Моя семья: Горький и Берия - Сергей С. Пешков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В середине марта 1909 года к Горькому приезжал Иван Бунин с женой, пробыл на острове целый месяц. А.М. называл Бунина «лучшим современным писателем», «лучшим стилистом современности». Бунин позже писал А.М.: «Читая Ваше письмо, с великой нежностью и горечью вспомнил Италию – с нежностью потому, что только теперь понял, как она вошла мне в сердце, а с горечью по той простой причине, что – когда-то теперь еще доберешься до Вас, до казы Вашей, до вина Вашего». Через год Бунины снова посетили Капри, пробыли почти месяц, а затем приезжали каждый год и надолго. Здесь Иван Алексеевич написал повесть «Суходол», рассказы, стихи, поэтические очерки. Каприйские годы были годами дружбы двух писателей, и хотя после отъезда А.М. в Россию встречались они редко, но продолжали переписываться вплоть до 1917 года. После эмиграции Бунина связь оборвалась.
На Капри в гостях у Горького побывали не десятки – сотни гостей: и уже известные именитые писатели, и только делающие первые шаги в литературе, художники Илья Репин, Михаил Нестеров, многочисленные группы молодых художников – портретистов, графиков, театральных декораторов, музыканты, певцы, режиссеры…
Михаил Коцюбинский, поселившийся у А.М. в маленьком домике виллы «Серафина», писал: «Новые и новые люди, литераторы меняются как в калейдоскопе». И каждый из них уезжал, «заряженный» энергией Горького и каприйского солнца. И для каждого А.М., по определению религиозного философа Алексея Золотарева, который сам бывал у Горького на Капри, – неутомимый страстный охотник открывать все новых и новых людей, – отдавал все свое свободное время.
Но только в случае приезда самых дорогих гостей писатель кардинально ломал привычный распорядок дня. Затевалась «большая рыбная ловля». С раннего утра всей компанией отправлялись на лодках к Белому гроту. В огромной пещере грота разводили огонь для будущей ухи и уходили в море на ловлю рыбы.
Михаил Коцюбинский вспоминает о таком дне – 18 июня 1910 года:
В 6 часов утра мы уже были в море, на трех лодках… Вода тихая и такая прозрачная, что на большой глубине уже видишь, как серебряным пятном или серебряным ужом плывет еще живая, но на крючке рыба. Вот вытаскивают вьюна, который длиннее меня, а толщиной в две человеческие ноги. Вьюн вьется, бьется, и его оглушают железным крюком и бросают в лодку. Затем опять идет рыба – черт, вся красная, как коралл, с большими крыльями, как Мефистофель в плаще. Затем опять вьюны, попадаются маленькие и большие акулы. Последних должны убивать в воде, потому что втаскивать их живыми в лодку опасно, могут откусить руку или ногу… Каких только рыб не наловили…
Наконец вытащили такую большую акулу, что даже страшно стало. Это зверь, а не рыба. Едва нас не перевернула, бьет хвостом, раскрывает огромную пасть, с тремя рядами больших зубов, в которой поместилось бы 2 человеческих головы, и светит, и светит зеленым дьявольским глазом, страшным и звериным. Ее нельзя было вытащить, ее обмотали веревками, били железом и привязали к лодке. Говорят в ней пудов 9–10. Вообще поймано много рыбы, одних акул штук 15–20 (их тут едят). Затем мы заплыли в какую-то пещеру, там закусывали, пели песни и купались, кто мог. Потом еще ловили рыбу удочками и возвратились домой только вечером, так что пробыли на море 12 часов.
Немало побывало у А.М. и профессиональных революционеров. В начале января 1907 года приезжала Вера Фигнер, 20 лет проведшая в заключении в Шлиссельбургской крепости. Террористка, член Исполнительного комитета «Народной воли», в 1883 году она была арестована и в сентябре 1884-го приговорена к смертной казни, замененной бессрочной каторгой. В 1904 году каторга заменена ссылкой, а через два года она получила разрешение выехать за границу для лечения. Вера Николаевна возглавляла созданный в Париже «Комитет помощи политкаторжанам», в работе которого также принимала деятельное участие и Екатерина Павловна Пешкова.
В 1909 и 1910 годах А.М. встречался с членом Генерального совета Интернационала – Г.А. Лопатиным. Еще в 1867 году он сражался в Италии под знаменами Джузеппе Гарибальди – одного из лидеров движения за объединение Италии, затем в России активно участвовал в революционном движении. 6 октября 1884 года он был арестован по делу революционной организации «Народная воля». Смертный приговор ему заменили вечной каторгой, и он 18 лет провел в Шлиссельбургской крепости, в октябре 1905-го его амнистировали, он благополучно пережил Февральскую и Октябрьскую революции и через 13 лет скончался в Петрограде в конце 1918-го. Друг Карла Маркса, первый переводчик «Капитала» на русский язык, Герман Александрович произвел на Горького «глубокое и могучее впечатление».
В январе 1910 года на Капри приезжал Феликс Дзержинский, член ЦК РСДРП, серьезно болевший после 17-месячного заключения в Варшавской тюрьме и побега из ссылки.
Больше года прожил на острове Анатолий Луначарский, активный участник революции 1905–1907 годов, будущий первый нарком просвещения. Горький познакомился с ним в Петербурге в 1905 году, хорошо знал его статьи, считал человеком талантливым и широко образованным.
Посетил Капри и Ленин в апреле 1908 года. До этого у них были две короткие встречи – в 1905-м в Петербурге на заседании ЦК РСДРП, в котором Горький, как член партии, принимал участие, и в январе 1906 года – в Гельсингфорсе на квартире старого члена партии Владимира Смирнова. И, наконец, более длительная – в Берлине, в издательстве Ивана Ладыжникова, по пути на V Лондонский съезд РСДРП, 24–27 апреля 1907 года. Вместе они добирались до Лондона, часто общались и во время заседаний, и в свободное время. Ходили по музеям и театрам, осматривали город, беседовали, и между ними установились дружеские отношения.
В эти каприйские годы А.М. живо интересовался идеями главных идеологов большевиков – Анатолия Луначарского, Александра Богданова, Владимира Базарова, увлекся «богостроительством». Отвечая на вопросы газеты «Меркюр де Франс», как он относится к религиозной идее, А.М. ответил: «Если под “религиозной” идеей вы подразумеваете Бога, т. е. идею божественного творца, управляющего вселенной и человеческими судьбами, то эта идея, я думаю, умирает, и говорить об
