Если ты, то я - Ивонн Вун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты о нем слышала? – Амина была приятно удивлена.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить.
– Постой, так это ты создала его? – Теперь был мой черед удивляться. – Ну конечно слышала! Все старшеклассники добавляют туда свои любимые места, где можно выпить и познакомиться.
Амина застонала.
– Ну почему каждое приложение превращается в сервис знакомств?
– Видимо, именно в этом нуждаются массы, – пожала плечами я.
– А вот я пользуюсь «Белкой», чтобы путешествовать во времени.
– В смысле?
– Я как-то обнаружила в одной бруклинской библиотеке маленький читальный зал. Раньше в нем располагалась квартира библиотечных смотрителей, но их выселили много лет назад. Я случайно выяснила, что, если снять с одного стеллажа у самой стены все книги, можно увидеть старые обои – розовые с зеленым, в цветочек. На них сохранились следы от висевшего на стене дискового телефона и карандашные черточки, которыми отмечали рост детей. Когда я читала в этом зале на третьем этаже библиотеки, мне казалось, что я переместилась назад во времени и очутилась в потайной комнатке.
Я представила, как сижу рядом и глажу ладонью обои с цветочками. Мне стало интересно, существуют ли карты, ведущие в похожие места где-нибудь здесь. В этот момент я ощутила в кармане вибрацию. Мы с Аминой одновременно вытащили карточки «Волт». На экране светилось сообщение:
Приглашаю вас в атриум на ужин в 18:00. Л. Л.
Видимо, Амина получила такое же, потому что подняла глаза и сказала:
– Ларс Лэнг.
глава_5
Атриум оказался просторным помещением со сводчатым потолком, которое располагалось в глубине главного здания и выходило окнами на бассейн. Внутри уже были накрыты к ужину три длинных стола, над ними развесили гирлянды с лампочками, сияющими, точно звезды.
Когда мы с Аминой вошли, в зале было полно народа. Ребята стояли вдоль стен с напитками, официанты сновали туда-сюда с закусками. Все новоприбывшие были одеты как взрослые, девочки – в строгих блузках, мальчики – в блейзерах. Мы с Аминой переглянулись – ни я, ни она не выглядели нарядно.
– Может, никто не заметит, – шепнула Амина.
Мы направились к столу с напитками, но тут к нам подошел парень, чей дрон я сломала. Вблизи он выглядел еще более лощеным. Наверное, я назвала бы его симпатичным, если бы он не уставился на меня так вызывающе, как ребенок, которому впервые в жизни сказали слово «нет». У него были аккуратно уложенные каштановые волосы и высокомерная осанка человека, привыкшего к тому, что все ему прислуживают. Парень хитро усмехнулся.
За его спиной встали двое приятелей. Один похожий на боксера, с широкими плечами и мощной шеей, другой – на сына политика: высокий, стройный и красивый.
– Дайте угадаю, – произнес владелец дрона, переводя взгляд с меня на Амину. – Приложение «Магазин на диване», – сказал он ей. – Обучалка по рукоделию, – бросил мне.
Я вспыхнула.
«Боксер» хихикнул, но «сыну политика» стало неловко.
– Пойдем, Эй Джей, – попросил он. – Отстань от них. Они сломали дрон нечаянно.
– Нет, подожди, – вскинул руку Эй Джей. Он насмешливо оглядел Амину, как бы намекая, что та одета недостаточно модно для разработчика приложения о шопинге. – Спорим, у нее благотворительная программа по раздаче питания бездомным или типа того.
Я почувствовала, как напряглась Амина.
– Не будь козлом, – промямлил «сын политика».
Эй Джей лишь отмахнулся от него и повернулся ко мне.
– А эта создала онлайн-переводчик, – ухмыльнулся он.
Он имел в виду, что я плохо говорю по-английски? Я стиснула кулаки, пытаясь волевым усилием не дать себе вспотеть. Не хватало еще только, чтобы от волнения рубашка под мышками взмокла.
Несколько человек обернулись к нам и начали шептаться.
Наверное, я выглядела расстроенной, потому что Эй Джей самодовольно улыбнулся:
– Похоже, я попал в точку.
– Вообще-то, она занимается многомерной навигацией. А я – искусственным интеллектом.
Его улыбка поблекла.
– Теперь моя очередь, – продолжила я. – Первой в голову приходит программа слежки. Но для тебя это слишком сложно. Поэтому предположу что-нибудь попроще, вроде службы доставки.
