Сентиментальный убийца - Марина Серова

— А что это ты так рано? — удивилась она, лучась довольной улыбкой. — Я предполагала, что ты куда-то надолго, до позднего вечера. Ушла со своим этим… кавалером.

— Каким еще кавалером, тетушка? — проговорила я, на ходу скидывая обувь и проскакивая мимо нее. — Ты что-то путаешь.

— Ну-у-у, — искренне занедоумевала тетушка, — а то я не понимаю. Прихожу домой, а тут большущий букет роз. Ну, думаю, к Женьке кто-то приходил. И я…

Я остановилась, словно меня ударили в грудь. Дальнейшие слова тети Милы словно отрезало плотной звуконепроницаемой завесой. Вспомнила. Букет роз… да, я видела его на окне. Но как же так… если она пришла, а букет уже стоял, то это значит, что человек, который принес его, проник в квартиру в отсутствие хозяев?

Только так.

Но кто же этот человек?

Я шагнула в комнату и увидела его.

…Нет, не человека — только букет. Он все так же стоял на подоконнике в моей любимой вазе, и благоухание от него распустило свои лепестки по всей квартире.

— То есть вы говорите, тетушка, что пришли, а этот букет уже стоял? — медленно спросила я.

Она недоуменно застыла в дверях.

— Да. А что?

— Ничего. Только я совершенно уверена в том, что никто не дарил мне этих цветов, потому что я только что вернулась от своего нового клиента. И еще: я не понимаю, как эти цветы вообще попали в нашу квартиру.

Тетя Мила издала горлом неопределенный звук, а ее очки так и подпрыгнули на переносице.

— То есть что, Женечка… — произнесла она после довольно продолжительной паузы, — ты что, думаешь, что в наше отсутствие в квартиру проник некто и, вместо того чтобы ее обчистить, оставил тут букет роз? Так, что ли?

— Ничего не знаю, — с некоторым раздражением проговорила я. — И вообще… мне некогда во всем этом разбираться. Мне нужно срочно идти в театр. По делу. Так что мне некогда.

Тетушка укоризненно покачала головой, и я поспешила добавить более мягким тоном:

— А вообще, конечно, эти розы просто чудесные. Мне давно не приходилось видеть такого прекрасного букета. Такой аромат… правда, тетя Мила?

Для посещения конкурса красоты, который должен был пройти в Драматическом театре, наиболее импозантном и колоритном здании города, я выбрала длинное черное платье, облегающее фигуру, закрытое, но оставляющее обнаженными руки. Из украшений я надела только легкое золотое колье и к нему тонкий браслет на запястье правой руки.

Все сборы потребовали не менее чем двадцать минут, и потому Турунтаев два или три раза звонил мне из машины и все более и более раздраженным голосом требовал, чтобы я не тянула кота за хвост и поторапливалась.

Я аккуратно уложила в большую сумку несколько комплектов одежды на все случаи жизни — я всегда так поступала, когда мне приходилось некоторое время жить вне дома, точнее, в доме объекта охраны.

Помимо этого, я взяла с собой комплект спец-средств, которые не раз спасали мне жизнь и здоровье. А именно: мой любимый светло-серый костюм с пуговицами для дымовой завесы, изящные туфли со встроенными в них шприцами с нервно-паралитическим снадобьем, кроме того, сделанная в форме сигаретной пачки косметичка с пластитом и детонатором, а также сработанная под золото с рубинами заколка с пулей смещенного центра тяжести.

В сумочку вместе с косметикой я уложила маленький пистолетик «К-56», совсем безобидного вида, похожий на водяной — стреляющий совсем крохотными дротиками с сильнейшим снотворным на лезвии. Выглядит невинно, но на деле страшная штука: острейшие дротики проходят сквозь самый толстый слой одежды и действуют в течение одной секунды.

Человек теряет сознание практически мгновенно.

Как говорится, прекрасное средство защиты для особо пугливых дамочек, измученных фобиями гипотетического насилия. Хотя, надо сказать, большинство из подобных особей прекрасного пола может отпугнуть мужчину уже своим видом.

…Кроме всего вышеперечисленного, надо упомянуть красивую белую кофточку, сработанную из прочнейших кевларовых нитей и на деле являющуюся надежнейшим и очень дорогим бронежилетом.

Увенчала я все это убийственное великолепие браслетом с электрошоком.

Потом вошла в прихожую, окинула себя критическим взглядом и, подумав, что выгляжу я, как говорится, вполне и вполне, открыла дверь квартиры…

— А теперь представляем жюри нашего конкурса! — помпезно провозгласил жеманный конферансье.

