Растопить ледяное сердце - Максин Барри

Эти деньги давали возможность получившему премию написать целые тома научных трудов просто благодаря тому, что он или она могли посвятить все свое освободившееся время научной работе. Чем и объяснялся, как с иронией подумала Лора, преувеличенно восторженный (для англичанина) прием, оказанный ей Син-Джаном.

Директор провел гостью через большой холл, где в застекленном шкафу находилось множество спортивных кубков и академических наград, к двойным, обитым зеленым сукном дверям, за которыми слышался гул голосов. Затем, улыбнувшись, он распахнул дверь.

Лору сразу же ослепил блеск разноцветных одежд университетских преподавателей. Естественно, все были одеты соответственно торжественному случаю, и она рассмеялась про себя, увидев, что ее огненно-оранжевое платье едва ли будет выделяться среди отороченных горностаем алых, голубых, золотых роскошных одеяний ученых и профессоров.

Как всегда, разговоры сразу же затихли и глаза всех присутствующих обратились к ней. Глаза мужчин широко раскрылись при виде красивой женщины рядом с их почтенным, довольно чопорным директором. И тотчас же все снова заговорили. Лора улыбнулась, глубоко вдохнула и позволила ввести себя в толпу.

Гидеон Уэллес сидел в дальнем углу, в стороне от толпы, на низком диване и поэтому не мог видеть величественного появления Лоры. Конечно, если бы он стоял, то без труда увидел бы ее.

– Похоже, старина, наконец прибыл и наш почетный гость, – тихо сказал преподобный Джимсон-Кларк, доктор теологии, один из преподавателей колледжа.

Поскольку колледж Св. Беды был основан в честь достопочтенного Беды, известного ученого бенедиктинского монастыря и автора многочисленных трудов о святых подвижниках, то, вполне естественно, имел очень сильную теологическую школу.

Епископ с удовольствием затеял дискуссию с преподавателем экспериментальной психологии на тему психологии испанской инквизиции, которой он главным образом и занимался. Он был недоволен, что его прервали.

– Видимо, так, – холодно согласился Гидеон и взглянул на часы. – Очевидно, опаздывать до сих пор модно.

Епископ, приятный на вид человек с сонными глазами, понимающе улыбнулся:

– Да. Но опять-таки, если бы вы привезли в подарок целую кучу грязных денег, то, думаю, большинство из нас ждали бы вашего прибытия, пока Нил льдом не покроется.

Теологам премии присуждались не часто, а Гидеон был одним из пяти кандидатов, включенных в список на получение премии по психологии.

– Я думаю, не посчитают ли другие вас нескромным, если вы сами представитесь? – тихо заметил с мягкой усмешкой его преосвященство со свойственной ему хитрецой.

За внешностью плюшевого медвежонка у епископа скрывался острый ум, неплохо разбиравшийся и в тяжких мирских грехах. Даже слишком хорошо, но слишком поздно догадывались об этом его студенты.

Гидеон только улыбнулся, будучи слишком хитрым оппонентом, чтобы попасться на удочку.

– Вероятно. Немного щекотливое положение. Я хочу сказать, дело в том, что я в списке, а сейчас очередь нашего колледжа устраивать церемонию вручения премий, – объяснил он в ответ на вопросительно поднятые брови собеседника.

Епископ, чье имя было Рекс, задумчиво кивнул. Существовала система ротации в приемах высокопоставленных гостей. В этом году наступила очередь колледжа Св. Беды устраивать торжественное вручение премии Ван Гилдера. И впервые со дня основания случилось так, что один из кандидатов оказался членом этого колледжа.

– Но нет и намека на нарушение правил, старина, – успокоил его епископ. – Премия Ван Гилдера так же уважаема, как и предельно честна.

Гидеон это признавал.

Внутри университета всегда плелись интриги и велась нечестная борьба за каждый высокий пост. Но премия Ван Гилдера назначалась независимым советом, который держался в стороне от Оксфорда и его закулисных маневров.

В список входили пятеро – он сам, сэр Лоуренс Фокс (самый старый из них), исключительно способная молодая женщина, стажер из Найроби доктор Жюли Нгабе, его старый друг и партнер доктор Марта Дойл и доктор Фелисити Олленбах, восходящая звезда, создавшая себе имя, участвуя в телепрограммах и принимавшая любые предложения от радио и телевидения.

Несмотря на то что эти кандидаты, конечно, не обсуждали друг с другом свои шансы (подобное здесь просто не принято делать), казалось, что общее мнение склонялось в пользу сэра Лоуренса.

В силу своего возраста он внес наибольший вклад в область экспериментальной психологии. К тому же поскольку он теперь в основном читал лекции и вот-вот должен был уйти на пенсию, то лучше других воспользовался предоставленным ему временем. Будучи финансово обеспечен на следующие три года, он намеревался написать труд, который бы осчастливил ученых на все времена. С того времени как Гидеон познакомился с ним, он все время собирался обратиться к определенной версии довольно занимательной теории интерпретации снов. Но у него всегда оказывалось слишком много других дел.

– Конечно, Ван Гилдеры могут предпочесть более молодую кровь, а не сэра Лоуренса, – заметил епископ.

– Вы имеете в виду доктора Нгабе? – сказал Гидеон, не замечая дружелюбного, хотя и несколько раздраженного взгляда епископа. – Возможно, вы правы. Она, конечно, может быть достойна премии.

– Я имею в виду вас, дорогой мой, – вкрадчиво произнес Рекс Джимсон-Кларк, и его нисколько не удивило откровенно изумленное выражение на лице Уэллеса.

Ни для кого не было секретом, что колледж Св. Беды считал Гидеона Уэллеса одним из бриллиантов в своей короне. Он был его самым блестящим выпускником, за многие десятилетия получившим степень бакалавра с отличием первого класса в возрасте двадцати одного года. Он остался в колледже и получил степень доктора философии, о чем было много разговоров – и это тоже о чем-то говорило! – представив совершенно новую концепцию по… Его преосвященство наморщил лоб. Что это там было? Как большинство ученых, он плохо разбирался в том, что непосредственно не входило в область его компетентности. Но что бы это ни было, об этом все еще много говорили, даже теперь, и количество студентов, посещавших лекции по экспериментальной психологии в колледже Св. Беды увеличилось вдвое благодаря Гидеону Уэллесу.

Но этому человеку было свойственно не придавать значения своей собственной громкой репутации. И именно за это его так любил епископ. Как большинство истинных гениев, он не испытывал потребности в заверениях в своей гениальности. Это могло бы действовать на нервы, если только вы не обладали терпением святого, как его преосвященство.

– Послушайте, они там так суетятся вокруг нашей американской гостьи, не правда ли? Должно быть, она красотка, – предположил епископ, вытягивая шею, чтобы рассмотреть почетную гостью.