Дикий. Прирученный. Твой (СИ) - Арская Яна

Было не совсем ясно – он злиться на меня или себя? В любом случае благодарность переполняла меня, смешиваясь с облегчением и слезами. Значит, не бросил, а потерял! И это его "тронул мое", задевшее в душе незримую струну... Я окончательно запуталась в эмоциях

Видя, что у меня глаза на мокром месте, Рохан умолк.

А потом и вовсе неохотно заметил:

– Ты хромаешь.

– Я отбила ногу, когда пиналась.

– Ни на секунду оставить нельзя… Короче, с делами закончили, иди сюда!

– А?

– Говорю, залезай. Мы с твоей ловкостью до утра возвращаться будем, – и отвернулся, указывая большим пальцем на лопатки. У его ног стояли сумки, доверху наполненные едой. – Больше не убегай. Парень, которого ты встретила, Зеро, любит охотиться. Это его больная страсть. Стоит ему найти интересную цель – и он ее уже не отпустит.

– Я могла его?..

– Не знаю. Рисковать не будем, я не хочу подставлять товарищей и бить морду слуги другого альфы без веской причины.

Я кивнула, принимая эту информацию. Перед тем, как залезть к необычайно расщедрившемуся на заботу спасителю на спину, проверила целостность ампул и вернулась за собачонкой.

– Серьезно? – поморщился Рохан. – Ты хочешь еще и эту штуку с собой взять? Оставь, где нашла.

Невероятно, но с языка вдруг слетели веселые слова:

– Боишься блох подцепить?

– Если б боялся, тебя бы не вызвался нести. Зачем мне ещё один пёс?

– Как можно его бросить, когда повсюду шастают волки? Они же его съедят, – Я осторожно засунула ворчащего шпица под одежду, где он притих и обмяк. – А ты слишком хороший, чтобы допустить подобное.

– Это просто у кого-то развился стокгольмский синдром...

– Нет. Я тебя раскусила.

– Неужели?

– Угу. Ты хочешь быть достоин своей будущей жизни.

Обняв Рохана за шею и осторожно расположившись сзади, я заметила, как его мощное, словно выточенное из камня, тело слегка расслабилось. Почти незаметно, может, только несколько мышц в плечах, но и этого было достаточно для понимания.

В стене взаимной неприязни появилась первая трещина...

11

Рохан

Что-то странное творилось с самого утра. Несмотря на возросшую угрозу, нарастающее среди собратьев напряжение и жажду мести, а так же отсутствие зацепок, необходимых для поиска скрижалей, настроение было на удивление хорошим. Словно не мне угрожала опасность, вскройся вдруг правда про утаенную эффиру.

И ведь с самого начала было очевидно, что затея глупая. Ничего, кроме геморроя, я от вмешательства не получу. Но…

А вот, к слову, и он. Мой личный геморрой. Растрепанный, сонный, выполз из комнатушки, где валялся под капельницей раздражающий пес-телохранитель. Чутье подсказывало, что все с ним будет хорошо, но как объяснить это человеку с его примитивными инстинктами и склонностью вливать в себя химию литрами?

Лана все ночи там коротала, еще и тяфкалку мелкую с собой взяла. Не волчье логово, а какой-то зоопарк.

– Доброе утро, господин альфа, – пробормотала девчонка, зевая в рукав ярко-голубой мужской спортивки. Почему-то ей полюбилась именно такая одежда – мешковатая, невероятно далекая от стандартных бальных платьев и прочих нарядов высшего света.

– Ты какая-то неправильная богачка, – заметил я, кидая в нее банкой шпрот и разваливаясь на широченном, с мою бывшую клетку, диване.

Обстановка в захваченном замке располагала к лености. Почти все здесь можно было использовать для отдыха; никаких тебе спортивных залов и беговых дорожек, только спальни, да гостиные с такими длинными столами, будто здесь жило человек сто, а не жалкая парочка толстомордых псевдоаристократишек. Интересно, что они сказали, узнав, кто теперь пользуется их добром?

Наверно, впали бы кому и изошли пеной из рта...

– Неправильная? – повторила Лана, садясь на подоконник и засовывая острые коленки под край спортивки.

– Где жалобы? Где требование создать себе подходящие условия? Тебя вчера чуть не съели, а ты и ухом не повела.

