Квартира 302 - Георгий Старков

Вопросы. Вопросы. Он лихорадочно соображал, что отвечать, но большинство ответов, сводящиеся к тому, что он «был болен и лежал в лихорадке», не удовлетворили пытливого фэбээровца. Это было видно невооружённым глазом. Отпустил он Генри с большой неохотой. Холодная прощальная улыбка обещала скорую встречу. Признаться, Генри вообще не надеялся, что его выпустят из душной приёмной госпиталя. Он смотрел на стены, отливающие побелкой, и вспоминал, как недавно видел это место в страшной разрухе. А Деккер продолжал бомбардировать его вопросами, загоняя в угол.

Он достал из кармана ключ и вставил в замочную скважину. Но, прежде чем повернуть, оглянулся через плечо на треклятые следы ладоней. Двадцать одно. Поблекли, но держатся.

А на противоположной стороне – белая табличка. 302. Квартира. Его.

Генри открыл дверь.

Здравствуй, осторожно обратился он к темноте внутри. Я пришёл.

Сначала ничего не происходило… гостиная, тени… потом Генри почувствовал это. Призрачное шевеление воздуха, растрепавшее волосы чьей-то тёплой ладонью. Тончайший знакомый запах проник в нос… она.

Двадцать Одно Таинство.

Вращающийся сердечник, заглатывающий трупы.

Ты здесь? – спросил Генри. – Скажи мне… ты здесь?

На этот раз ответ пришёл мгновенно, и голос был до боли знаком, с первых дней жизни, начиная с тёплого козьего молока, которым он начинал летние утра:

Я здесь. Заходи, мой мальчик.

У него задрожали губы. Он крепко сжал их, удивляясь: что это? Неужели я плачу? Этого не может быть, ведь я никогда не мог…

Однако же прозрачная капля выкатилась из глаза и проторила путь по щеке вниз. Когда она сорвалась, Генри поймал её на лету на кончике пальца и поднёс к языку, чтобы ощутить вкус. Солёный.

Как такое могло произойти?

Может, в книге Уолтера ритуал был описан неправильно, и для пробуждения матери требовалось меньше двадцати одной жертвы?..

Вряд ли.

Может, Фрэнк и убитые полицейские тоже были брошены маньяком в кровавое озеро? Нет… он бы не стал такого делать.

Но что тогда?

Генри закрыл глаза и представил последнюю картину: Айлин, покачивающуюся на грани ступеньки; вытекающую из неё багровую жидкость, которая не была кровью. Зелёный отлив волн там, где они смешались с водой. Уолтер, падающий на лезвия; влажно-красные клочки, которые полетели во все стороны…

Квартира ждала, дверь была приглашающе распахнута. Вчера Генри не заметил чьего-либо присутствия, потому что не желал замечать. Но и тогда квартира привлекала его к себе своими упругими нитками, манящими к себе. Привлекала его, привлекала Айлин… тех, кто вернул её к жизни, тех, кто выполнил ритуал пробуждения. Она хотела отдать им свою любовь. Поделиться теплом, окружить защитой, одарить всем, что имела, и даже больше… как всякая любящая мать.

Так хотел Уолтер. Так хотели все, кто когда-либо испытывал горечь потери близких и родных. Айлин говорила, что они с Генри в этом схожи с Уолтером… она была права.

– Мама, – тихо позвал Генри. Мир всколыхнулся. Только сейчас он заметил, что в гостиной вовсе не темно.

Я приведу её сюда, с восторгом думал он, упиваясь ощущением всепоглощающей любви. Я приведу Айлин сюда, нас не смогут здесь достать никакие фэбээровцы… Мама будет нас любить и защищать. Мы будем здесь всегда.

Не прекращая плакать и улыбаться, он вошёл в квартиру и закрыл за собой дверь.

с. Соттинцы – г. Якутск

5 июля 2006 года – 27 апреля 2007 года