Вверх. Шаг за шагом (СИ) - Мартов Константин

— Не говори!!! — взревел человек, и принялся шарить по карманам. Что-то при этом неразборчиво мыча.

— Не извольте беспокоиться, Степан Петрович, вас все окрест знают, после долг занесёте, или пришлете кого. Пойдёмте.

Пока продолжался разговор, Вадим вроде бы от нечего делать прогуливался по залу, крутя головой во все стороны. На самом же деле он рассматривал пьяного. Готово. Образ мужика у Вадима в голове.

Вместе с ним и целовальником Вадим вышел из кабака и остановился на крыльце, облокотившись о перила. Его начало мутить от голода. Поддержка облика, к тому же малознакомого, съедала его силы с невероятной скоростью. Он всегда много ел, старая деревенская бабка, нянчившая его в детстве, называла за это волчонком.

— Ого! Ты видел?

Вадим открыл глаза. Первым что он увидел, были его руки. По ним пробежала рябь. Он перевел взгляд на говорившего и нахмурился:

— Проходи, мил человек, — хорошо хоть, остатки сил не пришлось тратить на изображение типичной воровской хрипотцы. Голос у него и так сел уже. Запасы кончились, чары начали пожирать его собственные жизненные силы. Пора приступать к завершающей части плана. Он снова закрыл глаза, сгреб волю в кулак, и снова превратился. В глазах потемнело. Тоже плюс, ведь ему сейчас предстоит играть пьяного.

Он ввалился в кабак, направился к разгромленному столу, вокруг которого хлопотали два целовальника и начал рыться в объедках.

— Вы чего, Степан Петрович? — опешили слуги.

— Мне еда нужна. Много. С собой.

— Случилось чего?

— Случилось. Дадите, нет?

— Сейчас, за хозяином сбегаю, — целовальник помоложе на вид устремился куда-то в глубину помещения. Его старший товарищ более спокойным шагом отошел в другую сторону. Вадим тяжело опустился на стул и бессильно свесил голову на грудь. Ждать пришлось недолго, подоспел младший с хозяином и старший. Последний проявил сообразительность и явился с солидного размера мешком на плече. Хозяин заведения быстро осмотрел самозванного Степана Петровича.

— Косой и его шаромыги на него наехали, — быстро заключил он, — они сошка мелкая, можно и едой откупиться. Водки взяли?

Целовальник извлёк из мешка бутыль и продемонстрировал хозяину.

— Годится, — заключил тот, — Степан Петрович, ты сам-то дойдёшь, с мешком то?

— Неа.

— Давайте-ка, помогите ему, — распорядился хозяин и ушел. Старший целовальник тут же перекинул мешок на младшего, а сам преувеличенно старательно принялся протирать стол. Разумеется, не тот, за которым сегодня ночью пировал Степан Петрович. Младший вздохнул и поплелся к выходу. Вадим пошел за ним.

Они вышли на улицу, прошли совсем недалеко, вошли в глубину ближайшего переулка, где Вадим и отпустил слугу, заявив, что стык с негодяями у него назначен именно тут. Как только тот скрылся из виду, Вадим тут же вернулся в свой облик и принялся усиленно есть, отгородившись от всего мира спиной. Насытившись, он задумался, что делать дальше. Постоянно оборачиваться нельзя, в рубище ходить тоже, значит, нужна одежда. Он направился в выходу из переулка, где вновь залёг в засаду. Отметил про себя, что для подобного образа жизни, предполагающего частые контакты с землёй, его одеяние вполне подходит. Услышал сзади странные звуки, обернулся, и увидел, что переулку медленно, согнувшись едва не до земли под тяжестью мешка, идёт человек, вся наружность которого говорила о том, что это вор. Точнее, как оказалось — воришка, поскольку парень был молод, а содержимое его мешка по большей части являлось хламом, который прежние хозяева не выкинули из-за лени. Вадима он принял за коллегу, с которым можно поговорить, обменяться новостями, а может и добытыми нелегким воровским трудом вещами. Вадиму, естественно, предложение поторговать пришлось кстати, к тому же воришка промышлял помимо прочего кражей белья, развешенного на верёвках сушиться. Подобрав что-то подходящее, Вадим переоделся и вручил воришке бутыль водки. Глядя в спину спешно улепетывающему воришке, который явно стремился как можно быстрее употребить полученное сокровище по назначению, Вадим испытывал угрызения совести. Парень по-сути неплохой совсем, но родился не там где надо. С юных лет спит, работает и всё остальное делает на улице. Из развлечений водка, читать наверняка не выучился за ненадобностью. Возможно, в чём-то и были правы те странные молодые люди, которых он послушал тогда в кабаке, за что и попал в кабалу к имперским гвардейцам. Ладно с этим потом разберёмся. Сейчас нужно что-то дальше делать. Одежда есть, еда есть. Надо искать место для ночлега. Впереди целый день. Вадим сделал шаг на улицу, подставил лицо солнцу и ощутил, какое же это простое, но вместе с тем изысканное удовольствие, быть одним из многих, просто человеком. Не под чужой личиной, не выглядывающим из своего укрывища нищим или разбойником. Простым прохожим.

