Закон и Евангелие по учению Господа в Евангелии Матфея гл. V, ст. 13-48 - Сергей Зарин

Итак, в Новом Завете, в царстве, основанном истинным Мессией — Господом Иисусом Христом, страстное состояние «гнева» представляется столь же тяжким преступлением, каким в Ветхом Завете было убийство. Аналогично шестой заповеди, раскрывается непосредственно далее и «исполнение», усовершенствование в Новом Завете требования, заключающегося в седьмой заповеди. Речь Господа здесь, как и в XIX, 18, следует порядку десятисловия, тогда как в других случаях в Новом Завете взаимный порядок шестой и седьмой заповедей не выдерживается строго (ср. Лк. XIX:20; Римл. XIII:9; Иак. II:11). В седьмой заповеди, как и в шестой, воспрещается одно из грубейших нарушений права и оскорбления личности ближнего, — причем эти преступления иногда и фактически связывались (известный пример Давида) и связываются между собой. Если закон налагал наказание за прелюбодеяние, как за внешний факт, то в новозаветном царстве уже страстное, греховное вожделение оказывается с религиозно-нравственной точки зрения равнозначащим преступлением, ибо сердце в таком случае оказывается уже оскверненным, потерявшим «чистоту» (ср. Мф. XV:18–20).

Ἠχούσατε ότι ερρέθη τοῖς ἀρχαίοις (ἐρρήθη LTr, — τοῖς ἀρχαίοις LTTrWHR) Οὐ μοι— χεύσεις.

Ἠχούσατε ότι ερρέθη τοῖς ἀρχαίοις (ἐρρήθη LTr, — τοῖς ἀρχαίοις LTTrWHR) Οὐ μοι— χεύσεις. Ἐγὼ δὲ λέγω ὑμῖν, ὅτι πας ό βλέπων νυναῖκα πρὀς τὸ ἐπιθυμῆσαι αὐτῆς (αὐτὴν LTr, — αὐτῆς Τ, [αὐτὴν] WH) ἤδη ἐμοίχευσεν αὐτὴν ἐν τῇ καρδίᾳ αὐτοῦ (έαυτοῦ L).

Слышасте, яко речено бысть древним: не прелюбы сотвориши.

Аз же глаголю вам, яко всяк, иже воззрит на жену ко еже вожделеети ея, уже любодействова с нею въ сердцы своем.

Изъяснение седьмой заповеди предваряется тою же самой формулой, что и шестой, — только, быть может, несколько сокращенною, если опустить τοῖς ἀρχαίοις имеющее против себя много майюскулов (Пешитто, Сир. син. и др.), но находящее для себя и достаточно серьезную опору. Самая заповедь приводится без всяких изменений и дополнений, в том самом виде, как мы читаем ее в Исх. XX:14 (ср. Второзак. V:17). Посему не находит для себя никаких оправданий утверждение, что «Иисус и здесь Свое раскрытие заповеди противопоставляет не десятисловию самому по себе, но приложению его со стороны раввинов» (Zahn, S. 235). Напрасно в этом случае ссылаются и на десятую заповедь, которая будто бы являлась уже достаточною для того, чтобы и седьмую заповедь истолковать в евангельском смысле до Христа (Th. Zahn, S. 236; The Holy Bible… edited F. C. Cook, vol. I. London 1878, p. 29). В десятой заповеди содержится в действительности запрещение предаваться зависти, «пожеланию» овладеть, присвоить себе то, что принадлежать «ближнему». «Жена ближнего» упоминается хотя на первом месте, но на ряду с другими объектами «пожелания»: «домом», «селом» и т. д., причем как в еврейском подлиннике, так и в греческом переводе употреблена одна и та же глагольная форма для обозначения запрещаемого состояния, — как и в других местах объектом того же самого глагола является земля — ἡ γῆ (Исх. XXXIV:24), серебро — ἀργύριον (Второзак. VII:25). Следовательно, в десятой заповеди разумеется желание иметь своею женою жену другого, а не мимолетная похотливость, не регулируемая самообладанием человека, как в истолковании Господа. Во всяком случае, даже лучшие люди Ветхого Завета до позднейшего времени предостерегали собственно от фактического прелюбодеяния, сопровождаемого иногда и осязательными результатами для женщин (Сир. XXIII:24–37).

