Трое против Колдовского мира - Андре Нортон

— Что же непонятного? — ответил он на вопрос, который мысленно прочёл в моём уме. — Они всего лишь навязывают идею, а ты сам подбираешь образы для её воплощения.

Меня задело, что я не додумался до этого сам: известно же, что наваждения — расхожая монета колдуний, они возникают, прорастая из семян, брошенных в умы других.

Наконец, мы достигли стены, которая оказалась не только видимой, но и осязаемой — мощная каменная кладка. Я удивился: ничто не помешало нам подойти к ней.

— Даже не верится, что к ним можно так легко проникнуть, — сказал я.

Кимок снова рассмеялся.

— Я не сомневался, Кайлан, что ты уважаешь их, но надеюсь, ты не позволишь себе расслабиться. Трудности — впереди.

Я встал лицом к стене. Кимок забрался мне на плечи, а затем — на стену. Он протянул мне руку, и я, держась за неё и за его плащ, тоже вскарабкался наверх. Сидя на корточках, мы разглядывали сад. С одной стороны его ограждала стена, на которой мы балансировали, с трёх других — стены самой Обители. Недобрая, тревожная тишина царила в саду, но даже ночью было видно, как он красив.

Середину сада занимал фонтан, который с журчаньем струился в бассейн овальной формы. Запахи каких-то душистых цветов наполняли воздух.

— Надо бы держаться подальше от всяких цветов, — подумал я. — Среди них могут быть такие, запах которых одурманивает человека и делает его рабом чужой воли.

— Не думаю, что здесь есть такие. — Кимок опять уловил мои мысли. — Ведь это их собственное жилище. Уж наверное они заботятся и о своей безопасности, а потому вряд ли станут устраивать здесь подобные ловушки. — Он наклонился, насколько мог, и несколько раз втянул носом воздух.

— Нет, этого нам не стоит бояться. — Он спрыгнул на землю, и я, доверившись ему, прыгнул следом. Но как в этой серой громаде, не привлекая внимания её обитателей, разыскать Каттею?

— Может, позвать её мысленно? — спросил я.

— Ни в коем случае! — возмутился Кимок. — Мысленный зов сразу насторожит их, они вмиг его уловят.

Казалось, он, так же как и я, не представлял, что нам делать дальше. Мы стояли в растерянности.

Вдруг я заметил на фоне чёрного пятна дверной ниши движение другого пятна, чуть светлее. Я застыл на месте, чтобы не выдать своё присутствие. Кто-то вышел из двери в сад и продолжал идти — уверенно и без опаски.

Только по какому-то наитию удержался я от того, чтобы окликнуть её, когда она вышла на открытое место, под свет луны. Она шла, слегка запрокинув голову, будто хотела, чтобы лучше были видны черты её лица. Это была Каттея — её не нужно было разыскивать — она сама вышла к нам!

Кимок, раскрыв руки, рванулся вперёд, но тут настал мой черёд решать за двоих. Я схватил его за плащ и вернул на место. Следовало вести себя осмотрительно. Нам только что являлся Дермонт — теперь явилась Каттея. Быть может, это тоже всего лишь наваждение, порождённое нашими мыслями?

Она улыбалась. Она была поразительно красива — стройная, высокая. Шелковистые чёрные волосы резко оттеняли бледность её лица. Она двигалась грациозно, как в танце, и протягивала к нам руки, и глаза её искрились приветливостью и теплом.

Кимок попытался вырваться из моих рук. На меня он не глядел, всё его внимание было сосредоточено на ней.

— Кимок… — позвала она тихим, полным радости голосом.

Я не отпускал его. Он с силой рванулся из моих рук, со злостью посмотрев мне в глаза.

— Это же Каттея! Отпусти меня, Кайлан!

— Каттея? Возможно, — ответил я, продолжая его удерживать, поскольку что-то мешало мне согласиться с ним.

Она приближалась к нам, и было видно, как подол её платья задевает за цветы и приминает их. Как проверить, наваждение это или нет?

— Кимок… — опять позвала она тихо.

Но почему только его, ведь и я здесь? Однако она продолжала смотреть только на брата, звать только его. Казалось, она не видит меня. Почему?!

— Каттея? — негромко и вопросительно произнёс я.

Её взгляд не дрогнул, она не повернулась в мою сторону, будто меня не было вовсе. В этот момент Кимок вырвался из моих рук, бросился к ней и сжал её в своих объятиях. Через его плечо она смотрела на меня невидящими глазами и улыбалась — но не мне.

Я всё больше склонялся к тому, что вижу перед собой не Каттею. Если это не наваждение, а на самом деле женщина, то она несомненно затеяла какую-то хитрую игру. Но возможно ли такое? Ведь когда нам удалось установить мысленный контакт с Каттеей, в её отклике было столько ликования! Я не мог представить, что чувство радости может быть поддельным. Неужели можно лгать не только на словах, но и в мыслях? Лично я на такое не способен…

— Пойдём! — обняв девушку рукой за талию, Кимок повёл её к стене, окружающей сад. Я преградил им путь, хотя чувствовал себя не совсем уверенно. Но было ещё не поздно избежать фатальной ошибки.

— Кимок, послушай меня! — На этот раз я вцепился в его плечо мёртвой хваткой. Будучи более сильным от природы, я решил воспользоваться этим преимуществом.

Он попытался освободиться от меня, и ему пришлось отпустить девушку. Он был вне себя от бешенства.

— Кимок, это вовсе не Каттея, — произнёс я медленно и с нажимом. Не обращая внимания на мои слова, девушка стояла и улыбалась, по-прежнему глядя только на Кимока и не замечая меня.

— Ты сошёл с ума! — прошептал брат, побелевший от ярости. Он не владел собой. «Он околдован, — понял я. — Как мне заставить его одуматься?»

Я завернул ему руку за спину и повернул лицом к улыбавшейся девушке. Держа его так, в то время как он безуспешно пытался сопротивляться, я проговорил ему прямо в ухо:

— Да посмотри ты на неё! Как следует посмотри!

Он не мог высвободиться, и ему пришлось подчиниться. Он перестал сопротивляться, и я решил, что он, наконец, образумился. Девушка всё с той же невозмутимой улыбкой продолжала повторять его имя, будто у неё не было других слов в запасе.

— Кто же это? Кто она? — спросил он, и я тут же отпустил его, поняв, что он готов воспринимать действительность. Но в чём она заключалась? Когда мы убедились, что перед нами не Каттея, а наваждение, девица не исчезла — как те придуманные мною воины. Я дотронулся до её руки и ощутил, что касаюсь плоти — тёплой и, похоже, живой. Видение поражало своим совершенством.

— Я не знаю, кто она, — ответил я. — Но она не та, кого мы ищем.

— И если бы мы украли её и убрались отсюда… — растерянно произнёс Кимок.

— То это было бы только на руку колдуньям, — договорил я. — Однако, если это — наваждение, то где же настоящая Каттея?

Кимок поборол смущение от того, что едва не совершил ошибку, и теперь на него снизошло вдохновение.