Долгая дорога в дюнах-II - Олег Руднев

— Виктор Иваныч, уважьте стариковский каприз. Раз в шестьдесят лет могу я себе позволить? Для меня этот парень как талисман, что ли…

— Как не уважить, товарищ Минк, вы царь и бог… Вам все позволено! — нагло льстило должностное лицо, отлично знавшее, кому и сколько позволено. — Это я, бессловесный исполнитель, могу только по инструкции. Вверх-вниз, как муха на булавке, — мялся Виктор Иванович, не зная, как подать свое согласие.

— Ну, вот и хорошо. Чувствую, что убедил вас, — помог ему Минк, чтобы закончить наскучивший уже разговор. Он, конечно, ни секунды не сомневался, что все будет так, как нужно ему.

В доме было темно. Эдгар вынул из знакомой щели ключ, отпер дверь. Тихо вошел, зажег свет. В спокойном уюте обжитого дома мигом спала его нервная торопливость… Так и не пришлось ему побыть под родительской крышей.

Собраться — минутное дело. Фуражка на вешалке, чемоданчик так и валяется нераспакованным. Но Эдгар медлил, прислушивался, перебирая в уме все события сегодняшнего дня. Потоптавшись, он все же чуть приоткрыл дверь в родительскую спальню. И увидел аккуратно застеленную постель, к которой никто не прикасался. Эдгар поставил чемоданчик на пол, взглянул на часы — половина второго. Прошел в гостиную, включил люстру.

— Отец! — позвал он робко, как ребенок в лесу, который еще не понимает, что заблудился.

На диване валялся китель. Тот самый, в котором был отец, когда они встретились днем.

— Отец! — позвал он еще раз, но ему никто не ответил.

Машинально Эдгар взял в руки китель, накинул на спинку стула. Расправляя, будто слегка приобнял отца за пустые плечи. Еще раз взглянул на часы. Пора! И заметался, чувствуя, но не зная, что именно должен он сделать напоследок. Схватил клочок бумаги, начал писать: «Отец, не знаю…» Скомкал листок, швырнул его в вазу богемского стекла. Что-то вспомнив, бросился в ванную. На полке лежала плоская бритва. Он торопливо запихал ее в карман. Из огромного зеркала на него снова смотрело собственное отражение. Оно было уже не таким самодовольным и высокомерным, как утром. И, глядя на эту знакомую физиономию, Эдгар вдруг понял, что нужно сделать. Порывшись в коробках, нашел черный карандаш, который показался подходящим. Кроша мягкий грифель, он начал писать по-мальчишески размашисто, через все зеркало: «Отец, не обижайся…»

И в это время где-то в глубине дома раздались протяжные долгие звонки. На секунду Эдгар замер, прислушиваясь, — телефон. Опрометью бросился в отцовский кабинет, боясь, как бы трезвон не оборвался так же неожиданно, как начался.

— Алло! Алло, отец?..

На ходу Эдгар зажег лампу, и теперь она освещала небольшой самодельный парусник и фотографию Марты с белоголовым мальчуганом на коленях, стоявшую у края широкого письменного стола Артура.

— Отец! Хорошо, что позвонил! — торопливо и радостно закричал Эдгар. — А я буквально на минуту заскочил… Понимаешь, меня срочно вызывают в Москву… Да, улетаю, прямо сейчас. Я хотел сказать, — он старательно прикрыл трубку ладонью, чтобы отец мог расслышать каждое его слово. — Очень жалко, что мы с тобой так и… Ну, в общем, что все кувырком получилось… Да! Но ты не переживай, отец! Свадьба прошла на высшем уровне…

Эдгар прервался ка полуслове — видно, его резко перебили.

— Что-что? Откуда говоришь?.. Нет, я не понял… Как из Риги, почему?.. Слушаю внимательно… Да… — лицо Эдгара становилось все более мрачным и напряженным. — Что сказать матери? Но она… Она осталась на свадьбе. Я ее уже не увижу. Я забежал только вещи забрать. А что происходит? Зачем тебе понадобилось в Ригу? Тебя так ждали… Алло! Отец! Алло!.. Алло!..

Эдгар дул в трубку, тряс ее, но оттуда раздавались одни бесконечные короткие гудки. Под окнами настойчиво дудел мотоцикл. Дожидавшийся его Валдис несколько раз для напоминания включал газ, не понимая, чего там застрял его новый родственник. Но Эдгар продолжал стоять с трубкой в руке и слушал частые прерывистые гудки, словно старался и не мог уловить их загадочный смысл. Они походили на отчаянные, безнадежные сигналы бедствия откуда-то из ночи, из неизвестности — нервная ниточка живого пульса.

Глава 5

— Алло, Эдгар! Алло! — Артур сосредоточенно склонился над столом в пустом кабинете, крепко прижимая к уху телефонную трубку. За окном, на три четверти забранном решеткой, уже царила и мягко прокрадывалась в комнату ночь. — Эдгар, ты слышишь?.. Передай матери, чтобы не волновалась, я… Ну, в общем, я не смогу сегодня… Алло!

