Продавец слов: Она - Марина Акимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты занят после школы? — быстро сменила я тему, Наиль посмотрел на меня в ответ так, будто я предложила что-то непристойное будучи братом и сестрой. Настроение устремилось вниз.
— А где твой ухажер на мотоцикле?
«Все сегодня его вспоминают!».
Наиль и Митя никогда не пересекались, боялись друг друга что ли, но знали о существовании друг друга.
— Не мой и уж точно не ухажер, — скрестив руки на груди, заверила брата.
— Ты стала больше проводить время одна… Может тебе подруг завести?
— Точно! Как собаку? И назвать ее «на случай экстренной необходимости позвонить».
— Слушай, я не против проводить с тобой время и избавить тебя от тоски, но ты уверена, что это временная мера тебе поможет? Вы довольно тесно и долго общались, — я потупила взгляд, а Наиль замолчал, чувствуя напряжение. — Ты так и не рассказала, что между вами случилось, — как бы подталкивая меня к очередному душевыворачиваемому разговору.
Спас звонок на следующий урок.
— Пообедаем вместе? — спросила, удаляясь от него.
— Без проблем.
— После третьего. Внизу. У главного входа.
— Идет!
⸎ ⸎ ⸎
— Над чем вы сейчас работаете в театре?
Удобное расположение школы позволяло на обеденный перерыв прогуляться по прилегающему парку. Вошли. Будто из школы не уходили, все тут, и можно с легкостью понять кто с кем дружит, а иногда и против кого, по косым взглядам и тем, на сколько сильно скривилось лицо при виде объекта обсуждения.
— Я знаю, что ты делаешь… — Наиль смотрел себе под ноги, — заговариваешь зубы.
— Мне правда интересно, — у нас в руках было по сэндвичу: засохший, горелый, но подогретый в микроволновке с разложившимся помидором внутри и мертвой, впитавшей какой-то странный запах курицей. Мы нашли место в тени деревьев. Расположились, вытянув ноги, — продолжили. — Я весь последний год провела дома. Будто потеряла связь с миром. Бросила кружок журналистики, представляешь, — как бы невзначай добавила, показывая, что я делюсь своими событиями из жизни.
— Зря. Ты хорошо писала, — осудил мой выбор брат, разглядывая мертвый сэндвич.
— Так что в театре? — спросила я, улыбаясь, показывая все, как выровненный забор, зубы
— Выбираем.
— Из чего?
— Пушкин или Лермонтов.
— Да это сложно, — потянула я, — почему Гоголя не ставите? На тему ведьм и нечисти так оторваться можно, детям точно понравилось бы.
— Да, а потом им кошмары будут сниться. Проблем не оберемся.
— А Булгаков, «Мастер и Маргарита»?
— Какой школьнице позволят голой по сцене ходить?
— Не подумала, — осеклась.
«Все что говорю — все не впопад».
— Когда ты начнешь уже говорить о себе…
— А когда ты покажешь свою девушку?
— Когда перестанешь мне врать, — я недовольно закатила глаза. Все до банальности просто: не лезь в душу — останешься жив. — Я как лучше хочу, сестра, — мягким голосом добавил Наиль.
— Знаю.
— Ты можешь все мне рассказать, возможно я тебя осужу, и как-то не так посмотрю, но тебе точно станет легче, не сразу и совсем ненадолго, но тебе это точно нужно, — на такое заявление, решила, что точно буду молчать, — Ну? — не унимался брат.
— Я просто дура, — выдала на выдохе. И мне действительно стало легче.
— Пф, конечно, дура…А в чем ты дура?
— Я хочу наладить общение с человеком, которого сама же необоснованно обидела, — произнесла себе под нос. — Но в тот момент мне было так больно, я злилась и ненавидела его. Тогда я подумала, что дам передышку, неделю может две, чтобы мои эмоции поутихли, чтобы при нашей встрече мне не хотелось разорвать его на мелкие кусочки, — пулеметом выдала на одном дыхании, виновато опустив голову, — но прошел год. Целый год, Наиль… А теперь мне страшно. Мы существовали этот год по-отдельности, возможно строили свою жизнь и мечтали о будущем, но уже по-отдельности…Понимаешь, о чем я говорю?
— Думаешь, он тебя забыл?
— Он не забыл… нет! Вроде бы.
— Думаешь он не сможет с тобой общаться, как раньше? Думаешь, что всегда будет помнить ту гадость что ты сделала в его сторону? — Наиль поднял голову, вдыхая еще теплый осенний воздух — улыбнулся. — Могу открыть тебе секрет, сестра? — я уверенно кивнула. — Мы, парни, стараемся жить в режиме энергосбережения и чаще всего от любых конфликтных ситуаций весьма отходчивы… Сестра?
— А? — я засмотрелась на его профиль, и подумала какими бы словами описала его. Может «благородный»?
— Надеюсь ты слышала, что я сказал, потому что повторять не буду.
— Режим энергосбережения.
— Вроде того… — улыбнулся он в ответ. — Сестра, все будет так как надо. Но это не значит, что нельзя ничего делать для лучшего результата, — мудрый непогодам Наиль даже не притронулся к обеду, параллельно с выверенной речью для меня он будто размышлял о чем-то еще. О новой роли в театре? Или так же, как я, о будущем и в какой компании собирается его провести. — Возможно будет больно, первое время или ты можешь ничего не добиться в финале, но нельзя опускать руки. Никогда. Слышишь?
— Да.
Наиль, как и многие творческие личности переживают все внутри себя, редко делятся сокровенным, и уникальный, если нужна поддержка. В такие моменты, я с большей уверенностью подтверждаю свои мысли о том, что благодарна, за то, что Наиль и его благородный подбородок появились в нашей семье.
Мы вернулись в школу. Следующий урок — литература. Глеб со всего маха сел на свое место, практически ложась на меня.
— Ты нормальный? — Глеб неотрывно смотрел в сторону Артура, положа свой затылок на мое плечо.
— Ты знала, что Артур в тебя влюблен?
8
Все, что я знала о потрясениях не сравнится с тем, что я услышала в тот момент. Никакой ушат воды в постель по неожиданности не стоит рядом по эмоциональной окраске с только что услышанными словами. Заветными словами.
Это пропасть. Вот она, высоко в горах, и ты уже летишь без каната, без инструктора, страховочного троса. На встречу ветру, и твердым беспощадным острым скалам. Прыжок веры. Свободные падение… в бездну. В зубастую пропасть из камня что так жаждет меня забрать. А мне остается только расправить руки и в режиме реального времени наслаждаться видом из первого ряда с эффектом «полного погружения».
— Мне не интересно, — я
