Знаменитые русские о Флоренции - Алексей Кара-Мурза

Знакомый английский посланник представил русских гостей Великому герцогу Пьетро Леопольдо I (брату императора Священной Римской империи Иосифа II Габсбурга) и Великой герцогине Марии Луизе (дочери испанского короля Карла III), которые устроили в честь них специальный прием. Путешественники сделали ряд важных визитов (например, во дворец принцев Корсини на правом берегу Арно), побывали в оперном театре «Pergola» на Via Ghibellina, одевшись, по местному обычаю, в маскарадные костюмы, ибо «во всей Италии, кроме папского владения, с самого рождества по первую неделю великого поста ходят даже и по улицам и по всем позорищам в маскерадном платье». Несколько раз посещали «Казино» (или, на английский манер, «Клоб») – популярное еще со времен Медичи заведение, где флорентийская элита привыкла узнавать последние светские и политические новости, просматривать свежие газеты, пить входивший в моду кофе и играть в карты. «Клоб» этот (Casino Mediceo di San Marco) находился в квартале между улицами Larga (ныне Cavour) и San Gallo.

Осмотр художественных сокровищ Флоренции русские гости начали с великогерцогской галереи Уффици, где Никиту Акинфиевича особенно поразила скульптура Венеры Медицейской в зале «Трибуны» – восьмиугольной комнате с обитыми малиновым бархатом стенами, организованной еще в конце XVI в. при герцоге Франческо I. Н. А. Демидов свидетельствует об этом скульптурном шедевре (римской копии I в до н. э. с утраченного греческого оригинала), в конце XVII в. перевезенном Медичи из Рима во Флоренцию:

«Наисовершеннейший пример сего искусства, имеет шесть футов в вышину, с двумя напереди купидонами и Дельфином на боку. Она представлена вся нагая; голова поворочена на левое плечо; правую руку держит, не дотрогиваясь над грудьми, а левою в некотором расстоянии закрывает то, что благопристойность запрещает показывать. Не можно лучше и совершеннее выдумать».

В «Дневнике» Демидова имеется и первое в русской литературе описание знаменитой флорентийской коллекции автопортретов великих художников, которая в то время находилась в специально отведенном зале галереи Уффици (позднее перенесена в «коридор Вазари» на Понте Веккьо):

«Здесь имеется множество оригинальных картин наилучших живописцев и помещены в особливой зале, самими с себя списанные, а наипаче первейшего из них славнейшего Рафаела портреты».

Зал «Трибуна» в галерее Уффици. В глубине – Венера Медицейская

Осмотревши Уффици, гости перешли в Палаццо Питти («он соединен с галерею и Старым дворцом переходами»). Среди множества находящихся здесь произведений живописи Н. А. Демидов особенно выделил «Мадонну сидящую» Рафаэля Санти:

«Картина овальная, изображающая Богородицу с превечным младенцем, у коего глаза толико в пункт приведены, что с которой стороны ни посмотришь, кажется всюду проницательно взирающим; известна под именем Madona della Sedia вензеля Рафаелова. Она написана по пояс в натуральную величину. Не можно ни нарисовать, ни придать совершеннее изображения, как в сей картине». Интересно мнение Демидова о Великом герцогстве Тосканском:

«Герцогство Тосканское, прежде называемое Этрусским, может почесться наиблагополучнейшим, ибо земля его плодоносна и всеми нужными произведениями изобилующая. Торговля отправляется в хорошем состоянии маслом оливковым, шелком и шерстью. Войска здесь только считается до бооо человек; но в случае нужды герцог может содержать и тридцать тысяч; а как он брат римскому императору и зять испанскому королю, то первый может снабдить его в случае надобности людьми, а последний деньгами, чрез что он будет защищен от всякого нападения и притеснения соседственного. В сем герцогстве, как нам объявляли, читается до милиона жителей. Доходу со всего собирается на наши деньги около трех милионов рублей. Здешние жители вообще самые добрые и честные люди и к воровству совсем не склонны; ибо ограбленных, а наипаче убитых весьма редко находят».

Столица Тосканы особенно понравилась Демидовым:

«Весь город Флоренция и все улицы вымощены большими гладкими камнями, плотно соединенными. Река Арно протекает через весь сей город и разделяет его пополам. Она имеет, как сказывали, во время разлития до 70 сажен ширины; начало свое берет в горах Апененских, а впадает под Пизою в Тосканское море… Строение в сем городе, вообще сказать, самое хорошее, домики не огромны, но к житию способные, улицы довольно широки и чисты; жители ласковы и обращаются с чужестранными по-приятельски. Съестные припасы и прочее все дешево…»

После Флоренции путешественники отправились в Рим, где пробыли месяц, потом три недели провели в Неаполе и его окрестностях. На обратном пути они снова побывали в Риме (посмотрев пасхальные торжества), а достигнув Тосканы, остановились на этот раз в Пизе, где в начале апреля 1773 г. находился двор Великого герцога «для отправления кавалерского праздника святого Стефана, ибо сего ордена герцог гроссмейстер».