– А-а… Это… Я пока не до конца осознала происходящее. Будто в какой-то симуляции нахожусь. Единственная стабильная мысль – а что там с моим договорным браком? Аннулировался?

Треща без перерыва, она между тем пробовала самостоятельно открыть консерву, вертела ее так и сяк, атакуя ногтями, и, пожалуй, это было забавнее, чем просмотр кинофильмов в хозяйской видеотеке. В такие моменты Лана напоминала сердитого хомячка.

– Помочь? – спустя время смиловистился я. После ее короткого кивка, одним движением пальца оторвал крышку.

Хм, мы впервые завтракали вместе – раньше даже запах человеческой кожи казался провокацией и вызывал желание обнажить клыки, но не теперь. В какой-то момент зверь внутри успокоился. А может, просто переключился на более важные вещи.

– А ведь вкусно! – Лана с победоносным видом начала уплетать рыбу вилкой. С собой что ли носит, как холодное оружие? Пфф...

Вот и еще одно доказательство – ест дешевую пищу и пищит. Нравится ей. Точно ненормальная, если не сказать хуже.

Поняв, что разглядывание затянулось, а к своей порции «роскошного завтрака» я так и не притронулся, быстро отвернулся. Мне для еды приборы не требовались. Никто гладиаторов манерам не учил, мы и о внешнем мире узнавали только в редкие мгновения презентаций, когда любимчиков зрителей выводили в свет.

– Рохан, – недолго длилась тишина. – Я хотела бы тебе кое-что сказать.

– Спасибо за спасение? Поздновато, но так уж и быть – можешь падать ниц и воспевать мою добродетель.

– А? Нет! То есть спасибо, кончено, но ты и сам виноват. Бросил меня одну, а сам ушлепал куда-то!

– Нарываешься, мелкая?

– Нет. Но у тебя всегда есть пульт от ошейника, раз уж аргументов не завезли.

Нет, все же дерзкой она нравилась мне больше, чем тихой вежливой мышью. Хоть какое-то подобие искренности. И глаза красиво сверкают.

– Не надо было устраивать сцену и демонстративно убегать, – отмахнулся я от всяческих претензий. – Ты сама потерялась.

– Так ведь я же сказала, куда иду! На каждом углу были указатели и стенды с картой… – Она ощутила мое нарастающее недовольство и тихо ахнула. – Постой, а ты, вообще, умеешь?..

– У тебя там что-то важно было.

– Ой, прости. Я лишь хотела сказать, что думала над твоими словами. Много думала, правда. Было непросто признать некоторые ошибки восприятия, все же меня воспитывали с мыслями о превосходстве людей над прочими живыми существами. Возможно, ты прав, – Она зябко повела плечами, сжимая банку с рыбой, точно кружку горячего какао. – Нас приучили к мысли, что оборотни должны служить и подчиняться. Поэтому многих злит сама идея равенства. Но… Маркус никогда не был слугой, по крайней мере, для меня. Он тот, кто дарил мне тепло. Ты говорил – я не понимаю рабства. Возможно... Но быть женой аристократа – значит стать его тенью. Если муж скажет, что запрещает тебе работать или учится, ты подчиняешься. У эффир нет выбора, только воля главы.

Пожалуй, впервые чей-то душевный монолог не заставил меня зевать во всю глотку. Если бы не треклятый памятник, разбередивший старую рану, я бы не стал срываться. Теперь она снова казалась ребенком, растерянным и усталым.

– Ты слушаешь? – Лана опомнилась и замолчала.

– Да. Говори.

– Нас поставили перед выбором – либо я, либо моя сестра. А Ната, она всегда хотела выступать на сцене. Ее бы подобный расклад сломал.

– И своими мечтами решила пожертвовать ты, – Я криво усмехнулся, зная, что девчонка не станет пугаться вида не подпиленных клыков.

– У меня их толком и не было. Жертва минимальна, хоть выглядит иначе. В любом случае, мне нужно, чтобы ты знал – я готова рискнуть всем ради дорогих мне людей. Пусть Маркус станет свободным. Даже если потом не захочет быть рядом, я должна помочь...

Почему-то постоянное упоминание слабосильного волка-прислужника стало раздражать. Я облизал пальцы, испачканные в соусе и откинулся на спинку.