Наперегонки со смертью - Андрей Воронин

Банда взял с сиденья свой верный пристрелянный «калашник», проверил на всякий случай, на месте ли нож, гранаты, трофейные «узи» и «вальтер», и тихо, не захлопывая дверцу, выскользнул из машины.

Он решил подойти к ним поближе, но не по дороге, естественно, откуда они ждали его появления, а сверху, по склону. Горы в этом месте подступали почти к самой обочине дороги, уступами и террасами, с каждым новым десятком метров набирая высоту.

Банда быстро и бесшумно пошел вверх. Афганская выучка, помноженная на проведенные в лагере Ахмета месяцы, не пропала даром, и уже минут через пятнадцать парень прекратил подъем, решив, что высоту он набрал уже достаточную. Теперь он осторожно стал пробираться вперед — на свет ярко горевших в ночной темноте фар.

Он старался идти тихо и аккуратно, чтобы ни один вырвавшийся из-под сапога камешек, застучав по склону, не насторожил тех, ждавших его внизу.

Прокравшись, как ему показалось, метров триста-четыреста и оказавшись над самой засадой, Банда почувствовал, как устал: дыхание его сбилось, а сердце колотилось в груди как бешеное — гулкими глухими ударами его стук отражался в ушах и слышен был, казалось, за километр. Банда даже удивился, почему его до сих пор не засекли бандиты.

Парень на минутку остановился перевести дух и вдруг услышал голоса совсем рядом с собой. Он припал всем телом к земле и замер, стараясь не шуметь. Голоса действительно звучали рядом, он даже мог разобрать отдельные слова, произносимые по-таджикски, смысла которых он все равно не понимал. Но главное — он никак не мог разобрать, откуда они доносятся: своеобразная акустика гор дробила и рассыпала звук, не давая возможности определить местонахождение источника. Наконец он твердо решил, что разговаривают на склоне чуть ниже его убежища, и осторожно выглянул из-за камня, всматриваясь в темноту.

Так и есть.

Сверкнул огонек зажигалки, и этой вспышки оказалось достаточно, чтобы Банда смог рассмотреть двоих таджиков, занявших удобную позицию на уступе прямо над самой дорогой. Бандиты были всего метрах в пятнадцати ниже него, и Сашка почувствовал, как пробежал у него по спине нервный холодок при мысли о том, с какой легкостью эти двое могли пристрелить его, если бы он чуть-чуть ошибся высотой: он вышел бы прямо на них тепленьким и даже не понял бы, откуда пришла смерть.

Но сейчас, когда он их заметил, бандиты из охотников сами превратились в дичь: парень очень четко видел две цели, замечательно помеченные в темноте вспыхивающими красными огоньками сигарет.

Очень осторожно, стараясь не издавать ни малейшего звука, Банда стал спускаться. Когда до тех двоих оставалось уже совсем немного, он с досады чуть не чертыхнулся — их разделяла теперь почти отвесная стена, и надо было существенно забирать влево или вправо, чтобы выйти на их уровень и оказаться у них за спинами.

Это было совершенно нереально, и Сашка присмотрелся, стараясь определить как можно точнее расстояние до своей цели.

«Метров пять. Как при боевом десантировании из «вертушки», — мелькнуло у него в голове, и решение созрело сразу же. Он неслышно просунул голову под ремень, забрасывая автомат за спину, освободив руки, сделал несколько глубоких вздохов, собираясь с силами и примериваясь, и, как кошка, сиганул вниз, прямо на таджиков.

«Как черт на голову!» — успел подумать он, прежде чем коснулся земли.

Он спрыгнул прямо за спину сидевшему на корточках таджику и, на счастье, удержался на ногах. А уж дальше все было делом техники, — схватив за голову обернувшегося на звук ближнего к нему бандита, Банда резко крутанул его в обратную сторону и явственно услышал, как треснули сломанные позвонки шеи. Бандит тут же, не успев даже понять, что случилось, мешком осел парню под ноги.

Второй, ошеломленно глядя, как принял смерть его товарищ, даже не попытался кричать, а лишь молча потянулся за своим автоматом, завороженно не спуская с Сашки глаз. Но было поздно: Сашка резко повернулся к нему и мощным ударом ноги куда-то в область шеи опрокинул таджика навзничь.

Бандит весь изогнулся и захрипел, — видимо, Сашка попал ему как раз в адамово яблоко. Но хрип в ту же секунду оборвался — прямым ударом кулака в грудную клетку Банда остановил сердце бедняги.