Я пропустила два или три ничего не говорящих мне имени, прежде чем ведущий торжества не произнес:

— А теперь представляю вам председателя нашего уважаемого жюри: это президент нашего главного спонсора, фирмы «Рио», Олег Данилович Острецкий!

Я попыталась рассмотреть вставшего в почетной ложе невысокого плотного человека в черном пиджаке типа френч, надетом поверх черного же, с вырезом на горле, стильного джемпера.

Шпон.

Все такой же сдержанный, румянощекий и кругленький. Подо лбом плавают маленькие поросячьи глазки. Все та же трехдневная щетина, без которой Острецкого, по всей видимости, видела только его родная мама. Да и то, вероятно, лишь в роддоме, когда выдала на свет божий этакую глыбу, этакого матерого человечища.

Я не видела его уже около года. Впрочем, нельзя сказать, что мы были знакомы лично. Просто в свое время некоторые из его подручных вступили в жесткую конфронтацию с одним из моих клиентов. Пришлось вмешаться.

Сидящий рядом со мной Геннадий Иванович Турунтаев не смотрел в его сторону, лишь страдальчески поморщился: очевидно, ФИО Острецкого неприятно резануло ему слух, несмотря на то что он пришел сюда с вполне определенным настроем слышать это имя постоянно в течение всего вечера.

— На финальном туре конкурса «Мисс Тарасов» присутствует губернатор области Дмитрий Филиппович Елагин! — пафосно изрек ведущий и даже подпрыгнул от похвального усердия.

— Лже-Дмитрий Филиппович… — проворчал Турунтаев, косясь на меня.

Кандидат от КПРФ просто пялился на меня — платье, которое я надела, идеально подчеркивало все формы и все достоинства моей фигуры.

Да и макияж был подобран великолепно.

Я опять оглянулась на Острецкого: тот меланхолично смотрел на выходящих на сцену конкурсанток, вероятно, уже подбирая себе из их числа очередную наложницу. Олег Данилович слыл не только удачливым бизнесменом и щедрым меценатом, но и весьма любвеобильным мужчиной.

И в этот момент я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.

Бесспорно, это мог быть кто-то, привлеченный моей яркой внешностью. Таковых в зале оказалось не так уж и мало, несмотря на то что и на сцене было на что посмотреть — это мягко говоря.

Но я всегда чувствовала, как именно на меня смотрят.

Сейчас на меня смотрели с интересом. Несколько недоуменным, чуть высокомерным: дескать, что это за штучка? Легкое, по сути, доброжелательное досадливое недоумение в смеси с некоторым раздражением я буквально чувствовала спинным мозгом.

…Когда я работала в спецгруппе «Сигма», в которую была определена после нескольких лет обучения в «ворошиловке», нас учили фильтровать и идентифицировать — как энтомолог отлавливает и классифицирует бабочек — взгляды. Нет, не убеждения, а ту энергию, почти материальную, почти осязаемую, те флюиды, что излучает сетчатка глаза при том или ином выражении во взоре.

Любовь, восхищение, равнодушие. Страх. Ненависть.

Выхватывать эти взгляды спиной. Чувствовать. Понимать, который из них опасен и несет смертельную угрозу, а который буквально трясется из-за того, что вы, не дай бог, заметите его обладателя.

Один из моих учителей, полковник Анисимов, любил говорить:

— Вы должны не просто видеть спиной, вы должны чувствовать инстинктом охотника, особым зрением… у вас должен быть инстинкт мотылька, вы должны лететь на огонь, но, в отличие от этого существа, вам дан разум. И потому вы не должны сгореть в огне из-за того, что вас притянуло к источнику опасности, но вы не успели распознать ее.

Все эти мудреные речи сводились к одному: пробудить безотказный сигнальный инстинкт, который почти начисто отсутствует у большинства людей.

Я покачала головой и, склонясь к Турунтаеву, проговорила вполголоса:

— А что, Геннадий Иванович, вы не дарили мне сегодня роз?

— Как? — отозвался тот, но тут же уставился на сцену, потому что на ней началось дефиле девушек в купальниках, в большинстве своем чисто условных.

Все эти мужчины одинаковы: стоит им завидеть хорошенькую женщину, а уж тем паче целый комплект оных, как они теряют разум и осторожность.

А еще хвалятся своим пресловутым мужским умом.

Турунтаев сидел так весь вечер: вероятно, точно так же, как Острецкий, выбирал, кого бы осчастливить своим вниманием. Его конкуренты в предвыборной гонке — Елагин и Шпон, по всей видимости, тоже были всецело поглощены происходящим: даже ни разу не поговорили по мобильнику.