Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932–1934 - Макс Галло

Весь этот день, 29 июня, фюрер обменивается посланиями с Германом Вильгельмом Герингом, всякий раз по воздуху. Самолеты вылетают в Темпльхоф из аэропорта в Эссене либо из Хангелара, расположенного рядом с Бонном. В берлинском аэропорту их встречает посыльный. Геринг шлет свои ответы тем же самым путем, сочетая секретность со скоростью, что соответствует стилю, очень подходящему этому человеку, который сочетает обязанности министра без портфеля в правительстве Гитлера, министра внутренних дел Пруссии и воздушного комиссара рейха. Канцлер знает, что ему нечего опасаться рейхсминистра – он никогда не пойдет на союз с Ремом, начальником штаба СА.

В высших нацистских кругах было известно, и Гитлер прекрасно это знает, что 15 сентября 1933 года между ними произошло столкновение, которое, однако, не вылилось в открытый скандал. Герман Геринг пожелал принять крупный парад нацистских войск в день открытия первой сессии нового Государственного совета, он хотел, чтобы отряды СС и СА маршировали мимо него одного. Но Рем и Карл Эрнст, которых он собирался отстранить от участия в параде, дали Герингу понять, что если они не появятся на трибуне, то в рядах коричневорубашечников не будет порядка, а это выставит его в смешном свете. Герингу пришлось уступить. В параде приняло участие 100 тысяч человек в коричневых и черных рубашках, и все они прошли мимо трех нацистских лидеров. Эрнст и Рем заставили Геринга уступить, но он был не из тех людей, которые прощают подобные оскорбления, тем более что его неприязнь к Рему имела давние корни. Она зародилась много лет назад и базировалась на гораздо более прочном основании, чем простое соперничество на параде.

И с Карлом Эрнстом у Геринга были давние счеты, старые обиды и общая вина.

21 сентября 1933 года, в тот день, когда в Верховном суде Лейпцига началось слушание по делу Маринуса ван дер Люббе и коммунистов, обвинявшихся в поджоге Рейхстага в феврале 1933 года, в крупном берлинском отеле состоялся праздник СА. Штурмовики перепились и затянули песни – они положили друг другу руки на плечи и принялись раскачиваться в такт мелодиям. В углу зала стоял обергруппенфюрер Карл Эрнст. Он беседовал с окружавшими его льстецами, которые выражали ему свое восхищение. Кто-то заговорил о начале суда над коммунистом Димитровым, и все принялись обсуждать причины поджога Рейхстага, но никто и словом не обмолвился о причастности к этому делу Геринга или Рема. Рем в день поджога был готов передать в распоряжение рейхсминистра отряд штурмовиков. Они должны были поджечь здание парламента в качестве предлога для репрессий, которые нацисты собирались развязать через месяц после своего прихода к власти.

Обергруппенфюрер Эрнст громко рассмеялся, собравшиеся удивленно посмотрели на него и замолчали. «Если я скажу, что это я поджег Рейхстаг, то окажусь круглым дураком, – крикнул он, – а если скажу, что не поджигал, то буду обманщиком!» И он снова рассмеялся. Подобные признания всегда очень опасны. Эрнст и Геринг имеют причины не доверять друг другу, причем Эрнст – в гораздо большей степени, поскольку он знает, что Геринг не терпит препятствий на своем пути.

Еще в годы Первой мировой войны блестящий боевой летчик с тяжелым взглядом и красивыми, правильными чертами лица был известен среди сослуживцев как человек, который любой ценой достигает своей цели. Это был строгий и властный офицер; позже лейтенант Карл Боденшанц писал, что «это проскальзывало во всех его жестах и в манере говорить». Как летчик, сбивший большое число самолетов противника, Геринг имел много боевых наград – Железный крест, орден Зерингенского льва с мечами и конечно же орден «За заслуги» – высшую награду в немецкой армии. Как командир Рихтхофенской эскадрильи, он был готов расстреливать революционеров на месте.

После заключения перемирия Геринг, блестящий ас, вошел в группу офицеров, которые оказывали сопротивление новому режиму. Он заявил о своих убеждениях в опере, в Берлине, перебив генерала Вильгельма Рейнхарда, военного министра. «Товарищи, – крикнул он, – сохраните в себе ненависть, прочную, неиссякаемую ненависть! Ничего другого эти скоты, которые обесчестили Германию, не заслуживают... Наступит день, когда мы прогоним их прочь из нашей любимой Германии. Готовьтесь к этому дню. Вооружайтесь. Делайте все, чтобы этот день наступил как можно скорее».

