Вверх. Шаг за шагом (СИ) - Мартов Константин

В кабинете их ожидал низкий столик с разбросанным вокруг него множеством подушек. Баронесса опустилась на подушки напротив толстенького господина, попыхивающего кальяном и пускавшего аккуратные колечки. Вадим сел рядом с баронессой.

— Рад приветствовать вас, Инесса Евгеньевна, — сказал господин тоненьким голосом, почти фальцетом, — до меня дошли слухи, что ваш сын дерётся с каким-то офицеришкой?

— До вас слухи доходят быстро и неизменно правдивыми, Орест Лейбович.

— Что ж, раз вы подтверждаете, слух перестает быть слухом и становится новостью. Осмелюсь заметить, хорошей новостью. С вами дела вести много приятнее, чем с вашим супругом и сыном. А кто этот молодой человек?

— Это Вадим, — не вдаваясь в подробности ответила баронесса.

— Что ж, Вадим так Вадим. Разумеется, он посвящен в наши дела, и при нём можно говорить совершенно свободно, раз вы привели его сюда?

— Разумеется.

— Тогда приступим к делу. А дела ваши идут не лучшим образом, прошу заметить.

— Разве вам приходится иметь дело с аристократами, чьи дела идут хорошо?

Господин захихикал. Вадим вспомнил, о чём говорила ему баронесса и спросил:

— Дела друга великого князя тоже идут не очень последнее время?

Господин затянулся, кальян забулькал. Он смотрел на Вадима, как бухгалтер на несходящийся квартальный баланс.

— Интересного вы мне молодого человека привели, баронесса. Как думаете, он долго проживёт? Мне стоит запоминать его имя или нет необходимости?

— Думаю, стоит.

— Хм. Вы умная женщина, Инесса Евгеньевна, и до сих пор не ошибались, по крайней мере я такого не припомню. Что ж, я пожалуй отвечу молодому человеку. Друг великого князя деловой человек. У него большие планы. Ну а где возникают большие планы, там всегда возникает потребность в больших деньгах. Потребность во вложениях, сулящих прибыль в случае успеха мероприятия.

— И вы сочли это вложение перспективным? — как можно спокойнее спросил Вадим.

Господин выпустил клуб дыма и сказал:

— Я нет. И не будем об этом. Нам следует обсудить график ваших платежей, баронесса. Оценка урожайности ваших поместий в этом году позволяет предположить что…

Вадим перестал его слушать. Великий князь Константин, гуляка и кутила, любитель женщин и охоты, наследник престола, внезапно заинтересовался политикой. За ним стоит неизвестный кукловод, которого финансируют люди, подобные господину Ничацкому. Похоже, в Империи назревает дворцовый переворот. Если вдуматься, за людьми, подобными господину Ничацкому, маячит будущее. Железные дороги, огромные заводы, всё то, что нынешний Император, поклонник старины и ненавистник быстрых изменений, не любит. То, чему он противится. Похоже, его уход собираются ускорить. Так, стоп, заводы это Домидов. Домидов, тот самый. Негласный предводитель тёмных семейств. Абсолютно лояльный Императору. Или нет? Многовато неизвестных, многовато….

Размышления Вадима прервала баронесса. Похоже, они с господином Ничаевым пришли к соглашению, и теперь пришла пора уходить. По сигналу Ничаева им принесли лист бумаги с гербом Империи и письменные принадлежности. Быстро был составлен какой-то документ, они его подписали и баронесса поднялась с подушек.

— Мы уходим, — объявила она Вадиму. Они спустились вниз на странном приспособлении, сели в карету и вернулись в особняк.

В особняке царил переполох. Прямо в вестибюле на диване лежал Василий с перемотанной головой. Над ним хлопотал лекарь.

— Где Григорий? — спросил Вадим, чувствуя, что волосы на затылке начали подниматься как у учуявшего опасность пса.

— В подвал отнесли, — ответил Савелий, — погода жаркая стоит, так что пускай лучше там, в холодке полежит. Вы его родителей знали? Барон сейчас в своём кабинете им письмо составляет. Да, недолго продержался. Забрала его Слобода.

