Продавец слов: Она - Марина Акимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Глеб, а ты к нам откуда? — взяла слово Диана, легко подергивая ножкой. Она спокойно и весьма неприкрыто разглядывала новенького, эффектно прикусывая губу, подмигивая одним глазом, никого не стесняясь. Наоборот. Она жаждала внимания. Лилиана сразу сдалась, оставшись в качестве наблюдателя. Она не боролась. Оставила все лавры голубоглазой брюнетке.
Подруги (Диана и Лилиана) могли соревноваться в завоевании парней, скорее в шутку, чем для того, чтобы выстроить серьезные по школьным меркам отношения.
Это знали все, кроме новенького.
— Обсудите на перемене, — ответила за Глеба учительница, — садись к Демидовой, — указывая на пустой стул рядом со мной.
Я обожала свое место. Первая парта в левой стороне рядом с окном. Никто не любил первые парты. Это было преимуществом, соседом была моя сумка и всех это устраивало до сегодня.
— Дана, убери сумку, — вернули меня к реальным событиям. Парни присвистнули. А девочки фыркнули.
— Смотри, твой мотоциклист узнает, — с другого конца класса обратился ко мне Тим, местный хулиган. По мне так человек не знает в какое русло направить свою энергию. А так он как все: высокий и прыщавый, у которого только-только сломался голос.
— Да, смотри примчится, проблем не оберешься, лучше сразу придумывай как мазаться будешь, — поддержал его другой — Илья.
Он тоже был не плохой, даже читать любит. Вот мое удивление было, когда учительница в девятом классе прилюдно отчитала его за прогулы по литературе, а он заявил, что в парке читать книги на много лучше. Тогда его простили, но он должен был написать развернутое сочинение по пройденному произведению. Написал. И стал гордостью учителя литературы. Взамен он получил дополнительную свободу, сдержав слово. А когда он пришел в местный театральный кружок то получил тотем под названием «иммунитет».
— Была бы я на твоем месте то вела бы себя аккуратнее с твоим мотоциклистом, — кто-то из девочек вставил пару слов. Я не разобрала.
Так вот оно что…Мой мотоциклист. Парни опасались, а девочки то и дело ждали, когда я скажу «не мой». Как гиены бросились бы на плоть с яростью и агрессией, калеча друг друга, сметая и не оставляя ничего на своем пути. Оставался открытым только один вопрос: разорвали бы меня или Митю?
— Извини, что меня посадили с тобой, на перемене я найду себе другое место, — виновато пояснил Глеб.
— Все нормально. Можешь остаться, — поглядывая в сторону безразличного Артура.
За год он стал более тоскливым, изредка я поглядывала в его сторону, и все это время он будто стоял перед тяжелым выбором, Артур смотрел перед собой, будто сквозь, в самую глубину, где ему приходится сражаться с демонами или ведьмами, чтобы найти ответы на волнующие его вопросы.
Диана положила руку ему на плечо, он очнулся будто ото сна, как принц и на мгновение просиял, коротко улыбнулся ей и продолжил смотреть перед собой.
— Ревнуешь? — спросил меня Глеб, проследив куда я смотрю.
7
Глеб все ждал моего ответа, криво улыбаясь и пристально смотря в мою сторону.
В класс вошла преподавательница по черчению. Грузная женщина, строгая Ангелина Ивановна. Она не терпела болтовни на своих уроках; все подмечала и всех нарушителей запоминала. После урока вежливо сопровождала до завуча или директора, тут как настроение «ляжет». Я это знала, Глеб — нет.
Он все еще ждал от меня ответ на свой вопрос.
Ангелина Ивановна начала урок с теории, монотонно зачитывала лекцию. Все сидели смирно, знали, что с ней, да и над ней нельзя подшучивать.
— Так ты с тем парнем? — тихо обратился ко мне с вопросом Глеб, не выдержав моего молчания, — почему тогда вы не вместе сидите на уроке? — он чуть придвинулся ближе, смотря на меня в упор.
«Ого! Его глаза были почти черного цвета. Такая редкость», — подметила, не отвечая на вопрос.
— Молодой человек! — Ангелина Ивановна прервала свой затянувшийся монолог, суровым тоном обратилась к моему соседу, — встаньте пожалуйста и представьтесь. Вижу вас впервые.
— Да. Я — Глеб Смолин. Новенький, — быстро отчеканил сосед.
— Так вот, Глеб Смолин, — учительница и бровью не повела, будто и не новость вовсе, — вопросы школьного и личного, — выделила Ангелина Ивановна интонацией, считая, что я и есть личное, — решайте вне урока.
— Извините, — без промедления ответил Глеб.
Извинился, но так ничего и не понял. Глеб протянул мне лист с вопросом: «И что так всегда?».
— Угу, — его лицо недовольно скривилось на мой короткий почти неслышный ответ.
На перемене Глеб благополучно отправился знакомиться с остальными участниками сей умопомрачительной тусовки под название «Выпускной класс». Я отправилась в коридор. Нахождение там стало просто экстренно необходимо моей душе.
— Наиль! — позвала я мальчика, лет пятнадцати; он сидел на подоконнике листая тоненькую книжку. Приуныл, — Наиль, — окликнула я его еще раз, подходя ближе.
— Привет, сестра, — Наиль прыжком спустился с подоконника.
— Совсем вытянулся мелкий, — разглядывая его со всех сторон, — до сих пор на «Растишке»?
— Между прочим там кальций.
— Для годовалых.
Моему отцу Наиль приходился племянником, соответственно мне двоюродным братом. Мы виделись редко. Помимо обычной школы Наиль ходил в театральную студию, писал стихи и выкручивал акробатические финты на сцене местного Дома культуры, от которых наши мамы быстрее седели, а у меня екало сердце, в ту секунду, когда он на долю секунды будто замирал в воздухе. Он один со всего города мог выполнять опасные трюки. И по канату ходит над нашими головами, и на цилиндрах балансирует, да еще и через голову прыгнет на них финальным аккордом.
Иногда казалось, что он слишком легко выполняет трюки и при этом выглядит абсолютно спокойным, будто его привязали к страховочному тросу или под ним натянули сеть, будто он совсем не переживает, что может сорваться, потерять равновесие или просто на просто поскользнутся. Нет!
А когда Наилю было тринадцать ему дали главную драматическую роль в спектакле. Не Шекспир, но тоже довольно сильное и известное произведение. Так весь зал рыдал, когда он в конце спектакля с продолжительным душераздирающим монологом «умирал». Эмоциональной волной снесло всех. Даже парни прониклись. Вся школа побывала на спектакле. Аншлаги каждую неделю, а магазины не успевали поставлять партии бумажных платочков на склад. И все восхищались. После, в классе, мы долго обсуждали то, что увидели и сравнивали с оригинальным произведением. Чем больше он становился местной звездой, тем больше замыкался в себе и никого не подпускал огораживаясь невидимой стеной. Это меня тревожило.
— В этом году экзамены. Выбрал уже?
— Подумаешь…Это ты без пяти минут