Вскоре после этого Геринг ушел из армии, отказавшись служить республиканскому правительству. Он утроился на работу в авиационную промышленность, много разъезжал и в Швеции познакомился с Карин фон Канцов. Классическая красавица с обворожительными, мягкими и грациозными манерами, она была женой шведского аристократа. Геринг влюбился в нее. Это был очень страстный роман. Они поженились и уехали в Германию. Они были влюблены друг в друга и не скрывали своих патриотических чувств. Вскоре после возвращения Геринг познакомился в Мюнхене с Гитлером. «Долгое время, – писал Геринг, – он искал вождя, прославившегося во время войны... который, благодаря этому, обладал бы огромным авторитетом в народе. Тот факт, что я отдал себя в его распоряжение (я – командир Рихтхофенской эскадрильи), показался ему подарком судьбы».

Герман Геринг очень быстро сделался командиром штурмовых отрядов, созданных Эрнстом Ремом. Так впервые пересеклись их пути. Но Геринг, национальный герой, окруженный всенародной любовью, Геринг, связанный с консервативными кругами армии и аристократии, женатый на богатой шведской графине, – Геринг очень сильно отличался от Рема, бывшего фронтового офицера. С самого начала Геринг стал связующим звеном между Гитлером и консервативными слоями общества, а также силой, которую тот мог противопоставить Рему, натравливая их друг на друга, чтобы не попасть в полную зависимость к одному из них.

Герингу пришлось дорого заплатить за вступление в нацистскую партию и за те должности, которые он там занимал. Во время неудачного путча 9 ноября 1923 года штурмовики шли строем по улице, а гитлеровские телохранители кричали полицейским, державшим оружие на изготовку: «Не стрелять! Идет генерал Людендорф!» Но вот загремели первые выстрелы, и Герман Геринг упал, серьезно раненный в пах. Его затащили в парадное и оказали первую помощь. Он потерял много крови, но спасся от ареста. Однако его рана долго не заживала, и, чтобы уменьшить боль, ему стали давать морфий, дозы которого приходилось постоянно увеличивать. От этого он страшно растолстел, лицо его обрюзгло, а стальные глаза утратили свой блеск. Стройный, властный офицер 1918 года превратился в наркомана, страдающего эпилептическими припадками, во время которых ему приходилось ложиться в больницу. Однако он сумел взять себя в руки, прошел несколько курсов лечения от наркотической зависимости и занялся политикой. Депутат рейхстага, агент нацистов в высших финансовых и военных кругах, он вскоре был избран президентом парламента и министром внутренних дел в прусском правительстве.

Энергичный, в полном расцвете сил, Геринг захотел теперь утвердить свою личную власть. Для такого человека, как он, которому недостаточно было одних красивых слов и который видел, как в уличных драках выковалась сила нацистов, власть означала в первую очередь наличие в его подчинении вооруженных отрядов, особенно после того, как Рем стал начальником штаба СА.

Но Геринг всегда был очень осторожен. Он прекрасно знал, что было бы глупо вступать в открытую борьбу с соперником, под началом которого находится миллион бойцов. Геринг боролся против Рема, а также против врагов нацистов косвенным путем.

«Немецкие братья, – кричал он 3 мая 1933 года на митинге во Франкфурте, – никакая бюрократия не сможет меня остановить! Сегодня меня интересует в первую очередь справедливость. Моя миссия заключается в том, чтобы уничтожать и истреблять врагов... я не могу вести эту борьбу – борьбу не на жизнь, а на смерть – силами одной только полиции, которая находится в моем распоряжении. Я буду бороться вместе с теми, кто стоит сейчас передо мной, – людьми в коричневой форме». Чтобы стать полицейскими, 25 тысячам штурмовиков и 15 тысячам эсэсовцев достаточно было только повязать белые повязки на рукава своих коричневых и черных рубашек. Тем не менее власть Эрнста Рема надо уменьшить, ибо Рем постоянно твердит о ликвидации реакционеров, а Геринг свой человек среди магнатов Рура, прусских землевладельцев и офицеров Генерального штаба.

Кроме того, в своих прусских владениях Геринг ежедневно ощущает, как велика власть штурмовиков. Советники СА прикреплены ко всем административным департаментам, прусские полицейские префекты носят форму СА – все эти люди, наделенные властью, находятся вне контроля Геринга.

Поэтому рейхсминистр маневрирует. Получив власть в Пруссии, он тут же создает специальный отдел полиции под командованием Рудольфа Дильса. Этот отдел был сформирован на базе существующей в Берлинской префектуре секции 1А. Дильс – способный и энергичный человек. Он привлек к работе в отделе специалистов по разведке и молодых, знающих криминалистов и создал политическое информационное бюро, которое в будущем превратится в государственную тайную полицию. Отдел разрастается, в него приходят новые специалисты, которым предоставляется полная свобода действий. Они имеют право совершать действия, нарушающие конституцию Германии. Вскоре отдел Дильса покидает здание на Александрплац и обосновывается в «Карл-Либкнехт-Хаус», бывшей штаб-квартире коммунистической партии, и на Принц-Альбрехт-штрассе, 8, рядом с домом Геринга. С тех пор отдел Дильса будет известен под своим официальным названием, которое долго будет похоронным звоном звучать по всему миру, – Geheime Staatspolizei, или гестапо. Руководителем его стал Герман Геринг.