Да что вы знаете о настоящих принцессах? (СИ) - Романюк Светлана

Кроме самой принцессы и представительницы ее семейства, в гостиной обязательно присутствовали фрейлины и статс-дама. И это испытание было самым трудным для выдержки лорда, хотя именно этим своим свойством характера он гордился более всего и, нужно признать, не безосновательно.

О том, что из Ритании к принцессе были отправлены фрейлины, ему было известно. Супруге наследника престола полагался придворный штаб, состоящий не менее чем из двенадцати фрейлин и шести статс-дам, но в Вабрию решено было отправить лишь пять фрейлин во главе с одной статс-дамой, дабы дать возможность принцессе в дальнейшем лично пополнить состав своих придворных дам согласно своему вкусу.

Выбранные среди лучших представительниц высшей знати юные леди должны были помочь Гердте скорее адаптироваться на новом для нее месте и в новом качестве. Рассказать о жизни в Ритании, об Огэсте, тактично указать на разность в нравах, традициях и нормах этикета двух разных стран. В идеале девушкам предлагалось подружиться с будущей королевой и сделать её расставание с родным домом не столь горьким. До идеала было далеко.

Начать с того, что дамы отправились в дорогу раньше лорда на два месяца, а прибыли раньше дней на десять. Даже если считать, что мужчина путешествует быстрее, фрейлины явно не торопились на встречу к той, кому они должны служить. Состав женского придворного штаба тоже вызывал недоумение. Четыре из пяти представленных фамилий были ему неизвестны: представительницы провинциальных семейств, далеких от столицы и двора. Пятая фрейлина представляла род старый, знатный, уважаемый, но давно обедневший, а по этой причине столь же далекий от столичной жизни. Статс-дамой при них состояла маркиза Блайнская, бодрая старушка семидесяти лет, глухая как пробка, но усиленно этот факт скрывающая, в первую очередь от самой себя.

Лорду определенно показывали список, в котором были перечислены совершенно иные дамы, и этот список впоследствии был значительно изменен. Все замены производились официально с соблюдением всех формальностей, вот только лорду Палмсбери о них никто не сообщил.

— Забыли… Или не успели, — предположила маркиза, равнодушно пожимая плечами.

Нужно было приложить определенные усилия, чтобы «не успеть» ознакомить лорда Палмсбери с изменившимися условиями за более чем два месяца. Про то, сколько усилий требовалось, чтобы «забыть», думать даже не хотелось.

Фрейлины напоминали гусынь, возомнивших себя соколами. Они усиленно шипели и пытались побольнее ущипнуть всех, до кого могли дотянуться. Особенно часто подвергалась нападкам сама принцесса.

Гусыни шипели по поводу скудости ее ума, отсутствия знаний, вкуса, изящества и такта, при этом сами не блистали ни одним из перечисленных достоинств. Чем руководствовалась эта стая, держась столь дурно по отношению к своей будущей государыне оставалось загадкой для видавшего виды дипломата.

Леди Стилнес была единственная из этой своры, кто выделялся в лучшую сторону поведением своим, она же была единственная, кто остался из того списка придворных дам, с которым был ознакомлен лорд Палмсбери еще в Лидоне. Она всегда была подчеркнуто вежлива, манеры ее были безупречны, но держалась она со всеми чрезвычайно холодно и отстраненно.

Маркиза Блайнская взирала на все это безобразие с улыбкой умиления на устах и время от времени участвовала в разговорах, вставляя фразы никоим образом не вписывающиеся в тему беседы ни по смыслу, ни по тону.

Лорд осознавал, что ему жизненно недостает информации и времени, и самое страшное, он не представлял, как все это получить. Слишком долго он провел вдали от родины. Он чувствовал себя то ли пешкой, в игре, в которой не знает ни правил, ни игроков, то ли актером-неудачником, который твердил роль второго плана в трагедии, а на сцене разворачивается незнакомый фарс. Это злило его неимоверно.

Как ни странно, сама Гертда злости не вызывала, скорее жалость, но в данном случае неизвестно, что хуже.

