Грязная буйная штучка (СИ) - Калитина София

Через окно со стороны океана льется свет, и куст акации отбрасывает тень на гостиную и столовую. Мебель кажется старой и переделанной, но со вкусом расставленной. Диван и кресла разных оттенков синего. Большой пуфик, отделанный тканью в стиле ацтеков, в качестве журнального столика. Несколько оформленных фотографий стоят на столике возле дивана, а рядом небольшая ваза из плетеного бамбука. Стол был сделан из цельного куска дерева, из темной и светлой древесины, но все-таки гладко и хорошо отполированной, а естественные неровные края предают ему поразительно живописный вид.

– Лера меня удивила, этот дом не выглядит, как холостяцкая берлога.

Настя смеется.

– Она чистюля.

Я смотрю на полотенце у неё на плече.

– Ты моешь посуду.

Слегка пожимая одним плечом, она бормочет:

– Я тоже чистюля.

– Значит, Света неряха? – улыбаясь, спрашиваю я. Мое сердце стучит так сильно, что я слышу шум в ушах. Мне не хватает пьяной раскованности в общении. Она смотрит на меня с удивлением, и я поясняю: – Кто-то же должен быть грязнулей, основываясь на статистике.

– Вообще-то, она самая помешанная на чистоте идиотка из всех, кого я знаю. Даша неряха. Так что все сходится.

– Конечно, неряха, она же чудовище.

Настя стоит молча, и сложно понять её выражение лица. Я не жду, что она начнет оскорблять кого-то из своих лучших друзей, и не важно, какой бы ужасной она ни была.

– А почему ты все еще в городе? – наконец спрашиваю я. – Ты же никогда не пропускаешь смену на работе?

Она проводит рукой по губам и подбородку, удерживая мой взгляд.

– Ты кажешься хорошим поводом для исключения из этого правила.

– Это не похоже на ответ.

– Я тут по делам.

– По делам?

– Ага, – она медленно подходит ко мне. – А почему ты здесь?

– Мне кажется, мы это выяснили еще на улице.

– Я знаю, зачем ты здесь, но не почему.

– Я… – я замолкаю, сразу передумав говорить ей настоящую причину. Это слишком тяжело. Слишком… много. – Я просто хотела сбежать из дома.

Она хмурит брови, и кажется, что у неё на языке вертится куча вопросов, но вместо этого она подходит ближе. Держа руки перед собой, она слегка покачивает ими из стороны в сторону, указывая на варианты:

– Настя… Обувной магазин… Настя… Обувной магазин…

– Думаю, ты выиграла.

Она сдается улыбке, с которой боролась.

– Скажи, почему я? В городе полно богатеньких девочек, которые только и ждут, когда ты заберешься к ним под одеяло.

Кровь наполняется жаром, когда она протягивает руку и играет с лямкой моего платья.

– Они не достаточно хороши, – признаюсь я.

– Да неужели? – похоже, она не удивлена.

– У меня еще не было девушки, которая бы заставила меня кончить. Без моей помощи.

Я игнорирую её самодовольную ухмылку, когда говорю это. Но я стараюсь скрыть, что внутри меня все отчаянно дрожит, что я переполнена ощущениями, когда она касается меня. Но, возможно, пусть она увидит. Может, это заставит её захотеть сегодня превзойти саму себя.

– Чтобы было понятно, – шепчу я. – Я использую тебя только для секса.

Настя заводит руку за мою голову, и в ожидании её первого прикосновения мои глаза закрываются, а чувства обостряются. Она осторожно собирает мои волосы, едва касаясь моего затылка, и наматывает их на кулак.

– Тогда поцелуй меня для начала.

Она держит меня за волосы, я пытаюсь, но не могу пододвинуться ближе.

Пытаюсь еще раз, но она все еще держит меня, улыбаясь прямо возле моих губ. Я закрываю глаза и провожу рукой по её голому животу вверх к груди. Её кожа такая горячая. Она твердая, гладкая, соски напрягаются под моими ладонями, и когда я провожу по ним ногтями, она резко шипит и ослабляет хватку на моих волосах. Мне знакомо это чувство, но все же не совсем: на этот раз секс не быстрый, не неуклюжий, не пьяный и не спонтанный.

Он осознанный, и у нас впереди весь день.

