Квартира 302 - Георгий Старков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она не переставала проклинать его – наверное, уже вся станция содрогалась от отборных ругательств, выдаваемых Синтией со скоростью автоматной очереди. Бегуном Генри был не сильным, и успел запыхаться, пока добирался до локомотива.
– Генри! – что-то в голосе Синтии изменилось. Таунсенд как раз брался за дверцу локомотива. Слава Богу, она была не заперта. – Он здесь… Генри, чёрт бы тебя побрал!
Он застыл, держась руками за липкий от машинного масла поручень. Из локомотива пахло керосином и дёгтем.
Слишком далеко. Не успеть.
А аварийная кнопка – вот она, в двух шагах. Если вагон откроется, она сможет убежать…
Генри запрыгнул в локомотив.
7
Он здесь, сказала Синтия не своим голосом, и, нажимая на заветную кнопку, Генри знал, что опоздал. Когда он выбрался из локомотива на перрон, вагоны с шипением растворяли дверцы, но спутница не спешила показываться.
– Синтия?
Он кинулся вперёд.
– Где ты?
Шипение заглохло. Поезд разинул свой засохший рот. На платформе стало до жути тихо, и в этом молчании Генри чётко различил шаги – тяжёлые, ровные, которые никак не могли принадлежать девушке на туфлях со шпильками.
Шаги удалялись.
– Чёрт…
Он побежал. На этот раз расстояние от локомотива до вагона растянулось на многие мили. Когда Генри, хватаясь рукой за полыхающую грудь, заглянул в вагон, где осталась Синтия, он мельком увидел, что по противоположному перрону кто-то идёт… но человек зашёл в тень от колонны так быстро, что Генри даже не смог взять в толк, мужчина это или женщина.
Генри вошёл в покореженный вагон. Пол качнулся под ногами, возмущённо заскрипели рессоры. В какой-то момент Генри осознал, что видит себя как бы со стороны – словно по кабельному каналу идёт плохой фильм с незабвенным Генри Таунсендом в главной роли: человек в промокшей от пота светло-голубой рубашке, лицо искажено паникой. И он проигрывал. По всем статьям. Человек, который забрал Синтию, находился где-то далеко, а Генри едва только вышел из вагона и ступил на параллельную платформу. Кинг-стрит, если верить указателям. На краешке сознания крутилось возмущение: как так может быть? Как этот человек, каким бы суперменом он ни был, улепётывает так быстро?
Да. Возмущение и обида. Генри считал их заслуженными. Это был явный мухлёж даже для плохого сна.
Лестница вела в коридор станции. Генри задержался под нею на долю секунды, когда увидел, что все лампы наверху перебиты. Мрак царил на верхнем уровне платформы Кинг-стрит. Не вовремя…
Генри начал подниматься – как паук, карабкающийся по отвесной стене. Слепящий нарисованный свет меркнул по мере того, как он преодолевал ступеньки. Когда Генри наконец встал на гладкий пол, то оказался почти в полной темноте.
– Синтия? – позвал он.
Никто не ответил. Генри видел смутные очертания стен, и длинный коридор, тянущийся вперёд… но что его там ждало, оставалось только догадываться. Он пошёл вперёд быстрой ходьбой, ссутулившись, напряжённо всматриваясь в полумрак. И едва не вскрикнул, когда под подошвами захрустело битое стекло ламп.
Что здесь произошло?
Генри отмёл мысль как несуразную. Главное сейчас – найти Синтию и того, кто её унёс. И не опоздать…
Генри снова перешёл на бег, но темнота тут же услужливо дала понять, что пренебрегать ею не стоит. Он ощутил это сполна, когда в живот впился торчащий разломанный стержень. Боль была такой сильной, что окружающая синева полыхнула сначала красным, потом зелёным. Генри схватился за живот и согнулся пополам. Из-под содранной кожи выступила кровь.
Генри не было необходимости видеть, на что он напоролся, он знал и так. Одна из тех странных железных конструкций, напоминающих каркас какой-то исполинской статуи. Их много валялось в первом коридоре, и, видимо, здесь тоже немало.
Морщась от боли, Генри заковылял дальше. Шаги отдавались жгучей болью в животе. Он вновь подумал, что такие пронзительно-реальные ощущения во сне невозможны… особенная боль. Всякая надежда настигнуть невидимого похитителя умирала. За это время тот со своей проворностью смог бы долететь до луны.
– Генри!
Он выпрямился, когда где-то совсем рядом Синтия назвала его имя. Боль на мгновение забылась.
Сзади? Или спереди? Может, ему померещилось?
– Генри, я у выхода, – голос затрещал и отдалился; раздался протыкающий ухо стальной скрип. – Этот псих запер меня в комнате диспетчера. Здесь, у турникетов… Скорее, сюда! Пожа…
Очередной скрип резко оборвал её слова, и динамик замолк. Репродуктор висел над макушкой Генри.
Она!
Превозмогая жжение в животе, он устремился вперёд – туда, где смутно вырисовывалась лестница, ведущая наверх. Добравшись до её подножия, Генри с удовольствием отметил, что лампы над лестницей целы. Прищурившись от яркого света, он заковылял вперёд. И увидел, как сверху высунулась заострённая терпко-жёлтая морда и с интересом уставилась на него.
8
Генри остановился. Не мог не остановиться. Собака ничего не предпринимала, лишь слегка подрагивала носом.
Ситуация была патовой. Диспетчерская располагалась сразу после лестницы, по крайней мере, так обстояло дело в настоящей станции. Полминуты, и Генри добрался бы до Синтии. Но коль на верхней ступеньке с почти нахальным выражением морды устроилась эта псина, половина минуты грозила вырасти до половины дня.
– Брысь, – без особой надежды цыкнул Генри и поднялся на ступеньку, не делая резких движений. Собака проигнорировала приказ.
– Уходи, – попросил он, делая ещё шаг. Собака приоткрыла розовую пасть и высунула длиннющий язык-жало. Тот начал твердеть, приподнимаясь над полом. С узкого кончика капала прозрачная слюна.
Ничего не говоря, Генри преодолел очередную веху. Адской псине такое самоволие пришлось не по душе. Она с рычанием приникла к полу, ясно давая понять: вот-вот последует прыжок. Генри начал подумывать об отступлении. Может, есть другая, пожарная, лестница…
Но в этот миг воздух сотряс истошный вопль, и инстинкт самосохранения рассыпался в прах.
Кричала Синтия. Генри слышал раньше, как она кричала в ярости, слышал, как она кричала от страха. Но теперь… он понял сразу. Эти нечеловеческие нотки в голосе, бывшем таким мягким и сексуальным. Этот невыразимый ужас.
Крик боли.
Собака мгновенно ощетинилась и развернулась назад, откуда доносился крик. Видимо, она не держала Таунсенда за значимого противника. Генри от души надеялся, что тварь поняла свой просчёт, когда на икру её задней лапы обрушился хорошо поставленный удар ботинка.