– Или криптовалюта, позволяющая оплачивать свои покупки родительскими деньгами, – добавила Амина.
Эй Джей сощурился. В нем закипала злоба, как бывает у властных людей перед тем, как они сделают что-нибудь ужасное.
– Я сам зарабатываю.
– Ага, конечно, – сказала Амина.
Эй Джей повернулся ко мне:
– Я пришлю тебе счет за сломанный дрон.
– Если ты не в состоянии починить собственный дрон, как вообще здесь оказался? – ответила я. – Ну разве что твои родители похлопотали за тебя.
– Я поступил сам, – огрызнулся он.
Мне не понравилось, как он смотрел на меня, – как на полное ничтожество, которое следовало хорошенько проучить.
– Ну так докажи это, – сказала я.
К тому моменту все, кто стоял рядом, поняли, что происходит нечто серьезное, и притихли. Я чувствовала на себе их взгляды. Не такое впечатление хотелось бы мне произвести на окружающих.
– Ну правда, отстань от них, – повторил «сын политика», бросив на меня быстрый извиняющийся взгляд.
– Пойдем, – тихо сказала я Амине.
Мы устроились в самом конце второго стола, и почти сразу свет в зале приглушили.
– А я-то надеялась, что никто не обратит на нас внимания, – произнесла Амина.
Народ за соседним столом поглядывал в мою сторону и тихо переговаривался.
– Теперь все запомнят меня как девчонку, которая устроила скандал в первый же день, на торжественном приеме.
– Любой пиар хорош, – утешила Амина.
– Как думаешь, он действительно заставит меня заплатить за дрон?
– Ни за что, – ответила она. – Только не после прилюдной ссоры. Побоится опозориться.
– В любом случае у него богатые родители, так что деньги ему не нужны, – сказала девочка, сидящая напротив нас.
Она была стройная и красивая, глаза обрамляли светлые ресницы. Говорила со спокойствием и уверенностью хорошо воспитанного человека и держалась так, будто позировала для портрета.
– Ты его знаешь? – спросила я.
– Мы знакомы по конкурсной программе.
– Что такое конкурсная программа? – заинтересовалась Амина.
– Ну, все эти выставки и соревнования, которые устраивают для юных компьютерных гениев. Тут многие посещали их из года в год.
Так вот почему мне сразу показалось, что здесь все знакомы друг с другом.
– Я Кейт, – сказала девочка, а затем кивнула на свою соседку справа с длинными черными волосами и кривоватыми зубами, которые, как ни странно, лишь добавляли ей обаяния. – Это Сима. Не стоит волноваться из-за Эй Джея, – продолжила Кейт. – Все знают, что он придурок. Он просто злится, что никто не решается произнести это вслух. Поэтому все с таким облегчением смотрят на тебя.
Не сказать, что я ей поверила, но по крайней мере немного успокоилась: все-таки хотя бы часть одноклассников понимает, что не я затеяла ссору.
– Я Шиа.
Кейт улыбнулась, показав безупречные зубки:
– Приятно познакомиться.
По комнате пробежал шепот, все начали оглядываться на дверь. Через головы других учеников я увидела, как входит в зал Ларс Лэнг. Его белокурые волосы были растрепаны, он напоминал тинейджера-переростка.
У стола с угощениями стояли, переговариваясь, несколько взрослых – наверное, учителя. Ларс подошел к ним, пожал всем руки.
– Не могу поверить, что это правда он, – прошептала Сима.
Я и сама не верила. Хотя имя Ларса уже стало нарицательным, мне нравилось считать себя его давней поклонницей. Я играла в его игры задолго до того, как он прославился, и много лет собирала газетные вырезки о нем. Он был не таким, как прочие айти-магнаты. Во время многочисленных интервью всегда держался весело и дружелюбно, и казался наполовину гением, наполовину волшебником. Начинающим программистам он советовал подумать, чего им не хватает в жизни, а потом создать это. Каждый раз, когда я перечитывала эти слова, мне казалось, что Ларс обращается лично ко мне.
– Он ниже, чем я представляла, – заметила Кейт.
– К нему не страшно подойти, – сказала Амина.
Ларс повернулся к залу и постучал вилкой по стакану. Стало тихо.
– Добро пожаловать на Фабрику, – произнес он. – Я Ларс. Большинство знает меня как основателя и руководителя Фабрики, но я предпочел бы, чтобы в течение этого года вы считали меня своим основным инвестором. Нынешней осенью мы получили сто тысяч заявок, а одобрили лишь двадцать. Всего двадцать. Я выбрал
