Квартира в Париже - Келли Боуэн

прощения? – удивился Габриэль.

– Ни минуты покоя, – нахмурилась дама, отчего жирно подведенные глаза стали похожи на жуткие черные прорези. – Что вы тут забыли?

– Вас это не касается, – вежливо ответил он.

Собачонка зарычала и вновь залилась яростным лаем. Габриэль нахмурился.

– Небось к этой девице пожаловали, – женщина повысила голос, перекрикивая тявканье.

– Вот именно, – донесся чей-то голос из-за спины Габриэля.

Обернувшись, он увидел одетую в ярко-красный сарафан женщину с длинными каштановыми волосами, собранными в небрежный хвостик.

На губах ее играла едва сдерживаемая улыбка.

– Мадам Леклер? – от удивления выпалил он.

Почему-то из их краткой переписки у него сложился образ педантичной суровой матроны, занимающейся куплей-продажей недвижимости.

– Каюсь, – ответила она. – Я Аурелия, но все зовут меня Лией. А вы, наверное, мистер Сеймур.

– Да. Но зовите меня Габриэль.

Тут до него дошло, что так пристально разглядывать новую знакомую не совсем прилично, и, отведя взгляд, он протянул руку.

– Очень приятно.

Лия ее крепко пожала, и он со странной неохотой отпустил теплую ладонь.

– А это мадам Хофман, соседка.

– Мое почтение, – с легким кивком выдавил он.

Старушенция стукнула тростью по полу.

– Видала я таких! – рявкнула она, оглядывая его спутанную шевелюру и чернила на руках. – Нечего тут ошиваться. Здесь порядочные люди живут, это вам не какой-нибудь притон для полоумных художников и наркоманов.

– Ничего себе… выпад, – заметил Габриэль, еще не определясь, то ли веселиться, то ли разозлиться на старую каргу.

– Это еще не все, – шепнула по-английски Лия. – Как появится летучая обезьяна[3], бегите без оглядки.

– Думаете, можно спастись от летучей обезьяны? – шепнул он.

– Мне бы только вас перегнать.

Габриэль засмеялся, и извивающаяся собачонка снова захлебнулась неистовым лаем.

– Входите, пожалуйста, – громко повторила Лия, перейдя на французский, и посторонилась, пропуская Габриэля.

Он не мешкая прошмыгнул в квартиру, сопровождаемый злобным рычанием и лязгом зубов собачонки.

Лия вздохнула.

– Всего хорошего, мадам…

– Имейте в виду, я могу устроить, чтобы вас отсюда выселили, – не унималась соседка. – Есть кое-какие связи…

– Доброго дня, мадам Хофман, – пожелала Лия и захлопнула за собой дверь.

– Очаровательная особа, – заметил Габриэль, прислушиваясь к доносящемуся из-за двери тявканью.

– По-моему, она вполне безобидная. Одинокая просто. Как говорила моя grand mère: «Брехливой собаки не бойся, а соседа-молчуна берегись».

Лия прошла в комнату, оставив после себя легкий аромат жасмина.

– Первый раз слышу.

Он огляделся, стоя в обшитой деревянными панелями прихожей.

– Индейская поговорка.

– Ваша бабушка – американка?

– Нет, – Лия нахмурилась, но развивать тему не стала и просветлела лицом: – Благодарю за отзывчивость. Надеюсь, я не оторвала вас от дел?

– Вовсе нет, – Габриэль опустил сумку. – Вы меня заинтриговали.

Она даже не подозревает чем.

– Картина здесь.

Она наклонилась, чтобы достать небольшой пейзаж, прислоненный к стене около двери. И никаких следов холста с обнаженной натурой…

Лия подала Габриэлю картину.

– Узнаете?

При ближайшем рассмотрении потуги художника угодить зрителю стали еще очевидней, чем на фотографии, но сюжет картины не узнать было нельзя. В правом нижнем углу был замысловатый автограф «Уильям Сеймур».

– Это Милбрук-холл, наше родовое поместье уже несколько веков. Подпись моего деда. Такие пейзажи он десятками писал, и на всех Милбрук.

