колокола смолкли, возгласы улеглись, голуби вернулись на площадь, и наступила тишина.

Тяжело вздохнув, Фелиситэ подняла голову и расправила плечи. Все кончено. Штандарт Франции с золотыми лилиями на голубом поле был спущен, уступив место алому флагу с изображением львов и замков — символу Испанской Империи. Теперь ни она и никто другой ничего не могли изменить.

Фелиситэ не сожалела о том, что не присоединилась к толпе зевак на Оружейной площади. Опасаясь неприятностей, которые могли возникнуть, если бы жители города вдруг решили выразить недовольство, отец посоветовал ей остаться дома. Честно говоря, ей самой не хотелось идти. С какой стати ей лицезреть могущество испанцев, преодолевших океан, чтобы сломить гордость французов, уничтожить их недолгую независимость и силой принудить к повиновению? Если не видеть все эти корабли, пушки и солдат, число которых едва ли не превышает здешнее французское население, можно сделать вид, что их вообще не существует, и еще на несколько мгновений убедить себя, что это просто кошмарный сон, который закончится, как только она проснется.

Когда это началось? Наверное, два или три года назад, когда появились первые слухи о секретном договоре в Фонтенбло. В результате тайного соглашения Людовик XV Французский, славнейший из монархов, уступил колонию Луизиану своему кузену из династии Бурбонов — Карлосу III Испанскому. Этот сговор состоялся в силу множества причин и ухищрений, однако все это теперь не имело значения. Жителей Нового Орлеана, несмотря на их протесты, превратили в испанских подданных.

Они выражали свое недовольство в письмах, публичных заявлениях, даже отправили во Францию специальную депутацию. Король не внял их мольбам. И все же надежда на примирение с родиной, со страной, откуда они пришли и которая управляла колонией семьдесят лет, с самого ее основания, не исчезала.

Эта надежда сохранялась в первую очередь потому, что тянулись долгие утомительные месяцы ожидания, а Испания не торопилась взвалить на себя бремя снабжения из своей казны этого нового отдаленного уголка своих бескрайних владений и не спешила им управлять. Французы, жившие в Новом Орлеане, начали проявлять нетерпение. Некоторые предлагали сбросить испанское иго и провозгласить независимую республику, которой будут управлять сами колонисты, если Франция решила от них отказаться. Стоило ли упрекать их за это, если им казалось, что такое выражение верности заставит французского короля смягчиться, а если он этого не сделает, хуже все равно не станет.

Вздохнув, Фелиситэ сделала несколько шагов по небольшому тенистому балкону. В сиреневом свете ее густые вьющиеся волосы блестели как старинное золото. Полумрак подчеркивал перламутровую кожу ее лица с тонкими чертами, изящным прямым носом, черными бровями и ресницами, столь редко встречающимися у блондинок. На девушке было платье из индийского коленкора в светло-золотистую полоску с вышитым золотом корсажем из белого шелка, суживающимся к талии, и с пышной юбкой. Рукава с манжетами чуть ниже локтя были украшены бантами золотистого цвета. Фелиситэ остановилась, губы ее плотно сжались, брови сдвинулись от мрачных воспоминаний.

Неприятности начались с появлением первого испанского губернатора Уллоа. Образованный человек, высокомерный и абсолютно равнодушный к людям, он больше интересовался флорой и фауной новой колонии, чем проблемами ее жителей. Кроме того, держался Уллоа отчужденно. Он привез невесту из Южной Америки, и их свадьба больше походила на некий тайный обряд, чем на праздник. Присутствовать на ней никому из жителей города не позволили.

Возможно, чтобы не накалять и без того напряженную обстановку, он не стал официально заявлять о переходе колонии под правление Испании. Над городом продолжал развеваться французский флаг, а должность коменданта попрежнему занимал француз. И это, естественно, вызывало раздражение у жителей и сбивало их с толку.

Ропот недовольства, разговоры в кабачках и содержание расклеенных по городу листовок становились все более откровенными, и Уллоа забеспокоился. Вместе с молодой женой он поднялся на борт корабля, стоявшего у причала в гавани и готового при первой же необходимости выйти в море. Такая откровенная демонстрация своей трусости послужила только на руку заговорщикам, в числе которых была большая часть взрослого населения города. Целую неделю группы молодых людей, разгоряченных вином и весьма странной свадьбе испанского губернатора, прогуливались по набережной, громко высказываясь в адрес этого высокомерного, но оказавшегося столь малодушным, человека. Наконец какой-то шутник предложил пустить корабль по течению, и толпа в мгновение ока перерубила швартовы. Когда его корабль вынесло в открытое море, Уллоа, вместо того чтобы приказать повернуть обратно, предпочел бездействовать, а на рассвете распорядился поднять паруса и отплыл в Испанию, чтобы рассказывать королю басни о непочтительном отношении французов к испанскому губернатору и о том, что ему удалось вырваться из рук заговорщиков только благодаря собственной отваге.

Узнав о глумлении над его властью, Карлос III пришел в ярость и немедленно приказал вызвать одного из лучших своих военачальников — генерал-капитана Алехандро О'Райли. Возведя его в ранг генерал-губернатора, Карлос III поручил ему подавить восстание в Луизиане. Прибыв в устье Миссисипи около месяца назад, ирландец встретился с делегацией жителей города в лице французского военного коменданта, наместника Обри, до сих пор сохранившего полномочия, нескольких состоятельных горожан и нескольких испанских чиновников, оставшихся в городе после бегства Уллоа.