Н. А. Демидов так описывает Пизу:

«Пиза особое имеет архиепископство, второй город герцогский, и первый после Флоренции. Довольно велик, улицы в нем пространные, вымощены большими камнями, да и домы, говоря вообще, преизрядно выстроены. По реке Арно могут ходить всякие суда. Она вдвое шире Тибра, что в Риме. Чрез сию реку построены три каменных моста, из которых середний весь мраморный. Пизская соборная церковь подобна сооружением Сиенской, только здешняя побольше и положение ее преимущественнее: колокольня по особливой архитектуре, на правую сторону весьма наклонившаяся, сделана вся из мрамора с немалыми в шесть ярусов колоннами. Подобие ее есть настоящий цилиндр. Поверхность плоска и обведена балюстрадом, с которого мы спускали на веревке свинец или отвес, то оной становился пятнадцать шагов от фундамента».

В главном порту Великого герцогства – Ливорно Демидовы виделись с офицерами русского флота, проживающими в нанятом большом палаццо главнокомандующего, графа А. Г. Орлова. По дороге из Пизы в порт Леричи, около местечка Сарцана с дорожной каретой Демидовых приключилась история, имевшая все шансы окончиться трагически для Демидовых и их не родившегося еще наследника. Вот запись из «Дневника путешествия»:

«Переезжая чрез малый, но крутой мыс, у кареты, в коей сидели Александра Евтихиевна, будучи беременной, Никита Акинфиевич и Михаила Савич Бороздин (полковник, будущий генерал-поручик, присоединившийся к Демидовым в Риме. – А. К.) две впереди заложенные лошади оторвались. Коренные две не могли удержать кареты, потащены были тягостию оной в буерак, на краю коего стоящее дерево удержало стремительность падения… Карета, хотя и опрокинулась вверх колесами, но упала не столь сильно, отчего большого повреждения никому и не учинилось, однако ж крайне все были испуганы. Из буерака вывезли карету с великим трудом на быках, на коих поблизости тамошнего места пахали…»

Счастливо избежав опасности, Демидовы поплыли из Леричи на двух небольших парусных фелюках в Геную, а оттуда, через Турин, альпийские перевалы и Швейцарию, вернулись во Францию.

На обратном пути в Россию, незадолго перед возвращением в Петербург, 9 ноября 1773 г., в местечке Чирковицы за Нарвой произошло счастливое для семьи событие: Александра Евтихиевна Демидова «с осьмого часу начала чувствовать приближение ею родин, для чего послали немедленно за бабкой, а между тем упросили и почтмейстерскую жену о неоставлении в сем случае вспомоществованием. А в g часов с четвертью благополучно разрешилась от бремени, и к неописанной радости ее супруга даровал ему Бог сына, как бы в награждение за его столь дальнее и многотрудное путешествие, предпринятое им единственно для ее исцеления. Новорожденной же по прочтении молитвы наречен Николаем».

Николай Никитич Демидов переехал во Флоренцию из Парижа после смерти первой жены Елизаветы Александровны (урожденной Строгановой) и вскоре сменил Н. Ф. Хитрово на посту русского посланника при дворе великого герцога Тосканского. Граф Д. П. Бутурлин, также много лет проведший во Флоренции, описал быт и нравы русской колонии во Флоренции в бытность там Н. Н. Демидова, который, по словам Бутурлина, «зажил там владетельным князем»:

Дворец Демидовых во Флоренции. 1820-е гг.

«Нанимаемый им палаццо Серистори у моста delle Grazie представлял пеструю смесь публичного музея с обстановкою русского вельможи прошлого века. Тут были французские секретари, итальянские комиссионеры, сибирские горнозаводские конторщики, приживалки, воспитанницы и в дополнение ко всему этому французская водевильная труппа в полном составе… Сверх сего штата постоянно проживали у него бездомные игроки и паразиты… В доме Н. Н. Демидова находилась также выставкамалахитовыхи другихценныхвещей, а в саду – коллекция попугаев. Оба эти отделения были доступны флорентийским зевакам… Французские спектакли давались два раза в неделю, а затем следовал бал. Самого хозяина, разбитого параличом, перевозили из комнаты в комнату в креслах с колесами. Конюшни были наполнены английскими кровными лошадьми… Случалось, что Н. К, рассматривая отчеты сибирских своих заводов, находил нужным вытребовать для личных объяснений во Флоренцию какого-нибудь из уральских своих приказчиков, и, получив такое приказание, сибиряк запрягал тройку в повозку и, на основании поговорки, что «язык до Киева доведет», в ней проезжал всю Россию и Германию и являлся к барину во Флоренцию, не говоря ни на каком другом языке, как нарусском…»