Сага о реконе - Валерий Большаков

– К викингам, Вань.

– И пра-ально! Самое то!

– Круто?

– У-у! Круче не бывает! Я ж сам оттуда. Однажды сам ярл решил меня доконать, на голову ниже сделать, а я ему: «Не губи, мол, скальд я, а не воин! Ты, говорю, славу мечом добываешь, а я – словом!» А у викингов, знаешь, поэзия в большом почете. Ну, я им как завернул драпу хвалебную[34], они и в осадок выпали!

– Помню, ты и в школе стишками баловался. В стенгазете девчонок с 8-м Марта поздравлял. Помнишь?

– Помню! – расхохотался Васнецов. – Старательно так вывел: «С 8-м Мартом!» Русичка поблагодарила и велела повторить пройденный материал. Ну ладно, чего стоим-то? Пошли, отметим это дело!

– Так я не понял, – придержал коней Щепотнев, – ты стал Регулятором? Или как?

Иван закряхтел.

– Или как, – проворчал он, отводя глаза. – Там, блин, такие беспредельщики. А я не какой-нибудь… этот… Эйрик Кровавая Секира, я – Йохан Скальд. Старонорвежский я, с горем пополам, выучил, а вот мечами махаться… Увы. Тут у меня пробел! Ладно, пошли, мне тут один ветеран квартирку свою сдал на месяцок. Тут недалеко, в Косом переулке.

Косой переулок – весьма, кстати, прямой – ответвлялся от Главной улицы сразу за углом большого фахверкового дома.

– Регуляторы тутошние, – болтал Васнецов, – как те наркоманы. Все рвутся в прошлое за дозой адреналина или чего они там еще находят, а Хранители редко кого из них шлют, предпочитают рекрутов набирать.

Они шагали мимо подъездов с колоннами, мимо арок, в которых изгибались мраморные статуи, мимо лавочек, в одну из которых скальд заскочил, прикупив вина.

– Фалернское! – объявил он.

– Здорово здесь, – сказал Щепотнев.

– Так еще бы! – воодушевился Йохан. – Междумирье, не абы как!

Съемная квартира обнаружилась на втором этаже старинного дома из белого, с желтым отливом ракушечника, крытого красной черепицей.

Внутри было тихо и прохладно, размеренно тикали огромные напольные часы, непоколебимо стояла тяжелая, добротная мебель, толстый ковер глушил шаги.

– Не разувайся! – разрешил Иван.

– Ну вот еще…

Васнецов, напевая, покрошил немудреную закусь, разлил темное, пахучее вино по стаканам.

– Ну, поехали!

После третьей Семен изрядно захмелел. Крепкое винцо!

– Так, говоришь, викинги? – промычал он, внимательно отслеживая качания маятника.

– Они, брателло, – подтвердил Иван. – В полном боевом. Росту баскетбольного, в ширину – шкафы, мечами своими вертят, как я ножиком кухонным. Да куда там! Я огурец не успею нарезать, пока тот викинг местное население пошинкует! Наливай…

Четвертая порция пошла уже не так ладно, как первая, но обратно не запросилась. Семену было неплохо, да и Ванька захорошел.

Со второго раза ухватив огурец, Скальд смачно захрустел им.

– А как твоего ярла звать-величать? – осведомился Горбунков, внимательно следя за пьяненьким Йоханом. – Не Хьельд?

– Не-е! Торгрим Ворон, владетель Стьернсванфьорда. Так-то.

– Стервь… Как?

– Стьерн-сван-фьорд. Стьернсван в переводе – «Звездный лебедь». Красиво?

– Красиво, – признал Семен. – А фьорд большой?

– Ко-лос-саль-ный! Горы – во! Водопады – во! Красотища!

– Ты там, наверное, все стежки-дорожки изучил…

– Опыт есть! – приосанился Васнецов.

– Все показать сможешь?

– А то!

– Может, в наставники ко мне пойдешь?

– Да только так! Самому-то стрёмно. Ну, я имею в виду – одному идти стрёмно. А вернуться, ох, как хочется!

Щепотнев ухмыльнулся.

– С хорошим попутчиком и дорога короче!

– Наливай!

…Было темно, когда Щепотнев проснулся.

Голова не болела, но хмель тяжелил тело. Иван тихо посапывал на диване, уделив гостю кровать.

Семен опустил босые ноги на пол и вяло удивился – он не помнил, раздевался ли сам или кто помог.

Встав, Шимон едва не свалился, но вовремя уцепился за витую колонку, удерживавшую над ложем балдахин.

По стеночке, по стеночке он добрался до удобств, сделал свои мокрые дела и подошел к окну. Створка была открыта настежь, пропуская в комнату свежий воздух.

Дома он никогда не рисковал спать с открытым окном – шум с улицы Агеева доносился почти всю ночь, утихая лишь часам к четырем-пяти.

А в Интермондиуме ни одной машины. Но и тихо не было.

С главной улицы доносились песни и веселые крики, оранжевое зарево в той стороне то вспыхивало, то пригасало. Регуляторы гуляли.