Короткие прерывистые гудки прервали разговор. Чья-то узкая ладонь с длинными суховатыми пальцами бесцеремонно нажала на рычаги аппарата. Артур гневно обернулся и уже хотел высказаться, но узколицый незнакомец с небесно-голубыми глазами улыбнулся вполне доброжелательно и сказал:

— Извините, Артур Янович, но у меня нет права…

— Что значит — нет права?! — возмутился Артур. — Я с сыном говорю…

Он с силой придвинул к себе телефон. Хозяин кабинета и не думал его удерживать, просто выдернул вилку из розетки.

— Нет права разрешить вам беседовать с кем бы то ни было до тех пор, пока мы не проясним с вами некоторые вопросы, — спокойно, но твердо сказал он.

— Какие еще вопросы в три часа ночи?! С какой стати я буду вам отвечать?.. И что за черт, почему я не могу позвонить собственной жене, в конце-то концов. Так что катились бы вы. — Артур рывком распахнул дверь кабинета и… столкнулся с человеком в милицейской форме. Решив, что это случайность, председатель посторонился, давая пройти работнику прокуратуры, очевидно, направлявшемуся в кабинет начальника. Но милиционер не двигался с места, недвусмысленно заполнив весь дверной проем.

— Та-ак, — с трудом сдерживая ярость, протянул Артур. — Что еще за дурацкие игры? Решили меня арестовать? А вам известно…

— Известно-известно, — неприязненно и нетерпеливо перебил его ночной собеседник. — Вы депутат, избранник народа, но никто вас пока не арестовывал, просто…

— Ну да, просто вы меня провоцируете на драку с милиционером, буйство в служебном кабинете! — окончательно взбеленился Артур. — Что там еще в вашем полицейском репертуаре?

— Ради бога, не кричите, Артур Янович, — поморщился узколицый и прикрыл дверь, оставив милиционера в приемной. — Понимаю, вы устали, взвинчены… Какой-то чинуша мельтешит под ногами, требует разъяснений, — он снова улыбнулся своей блеклой улыбкой. — Не думайте, что мне доставляет удовольствие посреди ночи вами заниматься.

Глядя в пустое вытянутое лицо, Артуру показалось, что его обладатель едва ли способен получать удовольствие от жизни вообще. Так и виделось, что говорит, двигается и живет он с какой-то скептической неохотой, словно брезгливо принюхиваясь ко всему подряд.

— Что ж, если я не арестован, то, стало быть, и не обязан отвечать ка ваши вопросы, — мрачно заключил Артур. — Если в ЦК сочтут нужным, чтобы я дал объяснения, то я буду действовать в установленном порядке…

— В ЦК почему-то сочли нужным, чтобы сначала вы побеседовали со мной. Поэтому позвольте представиться — следователь по особо важным делам, советник юстиции Лицис.

— Да хоть сам господь бог. Я депутат и отчитываюсь перед сессией. Законы одинаковы для всех.

Долгим и каким-то затуманенным взором следователь смотрел на Бангу.

— Законы? — загадочно усмехнулся он. — Это как сказать… На вашем месте я бы воздержался от таких категорических суждений.

— Вы что имеете в виду, товарищ следователь?

— Что я имею в виду? — из ящика стола Лицис извлек объемистую папку, раскрыл ее. — Что я имею в виду?.. — Бормоча себе под нос, он полистал бумаги и вдруг решительно захлопнул папку. — А ведь и в самом деле уже поздно, Артур Янович, вы устали… Отложим разговор до утра. Отдохните, соберитесь с мыслями.

— Интересно, где прикажете отдыхать? — раздраженно спросил Артур. — На нарах-люкс в следственном изоляторе?

— Идемте! — Лицис выключил настольную лампу, подошел к выключателю у дверей. — Не торчать же вам до утра в этом кабинете…

Пожав плечами, Артур шагнул за следователем. Теперь уже милиционер за дверями почтительно посторонился, пропуская обоих. Они прошли по длинному гулкому коридору, стынувшему в холодном свете люминесцентных ламп, и свернули в маленький боковой отросток, гасивший шаги мягкой ковровой дорожкой и освещенный золотистыми бра со стен.

В этот тупичок выходили всего две двери. Жестом гостеприимного хозяина Лицис распахнул одну из них:

— Прошу!

Артур даже оторопел. Комната ничем не отличалась от хорошего гостиничного номера. Что еще более странно — на письменном столе стоял телефон. Первым побуждением Артура было броситься к аппарату. Но он дотерпел до того момента, когда за Лицисом закрылась дверь.

Трубка ответила ему глухим молчанием. Конечно, в этих «нарах-люкс» все было предусмотрено. И все же какая-то наивная надежда толкнула Артура ко второму аппарату, без диска. Этот ответил четко, без промедления: