Сказания новой Руси. Рассказы, сказки, памфлеты, эссе - Геннадий Мурзин

Сказания новой Руси

Рассказы, сказки, памфлеты, эссе

Геннадий Мурзин

© Геннадий Мурзин, 2016

ISBN 978-5-4483-0683-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Геннадий Мурзин, автор книги, искренне хотел бы наладить взаимное общение с читателями. Пишите свои мнения о прочитанном либо на странице издательства, либо на электронную почту [email protected]

Всегда лучше высказывать прямо, что думаешь, и не заботиться о множестве доказательств: сколько мы их ни приведем, они будут лишь выражениями наших мнений, а противники не слушают ни мнений, ни доказательств (Гёте).

* * *

Чтобы овладеть хорошим юмором, надо дойти до крайнего пессимизма, заглянуть в мрачную бездну, убедиться, что и там ничего нет и потихоньку обращаться обратно. След, оставляемый этим обратным путём, и будет настоящим юмором (Фазиль Искандер).

* * *

Если ум – благороднейший и полезнейший дар человека, то юмор – наиприятнейший (Джонатан Свифт).

* * *

Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии (Л. Н. Толстой).

* * *

Слава не может дать наслаждения тому, кто украл, а не заслужил; она производит постоянный трепет только в достойном его (Н. В. Гоголь).

* * *

Ничто так не передает чистоты человеческих помыслов, как улыбка (К. Паустовский).

Рассказы

Вымогатель

Евгений Окунев1, после детального осмотра скамейки на предмет ее надлежащей чистоты, тяжело опустился.

– О-хо-хо, ноженьки мои… Совсем отказываются повиноваться… Беда, совсем никуда негодные.

Сказал безадресно. Наклонился, поднял из-под ног только что опустившийся оранжевый лист ольхи, повертел в руке, понюхал и положил рядом на скамейку. Достал из правого кармана старенькой, но чистенькой и отутюженной, без единой складочки курточки газету, развернул, разгладил сгибы и стал читать.

Минуты через две на той же скамейке примостился мужичок, примерно того же возраста, что и Окунев. Он был в вельветовой фуражке, из-под которой выбивались редкие пряди седых волос, в демисезонном драповом пальто старого покроя и резиновых сапогах, в руках он вертел суковатую палку, пользуясь ею при ходьбе как тростью.

Окунев метнул взгляд на мужичка и вновь уткнулся в газету. Окунев не жаждал общения. Он присел, чтобы передохнуть. Для «общения» ему хватает жены, которая трещит под ухом с утра и до вечера. Окунев блаженствует лишь тогда, когда по первому каналу идет бразильский телесериал «Хозяйка судьбы». Жена, увлеченная просмотром страстей вокруг донны Марии Дукарму, на час замолкает.

Мужичок, вперив взгляд в небо (он, наоборот, страдал от дефицита общения и искал повод, чтобы заговорить), покачал головой.

– И что за погода? Никак не приноровишься. Солнце укрылось за тучей – холодно, показалось – потно становится.

– Что хотите? Сентябрь, – откликнулся (скорее, из простой вежливости) Окунев, не отрываясь от газетной страницы. – Обычная картина для наших мест.

– Да-да, – мужичок закивал, – ваша правда, – он приценивающе посмотрел на Окунева и решил представиться. – Сергей Разумов, с вашего позволения.

– Евгений Окунев, если угодно, – в тон ему последовал ответ.

– Очень приятно… Вот и познакомились… Я не мешаю вам, нет? – услужливо наклонившись в сторону Окунева, спросил Сергей Разумов.

– Не стоит беспокоиться, – ответил Окунев слегка усмехнувшись, но по-прежнему не отрываясь от газеты.

– Что-то интересное, да, если так увлечены?

– Я бы не сказал… Белиберда всякая…

– Однако ж читаете… Я уж пятый год не заглядываю… Разве что «Телемир», когда надо узнать, что сегодня идет по телевидению.

– По старой привычке, – ответил Окунев и отложил в сторону газету. Он понял, что мужичок его в покое не оставит, поэтому решил объяснить. – Надо знать, что в мире творится.

Разумов закивал.

– Да-да, понимаю… И вы верите по-прежнему тому, что пишут?

– Не шибко, честно признаться.

– И правильно… И очень хорошо… Врут ведь напропалую… Беззастенчиво врут… Журналисты потеряли всякую совесть… А всё – рынок… Черти окаянные… То ли дело раньше…

Окунев скривился, будто только что проглотил пол-лимона: он не понимал и не принимал ссылки на «светлое прошлое». Что-что, а тогдашнюю журналистскую кухню знал. Потому что поварился в ней не один десяток лет.

– Раньше, говорите? – уцепился Окунев. – Считаете, что тогда журналисты были честнее, совестливее?

Разумов, ничуть не колеблясь, ответил:

– Безусловно. А вы сомневаетесь? Я до сих пор помню поименно тех «властителей наших душ»

Окунев хмыкнул. Взяв в руку ольховый лист, стал вертеть перед собой.

– Исключение, как говорят философы, – вовсе не есть правило.

– Не хотите ли уверить меня в том, что совесть не то качество, которое было свойственно советским журналистам?

– Не всем.

– Какой мрачный взгляд, – Разумов покачал головой.

– Совестливых – единицы и вы их, действительно, знали поименно. Ну, кто? Анатолий Аграновский, Юрий Щекочихин, Ольга Чайковская, Александр Мурзин, Евгений Спехов, Бэлла Руденко… Пожалуй, и весь список.

– Зато какой?! – воскликнул Разумов. – Какие личности?!

– А хотите, Сергей, кое-что узнать про других?

– Располагаете фактами?

– Да еще сколькими!

– Слушаю, охотно слушаю.

– Ровно сорок лет назад (тогда я жил и работал в небольшом городке на севере области), – начал рассказ Окунев, – в горкоме комсомола работал, отделом заведовал.

– Выходит, функционер?

– Что-то вроде того, – подтвердил Евгений. – По области проходило массовое молодежное мероприятие (детали упускаю для краткости) и с проверкой его хода к нам почти что инкогнито прибыла комиссия из обкома ВЛКСМ. Это было воскресенье. Утром прибыла комиссия, а вечером убыла. В понедельник утром к нам, в горком комсомола, пришла женщина вся в слезах. Она рассказала, что накануне у них (женщина работала официанткой в единственном городском ресторане) была комиссия из области; комиссия проверила санитарное состояние пищеблока, качество приготовления блюд, полноту вложений; сделав дело, комиссия уединилась в кабинете директора, откуда вскоре последовал приказ – накрыть стол (женщина показала список блюд, выставленных перед проверяющими, и он выглядел впечатляюще); изрядно откушав и выпив коньячка, комиссия удалилась; уже перед самым уходом комиссия, проходя мимо буфета, взяла со стойки вазу с шоколадными конфетами и высыпала в дамскую сумочку, так сказать, на дорожку. А плачет женщина из-за того, что все убытки, связанные с посещением комиссии, директор отнес на ее счет и теперь требует деньги внести в кассу. А откуда она возьмет такую сумму? Немного-немало, а ее месячная зарплата.

Разумов покрутил головой.

– Пока не понимаю, причем тут журналисты?

– А притом, что в составе халявщиков был и Алексей Писаренко, известный в области журналист, которого все считали очень порядочным и честным. Этот Писаренко, между прочим, потом долгое время будет работать в областной партийной газете, будет продолжать сеять в души читателей в качестве заведующего отделом доброе, умное, вечное.

– Не красит… – задумчиво заметил Разумов и добавил. – Но вы сами недавно сказали, что за исключением нельзя видеть закономерность.

– Так, нужны еще примеры? – Разумов в ответ кивнул. – Извольте, Сергей… После того случая прошло семь лет. С комсомолом «завязал» к тому времени. Истекал комсомольский возраст. Наверное, помните? – Разумов вновь кивнул. – И я решил пойти по журналистской стезе. Это занятие меня тянуло, привлекало. Да и, наверное, кое-какие способности имелись к этому. Вакансия отыскалась лишь в маленьком городке на самом севере области, в районной газете. С семьей уехал туда. Дело для меня оказалось не только новым и непривычным, а и весьма-таки трудным. В редакции встретили новичка настороженно, особенно ответственный секретарь, – Окунев посмотрел в сторону Сергея и поинтересовался. – Знаете, кто такой в редакции ответственный секретарь?

– Ну… я не знаю точно… никогда в редакциях не работал… Полагаю, однако ж, – это человек, занимающийся делопроизводством.

– Нет, Сергей, не то… На заводе когда-нибудь работали?

– Работал… Инженером-конструктором всю жизнь…

– Ну, так вот: ответственный секретарь в редакции – это одно и тоже, что главный инженер на заводе.

– Второе лицо?

– Именно… По сути.

Разумов сочувственно посмотрел в глаза Озерова.