— Ты чё встал тут, рот раззявил, а?

Вадим опустил голову и посмотрел на говорящего. Похоже, ему снова посчастливилось встретиться с разбойником. Его снова ограбят, разденут, всё заново, ну что за невезение!? Может быть, действительно, домой податься!? На дворе лето, как-нибудь потихоньку добредёт…Нет.

— Извиняюсь, — Вадим вскинул подбородок. В нём заговорило что-то новое, чего раньше в нём не было. Или было, но не высовывало носа из самой глубины души, — А знаете, почему я говорю именно «извиняюсь», а не «простите», или «извините»? Потому что я не нуждаюсь в вашем прощении, я извиняю себя сам.

Бандит придвинулся, навис над Вадимом.

— Пошли-ка со мной, — сказал он каким-то совсем другим тоном, не вяжущимся с его внешностью. Вадим на мгновение задержался, а после пошел следом. Если уж полагаться на судьбу, то не следует бояться идти за ней, когда она зовёт. А уж от широкой спины незнакомца прямо-таки пахло судьбой. Можно сказать, от него судьбой просто разило.

Незнакомец дошёл до стоящей у соседнего здания телеги, весьма добротной, хоть и простоватой с виду, залез на козлы и бросил через плечо:

— Полезай.

Вадим забросил в телегу мешок, после залез сам. Телега тронулась.

— Что в мешке? — спросил неизвестный.

— Меня зовут Вадим Егорович.

— А меня дядя Миша. Так что в мешке?

— Съестные припасы.

— Ворованные?

— Да, ворованные, но я не крал.

— На цинку стоял? Или это доля наводчика?

— Нет…Это сложно объяснить.

— Ну раз сложно, не объясняй. У меня от сложностей голова болит. Я человек простой.

— Чем занимаетесь, дядя Миша?

— Я, понимаешь, вроде как проводник между мирами, — голос дяди Миши стал странным. Вадим усмехнулся.

— То есть, мне с этой телеги уже не слезть, и вскоре мы переедем через мост?

— Не, — добродушно рассмеялся дядя Миша, — я не про это. Я проводник между миром Слободы и Гнилушкой. Когда высокородные молодые дураки едут сюда поразвлечься, а потом не возвращаются домой, их породистые мамаши кричат на их высокородных папанек, и те идут ко мне. Помоги, мол, дядя Миша. Ну я и помогаю.

— А сюда только молодые благородные дураки попадают?

— Нет, почему же? И старые бывают тут, и умные. Но они сначала меня ищут, а уж потом сюда едут. Никак не наоборот.

— И кто же я такой по-вашему?

— Ну смотри, ты не старый, это точно, и ты не умный благородный дурак, поскольку я тебя впервые вижу. На того, кого мне надобно в этот раз отыскать, ты тоже не похож, да я и не за этим в этот раз в Гнилушку приехал. Получается, не благородный ты, уж не взыщи. Простого ты звания, но говоришь как благородный. По странному совпадению, я вот аккурат за таким сейчас приехал. Вашего брата, на самом деле, тут немало, но в этот раз мне повезло, всего второй день минул, а тут ты подвернулся.

— Так если подобного мне люда в Посаде много, получается, не такой ты хороший проводник, дядя Миша?

— Нет, я не просто хорош в своём деле, я лучший, поскольку — единственный. Вы спиваетесь быстро, свежесть теряете, так сказать. Мне же надобен свежий. Годный, так сказать, к употреблению.