На всякий случай Сашка схватил автомат бандита и присел, осматриваясь и прислушиваясь, готовый принять бой, если те, остальные, там, внизу, поймут, что означает неожиданный шум на уступе. Но все было тихо, и он подполз поближе к краю, чтобы лучше рассмотреть, что творится там, на дороге. Здесь, на краю этой площадки, Сашка наткнулся на РПГ-7 и понял, что делали тут эти двое — они должны были сыграть роль своеобразных снайперов, с совершенно неожиданной для Бондаровича позиции расстреляв его машину из гранатомета.

Что ж, теперь бандитская хитрость оборачивалась большими неприятностями для них же самих…

Дорогу под углом друг к другу перекрывали два открытых армейских УАЗа, и в свете их фар человек десять боевиков расположились прямо на земле, покуривая и переговариваясь. Еще один сидел в машине, зажав между колен заряженный гранатомет и напряженно всматриваясь в темноту — туда, откуда должна была появиться машина беглеца. Вся компания была вооружена автоматами самых разных конструкций.

Сашка поднял на плечо найденный гранатомет бандитов. Оказалось, он был оборудован ночным прицелом, и Банда снова почувствовал, как неприятно засосало у него под ложечкой от ощущения только чудом минуемой им смерти.

Парень глянул в прицел в сторону своего джипа и с облегчением вздохнул: несколько больших придорожных камней и корявый куст, чудом выросший на этих скалах, надежно прикрывали машину. Возможно, только эти камни да куст и спасли его, Банду, от верной смерти.

Рядом с собой в темноте он нащупал и ящик с гранатами к РПГ и, подняв крышку, взял в руки смертоносное жало. Граната была уже готова к стрельбе, и Сашке оставалось только вставить ее в ствол гранатомета. Вниз стрелять было не слишком удобно, но неудобство скрашивалось близостью мишени, — почти не целясь, прямой, так сказать, наводкой Сашка влупил по машине, в которой сидел дозорный.

— Тьфу, черт!

Он никак не мог привыкнуть к этому совершенно оглушающему грому, с которым стрелял РПГ, и каждый раз чертыхался, нажимая на спусковой крючок этой штуки и неизменно ощущая, как густой тяжелый звон в ушах на несколько минут полностью исключает возможность слышать хоть что-нибудь еще.

Под этот звон, как в немом кино, Сашка видел, как взлетел УАЗ на воздух, теряя двери, колеса, горящие куски металла и резины. Куда-то далеко за реку, оставив в небе огненный след, ушла граната из РПГ, заряженного теперь уже покойником-дозорным. Вторую машину сбросило с дороги взрывной волной, и в свете пламени Сашка видел оставшихся в живых боевиков как на ладони. Они, объятые ужасом, беспорядочно стреляли в темноту, не понимая, откуда пришла смерть.

Один из них указал в его сторону, и Сашка, все еще почти ничего не слыша, увидел, как фонтанчики выбитых пулями камней взметнулись чуть ниже его позиции.

«Всего четверо», — быстро сосчитал Сашка, и, перекатившись метров на пять в сторону и чуть ниже по склону, стащил со спины свой автомат.

В зареве огня он видел их всех великолепно, а потому расстреливал не спеша и с наслаждением, почти как в тире, классическими короткими очередями в три патрона.

— Д-р-р-р, — вздрагивал его автомат.

— Раз, — считал Сашка, и боевик навсегда утыкался лицом в дорожную пыль.

Парень тем временем чуть отползал в сторону, прячась за какой-нибудь камень, меняя позицию, снова старательно прицеливался, и автомат вновь коротко вздрагивал, а очередная жертва отправлялась к Аллаху, оставляя на берегу Зеравшана свое бренное продырявленное пулями тело…

Все было кончено буквально за пять минут, и Сашка с радостью обнаружил, что кончено действительно все — скрытых огневых точек типа этой, на уступе горы, у бандитов не оказалось, и больше неоткуда было ждать неприятностей.

В это время второй УАЗ, до того тихо тлевший, осветил место боя новой яркой вспышкой, сопровождаемой эхом, прокатившимся по горам очередным раскатом грома, — наконец-то рванули бензобаки.

Теперь Сашка стал спускаться вниз почти совсем смело, на всякий пожарный все же не снимая пальца со спускового крючка автомата.

Обойдя каждого боевика и убедившись окончательно, что сопротивления больше не будет, парень собрал несколько магазинов к «калашнику», выбирая потяжелее, в которых еще могли быть патроны, и зашагал по дороге назад к своей машине.

Теперь его сердце билось спокойно и ровно — из этой проклятой Богом страны он вырвется. Это уж точно…

Волчий вой да лай собак.Крепко, до боли, сжатый кулак.Птицей стучится в жилах кровь.Вера да надежда, любовь…«За» голосуют тысячи рук, и высок наш флаг.Синее небо да солнца круг.Все на месте — да что-то не так…

Второй раз в Афгане он залетел куда серьезнее.