По переулку прошествовала группа молодёжи с горящими факелами.

Щепотнев широко улыбнулся. Ожидание торжества, счастья, «сбычи мечт» переполняло его, как пузырьки – шампанское. Все ему было всласть, и это сейчас, когда он еще и не начинал ничего!

– А Марсела где? – донесся голос с улицы. – Ее уже выписали?

– Еще на той неделе!

– Ребя-ят! Давайте быстрее! Все уже у Башни, наверное…

– Побежали!

Дослушав смех и топот, Шимон вспомнил о существовании Костяна с Валеркой. Пожав плечами, Щепотнев потопал к кровати, довольно точно выдерживая курс.

Он не нанимался к пацанам в заботливые матери…

Глава 8

Валерий Бородин

Большое откровение

Когда Валера с Костей в третий раз вернулись к Башне, уже совсем стемнело, но Семен так и не появился.

– Так где ж его носит? – воскликнул Плющ. – Я уже все обыскал, даже в Дом… этих… ветеранов заглядывал.

– И как там? – поинтересовался Бородин.

– Не знаю, – буркнул сэр Мелиот, – меня сразу выставили. Слушай, может, он за город двинул? На сафари?

– Да не-е… Я у стражника спрашивал, никто наружу не выходил.

– Ну тогда я не знаю!

Валерий оглядел пустынную Центральную площадь, где шарились уборщики при свете факелов, и Главную улицу, осиянную огнями. Там было шумно и весело, как на карнавале, хоть и скромном. Нет, это не Рио-де-Жанейро.

Разглядев в потемках фигуру ночного стража, Бородин громко воззвал:

– Господин стражник!

– Чего тебе, рекрут?

Тусклый фонарь в левой руке блюстителя порядка осветил лица Кости и Валеры.

– У нас третий пропал куда-то, – пожаловался Плющ, – не знаем, где он. Может, случилось чего?

– Отсыпается ваш третий, – проворчал ночной страж. – Встретил тут дружка, скальда задрипанного, распили они с ним бутылочку и спать завалились.

– Нет, ну нормально! – возмутился Бородин. – Мы его тут ищем, а он дрыхнет!

Костя, как ни странно, за товарища не вступился. Вздохнув, он спросил:

– А где тут можно остановиться? На ночлег?

Блюститель закона махнул рукой вдоль Главной улицы.

– Вон гостиница! Вон, видишь, где красные китайские фонарики? Туда топайте.

И Валера с Костей потопали.

Мимо прошествовала большая шумная компания парней и девушек, все в красных легионерских туниках. Парни выглядели достаточно молодо, а крепкие шеи кутались в цветочные гирлянды. Причем и у девушек, и у их друзей мужеска полу на перевязях висели ножны с гладиусами.

И по всему видать, оружие носилось не для форсу, в этом Валерку убеждали быстрые настороженные взгляды, бросаемые легионерами. Да и двигались они легко, пружинистым скользящим шагом – так бойцы из их разведроты ходили по базе, возвращаясь с задания. Просто не успевали отвыкнуть от опасности, отмякали медленно, переводя напряг в расслабуху.

Неожиданно одна из девушек, чей пояс оттягивался аж двумя ножнами, окликнула Костю с Валерой:

– Эй, рекруты! Чего скучаете?

– Одурели совсем с вашим Интермондиумом! – ответил Бородин. – Спать хотим.

Компания расхохоталась и дружно повлеклась к амфитеатру, вроде римского Колизея, только поменьше – оттуда доносился гул, хохот и крики.

– Час ночи уже, если по-нашему-у… – раззевался Костя.

– Да как бы не три… А у них тут самая гулянка!

На главной улице было оживленно и людно, люди бродили поодиночке и парочками, кучковались, веселясь и перекрикиваясь. На пустыре, у южной стены, было светло от костров, и наплывал запах жарящихся шашлыков.

– Чё-то я жрать хочу!.. – шумно вздохнул Валера.

– Пошли быстрей!

Гостиница больше старинный постоялый двор напоминала, чем современный мотель, но было в ней чистенько, даже уютно.

Вышедшая хозяйка, энергичная пожилая дама, сообщила, что переночевать можно бесплатно, поскольку они рекруты, а вот если еще и поужинать…

– Поужинать! – заявили рекруты дуэтом.

– Тогда по четыре дирхема с каждого. Или один ливр. Номер четырнадцать, белье на полочке в шкафу.

Здоровенная деваха, возможно хозяйская дочь, весьма расторопно обслужила новых постояльцев.

На ужин было подано жаркое, хотя Валера так и не понял, что за мясо он ел и с каким гарниром.

Да и какая разница? Главное, что вкусно.

И компот был отменный.

Подобрев, Бородин сказал рассеянно жевавшему Плющу:

– Я там, в каземате… к-хм… сорвался… Ты… это…

– Пустяки, – отмахнулся Костя, – дело житейское! Сам виноват, нечего было язык распускать. Слушай, я все спросить хотел… Ты ж вроде местный – ну я имею в виду, в Приморье родился?