По крайней мере, я на это надеюсь. Неопределенность в связи с её делами здесь немного беспокоит, но тут же забывается, едва мои руки двигаются к её шее, и мой рот обрушивается на её. Со стоном она скользит губами по моим, окунает язык внутрь, и все становится лихорадочно жарким. Она толкает меня, разворачивает, ведя дальше по коридору и, спотыкаясь, мы с силой прижимаемся к стене, где она нависает надо мной.

– Прошлой ночью я хотела съесть твою киску, – говорит она прямо мне в ухо. – Я и сейчас хочу. Хочу, чтобы ты дико извивалась у меня на лице. Что ты об этом думаешь?

Я думаю, что это превосходный план.

Пока Настя ведет меня по коридору, я насчитываю три спальни – совсем небольшие – и её самая дальняя окнами выходит на боковую улицу. Она довольно пустая, с большой кроватью Икеа у стены и комодом напротив нее. Её чемодан стоит прямо у двери шкафа. Спрятанная от солнечного света, эта сторона дома прохладная. Мы останавливаемся всего в паре сантиметров друг от друга. Идущее от её груди тепло растет с каждым жарким вздохом. Я практически задыхаюсь, мое сердце бешено стучит.

Я редко когда чувствую себя испуганной – и будь я проклята, если позволю девушке взять над собой верх – но когда в комнате находится эта альфа-самка, я сама не своя. Забросив кухонное полотенце на другое плечо, Настя переводит взгляд от моего рта к моей шее и ниже. Мои соски напрягаются под тоненьким платьем, и она облизывает губы, одобрительно рыча.

– В этот раз я собираюсь связать тебя, – говорит она мне, спуская лямку с моего плеча. Её губы путешествуют по моей шее. – Как тебе идея?

Я моргаю, чувствуя, что немного застигнута врасплох. Я… Хочу ли я этого? Меня никогда не связывали. Но если честно, я не сильно удивлена, что Настя этого хочет. В Вегасе, а потом и в Канаде она была как грубой, так и нежной в равной степени – сильнодействующее сочетание. Она шлепала меня, удерживала руки над головой и сдерживала оргазмы, когда замирала во мне, и целовала так нежно, что в итоге я с криками кончала. После чего она вытаскивала пальцы и своим ртом заставляла меня кончить снова.

В нашу первую ночь мы занимались сексом всего один раз, пока не отключились, но продолжался он целых три часа. Настя называла это шотами – как стопка текилы – а прямо сейчас я хочу ей отдаться.

– Мне нравится.

– В прошлый раз ты появилась неожиданно, и я просто хотела трахаться, – говорит она. – Сейчас же хочу наслаждаться и смаковать. Конечно, если ты никуда не торопишься.

Я качаю головой и закрываю глаза. Это так приятно – передать все в её руки. Я отброшу беспокойства и позволю себя связать, облизать и оттрахать так, что не смогу ходить. Я плохо знаю её, чтобы довериться полностью, но вот собственное тело могу отдать без оглядки.

– Ну так что? – почти резко спрашивает она и чуть наклоняется, чтобы встретиться со мной взглядом.

– Нет, – мой голос едва слышен, и я прочищаю горло. – Мне никуда не нужно.

Она кивает, идет к своему шкафу и достает с верхней полки длинную красную веревку.

– И с чего это у тебя в шкафу веревка? – мой голос звучит громче и пронзительней.

– Не хотела оставлять ее в грузовике, – улыбается она. – Это очень хорошая веревка.

Я, конечно, сомневаюсь, что люди с пляжа Пасифик понимают, что лежащая в её грузовике веревка очень хорошая, но я не жалуюсь. Я рада, что ей не пришлось идти за ней.

Когда я смотрю на нее, то понимаю, что ее не используют на суднах. Она мягкая и сделана из шелковых нитей.

– Ты возишь с собой шелковую веревку для постельных игр? Мне стоит хорошенько погуглить тебя, Насть?

Она немного смеется и кидает ее на постель.

– Я была уверена, что в итоге ты окажешься здесь голой, пока я тут, – она слегка подняла подбородок, указывая мне, что делать.

– Самоуверенно.

Она поднимает брови, как бы спрашивая: «Ну?» Потом снимает полотенце с плеча и обходит меня по кругу, пока я через голову снимаю платье. Спустив белье по ногам и вышагнув из него, я слышу легкий шорох ткани возле бедра. И тут же последовал легкий удар в том же месте. Со вздохом я поворачиваюсь и смотрю на неё. Она хлестнула меня полотенцем, как чертов подросток на кухне. Место удара начинает теплеть, и я еще больше начинаю ощущать прохладу в комнате.