– Так он художник?

– Просто состоятельный землевладелец, не особо обремененный заботами, любитель искусства, – признался Габриэль. – Всегда мечтал устроить выставку своих работ.

– И как, получилось?

– Только у себя в столовой, как ни возмущалась супруга. – Габриэль криво улыбнулся. – По крайней мере, так говорят.

Лия улыбнулась в ответ.

Габриэль перевернул картину. На обороте не было ни единой пометки, способной пролить свет на то, как картина попала сюда.

– Пейзаж принадлежал бабушке, – объяснила Лия, словно прочитав его мысли. – До сих пор ума не приложу, как она его заполучила.

– Гм, – Габриэль перевернул картину лицом к себе.

– Так вам ничего не говорит имя Эстель? Эстель Алар?

Он покачал головой.

– К сожалению, нет. Перед отъездом я созвонился с отцом, он тоже не слышал такого имени. Собирается при первой возможности спросить деда.

– Он еще жив? Тот самый Уильям, что это написал?

– Да. Ему девяносто восемь, годы, конечно, берут свое в смысле здоровья, но он еще в здравом уме. Может, мы получим ответ.

Габриэль взглянул на Лию.

– Эстель Алар была вашей бабушкой?

– Да. Она скончалась как раз в этом возрасте. Девяноста восьми лет.

– Вы были с ней близки?

Лия вздохнула и потеребила маленький кулончик на шее, на котором сверкнули три крохотных красных камешка, инкрустированных в эмалевую поверхность.

– Пожалуй… Насколько это возможно с не очень общительным человеком.

Ей вдруг стало явно не по себе, и она осеклась.

– Я думала, что хорошо ее знаю. А теперь она мне кажется совершенно незнакомой.

Габриэль не нашелся, что на это ответить.

– Простите. Не обращайте внимания на мою болтовню. Как вы считаете, ваша семья захочет вернуть картину? Может, с ней связаны какие-нибудь трогательные воспоминания?

– Благодарю за предложение, но картина безусловно принадлежала вашей бабушке. Она ваша. Можете ею распоряжаться как угодно.

Он вернул ей маленький пейзаж, размышляя, как бы невзначай завести разговор о заветном холсте. Черт возьми! Он не уйдет, не разглядев его как следует!

– Скажите, а как вы меня нашли?

– Через ваш сайт, – она окинула его проницательным взглядом карих глаз. – Вы ведь оценщик произведений искусства.

– Да. Более десяти лет. А еще занимаюсь реставрацией.

Если она нашла его веб-сайт, то и об этом знает.

– Картин, – уточнила она. – Специализируетесь на произведениях ранних модернистов.

– Но приходилось сталкиваться с работами пятнадцатого века и более поздними. Я также реставрирую мозаику и фрески, хотя в случае особо ценных произведений обычно рекомендую клиентам более опытных специалистов. Хватает ума понять, где могу не справиться.

– Может, расскажете, что за клиенты?

Габриэль внезапно усомнился в своей первоначальной оценке познаний этой женщины в области искусства – уж очень здорово этот разговор начал походить на собеседование.

– Страховые агентства. Аукционные дома. Музеи. – Скрестив руки на груди, он сухо добавил: – Желаете их обзвонить, навести справки?

Она сцепила перед собой руки и потупилась.

– Вообще-то… уже.

Вот так неожиданность.

– И многих успели?

– Всех.

– Ого!

Час от часу не легче.

– Вас рекомендуют с самой лучшей стороны. И я практически убедилась, что вы не маньяк-убийца.

– Ну что ж, и на том спасибо.

– Должна признаться…

– Признаться?

Она поставила пейзаж на место.

– На самом деле я вас пригласила не ради картины деда. Точнее, не только из-за нее.

Вот так ирония судьбы, просто обхохочешься.

– Сначала я искала вашу фамилию, – подняв глаза, продолжила Лия. – Представьте себе, этот самый пейзаж хранился в банковской ячейке, о существовании которой я узнала только после смерти бабушки. И я