Господь выражает мысль о превосходстве Нового Завета пред Ветхими в данном случае примерным способом, исходя из ветхозаветного образа представлений и пользуясь привычною терминологией. Здесь же одним из основных воззрений было то, что обычным, естественными обязательным состоянием человека является его брачное состояние, сообщающее недостающую ему одному полноту жизни и обеспечивающее непрерывность человеческих поколений. Супружеская верность ограждалась суровыми карами, как необходимое условие и гарантия устойчивости семьи — этой основы общественно-социальной жизни. Нарушение супружеской верности — μοιχεία — мыслилось посему основною формой половой безнравственности (ср. Иерем. VII:9: φονεύετε χαὶ μοιχᾶσθε ср. IX, 2; XXIII, 14; XXIX, 23; XLIX, 18; Притч. VI:32; Прем. III:16 и много др.). Строгого разграничения синонимических понятий μοιχεία и πορνεία у LXX мы не наблюдаем (напр. Ос. II:2. 4; Иерем. XIII:26–27; Амос. VII:17), и πορνεία означает в некоторых случаях попрание супружеских отношений, возведенное в систему — распутство (Сир. XXIII:23: ἐν πορνείᾳ ἐμοιχεύθη) или — преобладание в супружеских отношениях грубо-чувственной стороны (Тов. VIII:7), а в метафорическом смысле — религиозно-нравственную неустойчивость и распущенность народа в уклонении от Иеговы ради языческих соблазнов (4 Царств. IX:22; Премудр. XIV:22; Ос. II:2. 4; IV, 11. 12; V, 4; Иерем. III:2. 9; Иезек. XVI:22. 25 и мн. др.) [55].

Если ветхозаветный закон запрещал и карал самый факт прелюбодеяния, то в Новом Завете недопустимо уже такое отношение к женщине, когда мужчина при взгляде на женщину мысленно делает ее орудием чувственного наслаждения, в своем сердце сладострастно переживает акт полового общения с нею. Та склонность, которая, в нормальных брачных отношениях подчиняется высшим целям брака и регулируется настроением всецелой взаимной преданности, настроением любви и уважения супругов, — в данном случае обращается па женщину (γυναῖκα — без члена, т. е. всякая вообще женщина, но не «своя жена», как полагает гр. Толстой) с целью мимолетного чувственного наслаждения, и она рассматривается не как человеческая богоподобная личность, а как средство и орудие чувственного наслаждения. В таком случае происходит извращение самой идеи брака, попрание той истинной цели, ради которой в человека вложена половая потребность, — и человек если не фактически, то — во всяком случае — принципиально оскверняет установление брака (πᾶς ὁ βλέπω… ἐμοίχευσεν). И в данном отношении наблюдается полная аналогия в раскрытии Господом шестой и седьмой заповедей. Там запрещается «напрасное», не управляемое разумом, стихийное проявление «гнева», как этико-психологическая основа убийства; здесь — похотливая мысль, как этико-психологическая основа «прелюбодеяния». Как там указывается объект гнева — брать — ὁ αδελφός, пред коим «гневающийся» оказывается виновным, хотя бы его гнев не проявился пока даже в словах, — так и здесь γυνή отмечается как объект преступного ἐμοίχευσεν (έμοίχευσεν αὐτήν), хотя бы весь процесс всецело ограничивался внутренним переживанием, сердечною эмоцией (ἐν τῇ καρδίᾳ αὐτοδ)[56]. Аорист έμοίχευσεν, рядом с praesens βλέπων; союз ἤδη, выразительно подчеркивающий эту противоположность времен; обозначение сердца, как места, где совершается прелюбодеяние, — все это рельефно оттеняет ту мысль, что уже похотливое внутреннее движение сердца, побуждающее человека останавливать свой взор на женщине, с тем, чтобы питать и поддерживать свое похотливое настроение — есть уже «прелюбодеяние». Похотливый взор оказывается уже первичным, начальным внешним проявлением указанного внутреннего движения, заканчивающегося — при удобном случае — грубым фактом окончательного торжества похоти. Под βλέπειν γυναῖκα разумеется именно сознательное, преднамеренное «воззрение» на женщину; то πρὸς τὸ ἐπιθυμῆσαι αὐτῆν (засвидетельствовано тверже, чем αὐτῆν) выражает таковую цель βλέπειν (ср. VI, 1; XIII, 30; XXIII, 5; XX, 12; Мрк. XIII:22; Лк. XVIII:1[57]. И в данном случае, как и при изложении шестой заповеди, к раскрытию значения седьмой заповеди в царстве Христовом присоединяется направленное к отдельным слушателям требование поступать соответственно раскрытому Господом закону новозаветного царства, обязывающему к полной чистоте сердца. И это требование, как и самое изъяснение седьмой заповеди, предлагается не в форме отвлеченного и общего положения, но облекается в форму конкретного примера. Εδὲ ὁ ὀφθαλμός σου ὁ δεξιὸς σκανδαλίζει σε ἔξελε αὐτὸν καὶ βάλε ἀπο%` σοῦ συμφέρει γάρ σοι ἵνα ἀπόληται ἓν τῶν μελῶν σου καὶ μὴ ὅλον τὸ σῶμά σου βληθῇ εἰς γέενναν. καὶ εἰ ἡ δεξιά σου χεὶρ σκανδαλίζει σε ἔκκοψον αὐτὴν καὶ βάλε ἀπο%` σοῦ συμφέρει γάρ σοι ἵνα ἀπόληται ἓν τῶν μελῶν σου καὶ μὴ ὅλον τὸ σῶμά σου εἰς γέενναν ἀπέλθῃ LTTrWHR).