С.Е.К.Р.Е.Т. - Мари Аделайн

Матильда устремилась вперед. Я пошла следом. Не в силах удержаться, я оглядывалась на оплетенный плющом особняк и пышный сад. Апрель в Новом

Орлеане — это месяц буйного цветения. Магнолии расцветали буквально за ночь. Казалось, будто они разом надевали узорные купальные шапочки эпохи 1950-х. Но такого сочного, кипящего жизнью зеленого сада я прежде не видела.

— Кто здесь живет? — спросила я.

— Это Особняк. Вход только для членов.

Я насчитала дюжину мансардных окон, прикрытых витыми решетками, похожими на кружевные челки. Башенку венчала белая зубчатая корона. Здание, хотя и сплошь белое, казалось жутким, как будто было населено призраками, — возможно, впрочем, что весьма привлекательными.

Когда мы достигли коуч-центра, Матильда набрала еще один код, большая красная дверь распахнулась, впустив нас внутрь. В лицо мне ударил поток холодного воздуха: работал кондиционер. Если снаружи дом выглядел неприметной глыбой, то обустроен он был в духе минимализма середины века. Окна были маленькие, зато стены — высокие, белые. Кое-где висели большие, от потолка до пола, абстрактные полотна — ярко-красный и розовый фон с желтыми и синими крапинами. На подоконниках горели чайные свечи, как в дорогом спа-салоне. Я расслабила напрягшиеся плечи, решив, что в столь чистом, нетронутом месте не может быть зла. Через комнату виднелись массивные двери футов в десять высотой. Молодая женщина с короткими черными волосами и в темных очках в толстой оправе встала из-за стола, приветствуя Матильду.

— Комитет скоро прибудет, — сообщила она и обогнула стол, чтобы взять у Матильды цветы и продукты.

— Спасибо, Дэника. Дэника, это Кэсси.

Комитет? Я угодила на собрание? Душа ушла в

пятки.

— Рада, что мы наконец встретились, — сказала Дэника, и Матильда одарила ее строгим взглядом.

Что значит это «наконец»?

Дэника нажала на кнопку под столом, и позади нее отворилась дверь, открыв взору небольшую, ярко освещенную, отделанную ореховыми панелями комнату с круглым розовым ковриком в центре.

— Мой офис, — пояснила Матильда. — Прошу.

Уютное местечко с видом на пышную зелень двора; за калиткой угадывался участок улицы. Я также заметила боковую дверь особняка, нависшего по соседству; служанка в униформе подметала крыльцо. Я села в широкое черное кресло из тех, где кажется, что сам Кинг-Конг баюкает тебя на ладони.

— Вы знаете, зачем вы здесь, Кэсси? — спросила Матильда.

— Нет, не знаю. Да. Нет, извините. Не знаю. — Я была готова расплакаться.

Матильда села за рабочий стол, подперев руками подбородок, и выжидающе воззрилась на меня. Повисло мучительное молчание.

— Вы здесь, потому что вычитали в дневнике Полин нечто побудившее вас вступить в контакт со мной. Так?

— Наверное, да. Так.

Я бросила затравленный взгляд на дверь, через которую можно было попасть во двор, а там и на улицу, подальше от этого места.

— И что же вас подтолкнуло, как вы считаете?

— Это была не просто записная книжка, — вырвалось у меня.

Две женщины за окном прошли в калитку.

— А что же в таком случае?

Я подумала о своей парочке, об их соединенных руках. Потом о книжке и о том, как Полин пятится к кровати, и мужчина...

— Полин. Как она ведет себя с мужчинами. Со своим приятелем. У меня в жизни ничего подобного не было, даже с мужем. И ни один мужчина так не относился ко мне. Она кажется такой... свободной.

— И вы хотите того же?

— Да. Наверное. Вы этим занимаетесь?

— Мы толькоэтим и занимаемся, — прозвучал ответ. — Но давайте все-таки начнем с вас. Расскажите о себе.

Понятия не имею, откуда взялась эта легкость, но слова буквально хлынули из меня. Я рассказала Матильде, как росла в Энн-Арборе. Как моя мать умерла, когда я была маленькой, а отец, подрядчик промышленных ограждений, редко бывал дома, а когда приходил, то оказывался то черствым, то любвеобильным, особенно спьяну. Я научилась быть осторожной и чуткой к переменам в домашней атмосфере. Моя сестра Лайла покинула дом при первой возможности и переселилась в Нью-Йорк. В дальнейшем мы почти не общались.

Затем я поведала Матильде о Скотте, милом Скотте, жалком Скотте. Скотте, который танцевал со мной в кухне под кантри, который дважды меня ударил и не прекращал молить о невозможном прощении. О том, как рушился наш брак и крепло его пьянство. О том, как его смерть не освободила меня, но привела к спокойному компромиссу, посадила в загон моего собственного изготовления. Я даже не представляла, сколь отчаянно нуждалась в собеседнице и до какой степени обособилась, пока не открылась Матильде.

И вот я сказала главное. Просто выплеснула тот факт, что уже несколько лет вообще не занималась сексом.

— Сколько именно?

— Пять. Да уже почти шесть.

— Ничего странного. Гнев, печаль и обида проделывают с телом весьма неприятные фокусы.

— Откуда вы знаете. Вы сексолог?

— В некотором роде, — ответила Матильда. — Мы, Кэсси, занимаемся тем, что помогаем женщинам восстановить контакт с их сексуальностью. При этом они возрождают наиболее значимую и сильную часть своей личности. По шагу зараз. Вам это интересно?

— Наверное. Конечно, — поправилась я.

Меня тошнило, как в тот раз, когда я сказала отцу, что у меня начались месячные. В доме, где я росла, не было женщин, кроме отцовской подружки, — ей было на все наплевать, и я ни с кем не говорила о сексе вслух.

— Мне придется делать что-то... необычное?

Матильда рассмеялась:

— Нет. Ничего необычного, Кэсси, если это не ваше.

Я рассмеялась принужденным смешком человека, прошедшего точку невозврата.

— Но что я должна буду делать? Как это работает?

— Для начала вообще ничего, кроме как сказать «да» Комитету, — ответила она и, взглянув на часы, добавила: — Который, о господи, уже собирается, пока мы тут говорим.

— Комитету?

Боже, да что же я натворила? Мне казалось, что я лечу в бездонную пропасть.

Должно быть, Матильда почувствовала мою панику. Она налила мне воды из кувшина:

— Ну же, Кэсси, выпейте и постарайтесь расслабиться. Все будет хорошо. Просто чудесно, поверьте. Комитет — всего лишь группа женщин, доброжелательных женщин, многие из которых похожи на вас и хотят помочь. Они набирают участников и строят фантазии. Комитет помогает фантазиям осуществиться.

— Моим фантазиям? А если у меня их нет?

— О, еще как есть. Вы просто пока о них не догадываетесь. И не беспокойтесь. Вам никогда не придется делать что-то против своей воли и встречаться с людьми, которых вы не хотите знать. Таков девиз С.Е.К.Р.Е.Т. «Не осуждать. Не знать пределов. Не стыдиться».