Церемония бракосочетания планировалась по местным обычаям или, что вернее, должна была быть стилизована под местные обычаи. Согласно традициям, в Вабрии невеста за две недели до свадьбы запиралась в доме, никуда не выходила, и навещать ее могли только её родственники да родственники со стороны жениха, к коим лорда Палмсбери видимо и приравняли, поэтому он невесту исправно навещал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А после выходил из малой гостиной, прокручивая в голове каждую мелочь, которую увидел там, вспоминал и пытался анализировать украдкой брошенные взгляды, случайно оброненные слова. Мозаика не складывалась, осколки ее так и оставались лежать пестрой бесформенной кучкой. В расстроенных чувствах он отправлялся на встречи, где был обязан присутствовать по протоколу. Ночью, вернувшись в отведенные ему покои, вновь пытался найти если не ответы, то хоть подсказки, и строчил депеши.

Первая была отправлена сразу по приезде на место с личным курьером. Вторую рискнул отослать через секретариат придворного штаба принцессы. Помимо фрейлин со статс-дамой во главе, в Вабрию была направлена полноценная дипломатическая миссия, которая включала в себя: переводчика, секретаря, пяток курьеров, обслуживающий персонал различной направленности и даже одного пажа. Общее число ританцев, прибывших для обустройства договорной свадьбы и сопровождения принцессы на новую родину, превышало четыре десятка. Доверия, однако, не вызывал ни один из них. Лорд Палмсбери изрядно поломал голову при составлении посланий, пытаясь донести до предполагаемого получателя свои сомнения и страхи и в то же время не вызвать излишнюю настороженность в случае, если депеша попадет не в те руки.

В кругу лиц, встречи с которыми не доставляли послу ни малейшей приятности, был один человек, визит к которому несколько успокоил и обнадежил его. Граф Лэйбор был легендой и примером для подражания еще в годы обучения лорда Палмсбери в дипломатическом корпусе.

Граф получил свой титул за заслуги перед короной, лишь когда разменял пятый десяток лет. Он начинал свою дипломатическую карьеру с самой нижней ступени, совмещая на первых порах должности курьера и младшего секретаря. Трудолюбие, честность, преданность своей родине, житейская смекалка, нехарактерная для выбранной профессии прямолинейность и бульдожья хватка — эти черты его характера отмечались всеми, кто хоть единожды с ним сталкивался. Именно Лэйбор создал постоянное представительство Ритании в Вабрии и уже более двадцати лет являлся его бессменным главой. Во времена Великой Континентальной Войны, которая прошлась своей тяжелой поступью по многим странам, посольства и представительства сокращались и по мере возможностей отзывались. Граф отправил практически всех своих подчиненных на родину, и с двумя доверенными людьми тянул всю рутинную работу, дополнительно занимаясь вопросами беженцев, никогда ни отказывая в посильной помощи так или иначе пострадавшим от военных действий, причем оказывал эту помощь не только подданным Ританской Короны, но любому, кто на его взгляд, в ней нуждался и был достоин. Его уважали и друзья и недруги.

Лорд Палмсбери подходил к кабинету графа с некоторой опаской, поскольку помнил напористость последнего и виртуозное его умение заставлять собеседника чувствовать себя нашкодившим мальчишкой, независимо от возраста и регалий оппонента.

— Проходи! Проходи, мальчик мой! — пророкотал граф остановившемуся на пороге кабинета визитеру и, предупреждая любую возможность свести разговор к официальному обмену информацией, махнул рукой на два кресла, стоящие у камина. — Располагайся, не жди старика, выберусь из-за этой колоды и присоединюсь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тяжело, всем своим немалым весом оперся на стол, рывком поднялся и, не разгибая полностью колен, сделал несколько шагов в сторону. Остановился, с видимым усилием выпрямился полностью и двинулся к гостю. Добравшись до ближайшего кресла, рухнул в него, заставив то возмущенно скрипнуть. Достал крупный платок, промокнул лысину, покрывшуюся испариной.

— Садись уж! Не стой столбом, — повторил он приглашение, тоном скорее приказным, нежели учтивым. — Никак не могу обжиться в этой конуре! В головном представительстве вся мебель под меня сделана, за столько лет и я к ней приноровился и она со мною пообвыклась, а тут все не то, все не так… Не обращай внимания, это я так, ворчу по-стариковски. В моем возрасте противопоказаны перемещения на расстояния, превышающие расстояние от спальни до гостиной и от гостиной до кабинета. А тут поди ж ты, полстраны, почитай, проехать пришлось. Одна радость, Вабрия не Лоссия.