Вадим пошатнулся. Пришлось ухватиться за дверной косяк. Отец Григория, Вадим ведь даже имени его не помнит! А что будет с матерью? Сын уехал в Слободу делать карьеру, и погиб в дуэли в первый же день. А ведь во всём этом виноват он и только он — Вадим Тушков, проклятый оборотень, он принял облик Григория и намеренно нахамил, спровоцировав дуэль. Да, Гриша и сам не подарок, но то что он делал с Вадимом это ведь просто пьяная шутка. Неудачная, грубая и оскорбительная, но всего лишь шутка. За такое на смерть не посылают!

— Тяжело тебе, Вадик?

Инесса стояла ближе, чем позволяли приличия, и смотрела ему прямо в глаза.

— Знаю, тяжело, — её голос был тихим и почти ласковым, — сама такое пережила. Но тебе надо раз и навсегда решить для себя, в игре ты или нет. Кровь и смерть — неизменные спутники игры. Ты можешь вернуться к себе в деревню и жить тихой, благодатной жизнью. Или останься здесь, но тогда с чистой совестью можешь распрощаться раз и навсегда.

— И зачем это всё? Ради денег? Власти?

Голос его предательски дрожал, как тогда, в детстве, когда он впервые увидел, как крестьяне забивают и разделывают свинью. Год после этого сало есть не мог.

— Деньги и власть, Вадик, это лишь инструменты. Главный приз в игре — возможность сделать эту страну такой, какой ты считаешь правильным. Исправить то, что можно исправить. Чтобы не было дуэлей этих дурацких. Чтобы пьяные дураки деревни в карты не проигрывали друг другу. Чтобы правили те, кто к этому лучшие способности имеет, а не те, кто родился в правильной семье. Чтобы женщины имели право править. Ты слышал о революционерах, которые хотят спалить весь мир, а после на обломках строить новый?

— Это тут при чём?

— При том, что менять над многое, но либо это сделают они, предварительно разломав всё, что есть сейчас, и хорошее, и плохое. Либо это сделаем мы. Да, кровь на руках и у нас будет. Да, мы несовершенны. Да, во многом ошибёмся — это неизбежно. Но либо мы — либо они.

Вадим посмотрел в глаза женщине, чей сын сейчас истекал кровью по его вине. Подумал об остывающем в подвале теле Григория.

И кивнул.

Глава 5

Спустя некоторое время Вадим спустился к завтраку, за которым собралось всё благородное семейство Эйзенхаузен. Это происходило редко, и потому когда баронесса вчера во всеуслышание объявила о созыве семейного совета, её муж и сын одновременно поморщились, выражая своё неудовольствие.

— А зачем ты это говоришь при нём, мама? — Василий покосился на Вадима, по успевшему укорениться обычаю стоявшему позади кресла баронессы, — К тому же, зачем собираться за завтраком? Я завтракаю много позже вас.

— Я думаю, Вадим должен присутствовать на скажем так, семейном совете, — спокойным тоном сказала баронесса, не отрываясь от книги.

Барон закашлялся и едва не выронил трубку, а Василий смерил Вадима тяжёлым взглядом, ясно говорящем о том, что эту ночь кому-то не пережить. Вадим начал перебирать в уме пути отхода. Есть один лаз через подвал, он слышал от слуг. Похоже, пришла пора им воспользоваться. Ну что такое нашло на баронессу? Всё и так складывается просто замечательно. Он и без участия в семейных завтраках влез в дела дома Эйзенхаузен настолько, что уже и сам был не рад.

— Дорогие мои, а вы знаете, как ловко Вадик разобрался с нашими финансами? Он, как оказалось, в этих вопросах чрезвычайно силён!

— Кому могла взбрести в голову столь странная идея, учить молодого человека благородного сословия таким вещам, — пробурчал барон, — однако, я всё больше убеждаюсь, что вы из диких мест, Вадим Егорович.

Вадим удержался от ответа. Дело было в том, что в его родной деревне благородным приходилось управляться с хозяйством, ведь оно было невелико, и к тому же расположено в непосредственной близости от усадьбы. Аристократы же из Александровской Слободы жили в полном отрыве от хозяйства. Они доверяли управление своими доходами наемным людям. Вадим немного разобрался с бумагами на столе у баронессы, и помимо всего прочего обнаружил, что семью Эйзенхаузенов явно обманывают. А ещё он обнаружил, что огромные суммы, проходящие по бумагам как займы от господина Ничацкого уходили вовсе не на покрытие долгов семейства.