Москва, я люблю его! - Дарья Лаврова

Я встала, чтобы лучше уместить крыльцо в кадр. Левая рука была все еще занята горячим чаем.

– Маша, это ты? – спросил знакомый голос.

Я вздрогнула от неожиданности.

– Игорь? Но… что ты… вы тут делаете? – Я путалась в словах, чувствуя, что снова краснею и кожа вот-вот начнет плавиться.

– Я тут работаю, – ответил он. – Больше десяти лет.

– А я учусь. На первом курсе.

– Надеюсь, твоей подруги здесь нет?

– Нет, она в другом учится.

– Это к лучшему, – улыбнулся Игорь и посмотрел на часы. – Любишь фотографировать?

– Да, очень.

– Давно?

– С четырнадцати лет, когда купили первую цифровую камеру. Я почти не расставалась с ней. Снимала всех и все, что видела. Даже то, что ем на обед. Достала всех, наверное. В школе постоянно снимала праздники, дискотеки и обычные учебные дни. Через три месяца на компьютере перестало хватать места для фотографий, пришлось покупать внешний жесткий диск. Жаль, что у меня мало снимков со мной. Я почти всегда остаюсь за кадром. А если и попадаю в кадр, то получаюсь неважно…

Игорь улыбался. И глазами, и губами. Потом выражение его лица сменилось на задумчивое, или даже мечтательное. Подул ветер, поднял листья, Игорь отвел глаза в сторону. В этот момент я снова включила камеру и сняла его. Казалось, он не заметил этой непрошеной шалости.

– Покажешь мне свои снимки? – спросил он.

– Конечно, – ответила я. – Но там нет ничего особенного. Просто школьные будни. Тетрадки, учебники, загнутые уголки страниц, рисунки на полях, небрежные шнурки на ботинках, решения задач на доске цветным мелом, школьные завтраки… Вряд ли вам это будет интересно.

– Мне интересно. Я сам много фотографирую. Могу что-нибудь посоветовать. – Игорь протянул мне свою визитку. – Здесь мой электронный адрес, сайт и телефон. Буду ждать писем. Ну, счастливо. У меня пара через две минуты. Передавай привет подруге.

– Хорошо, – улыбнулась я, глядя ему вслед. На перилах крыльца стояли плотные ряды грязных стаканов. Отколотые края, остатки кофе, разбухшие чайные пакетики, следы помады.

Я сделала еще один снимок и поднялась наверх.

Вечером я достала визитку Солодова и зашла на его сайт. Игорь профессионально занимался фотографией больше пяти лет.

Десятки шикарных свадебных съемок; еще больше съемок love-story; студийные портреты, предметная съемка, фэшн-съемки одежды еще не известных российских дизайнеров, были там даже фото ню.

На странице не были указаны цены за фотоуслуги, но был адрес электронной почты и номер мобильного телефона. По всем вопросам, касающимся стоимости его работы, Солодов предлагал обращаться к нему и обсуждать лично.

Я рассматривала его фото до глубокой ночи. Начала со свадеб. Это было действительно красиво. Талантливо, волшебно, эмоционально.

Глядя на его снимки, мне было стыдно посылать ему свои убогие, бессмысленные и блеклые кадры, которые даже фотографиями назвать язык не поворачивался.

Я была просто одной из десятков тысяч девочек-тинейджеров, не расстающихся с камерой ни на минуту, называющих себя фотографами, с наивной детской претензией на ванильную оригинальность и сомнительный талант, от которого со временем останется не больше чем иллюзия, гигабайты воспоминаний на старом ноутбуке и немного комментариев в альбомах социальных сетей.

Первая лекция по страноведению прошла только на третьей неделе сентября. Холодная аудитория со светлыми ободранными стенами – на лифте нужно было доехать до девятого этажа, а потом пешком подняться еще на один этаж.

– По истории будет зачет и экзамен. Полностью на английском языке. Говорят, препод просто зверь.

– С третьего курса есть ребята, которые до сих пор сдать не могут.

– Каждую сессию приходят на пересдачу, а он даже тройку поставить не может.

– О нем уже давно легенды ходят. Сдать просто нереально.

– Говорят, что он гениален.

На третьем ряду, ближе к левому краю, сидела только Катя. Остальные студенты потока, более полусотни человек, равномерно занимали весь лекционный зал. Казалось, они намеренно избегали ее, будто она больная, заразная или неполноценная. Будто боялись находиться вблизи нее.

Этим утром в шумном зале – молчаливая, задумчивая, опустившая глаза, бледная и немного неряшливая, занимавшая место на третьем ряду, – Катя выглядела еще более одинокой и жалкой.

Я села рядом с ней. Она смущенно улыбнулась и посмотрела на доску. Преподаватель истории стоял спиной и что-то писал бледно-зеленым мелом. Он был достаточно высоким и худощавым. Тонкий серый свитер обтягивал прямые широкие плечи, рукава засучены до локтей. Простые джинсы и кожаные кеды. Густые темные волосы отросли почти до середины шеи. Он писал левой рукой, небрежно выводя на доске кривые, едва понятные буквы. На безымянном пальце блестело кольцо. Со спины ему сложно было дать больше двадцати пяти лет, если бы не легкая, едва заметная проседь в черных волнистых волосах.

– Предупреждаю вас, первокурсники, – заговорил историк, – на зачете и экзамене будет жарко. Будут слезы, сопли, истерики и многочисленные пересдачи. Я не угрожаю. Я просто советую не пропускать мои лекции.

Когда я подняла глаза, на столе кафедры сидел и насмешливо улыбался Игорь, а на доске за ним было написано «Солодов Игорь Александрович».

Следующим утром я снова сидела в студенческом буфете, ждала, пока остынет обжигающий чай с лимоном, и просматривала свои фотографии на ноутбуке, думала и выбирала, что показать Игорю, а что лучше оставить для себя и истории. Чем больше фото, тем сложнее выбор. У меня больше десятка тысяч фотографий. Я старалась выбрать самые лучшие. Пыталась оценить отстраненно, чужими глазами, глазами Игоря. Я мечтала, я почти молилась, чтобы они понравились ему, чтобы он оценил их, чтобы не молчал.

– Свободно? – спросил кто-то рядом.

Я с трудом оторвалась от экрана, подняла глаза. Напротив стоял Игорь в джинсах и сером свитере. Рукава засучены до локтей, загорелые руки, большие ладони. Вдруг захотелось, чтобы он обнял ими, этими руками, прижал к себе. Стало интересно, какие они на ощупь. Теплые? Горячие. Может, холодные. Грубые или мягкие. Неважно. Казалось, они понравились бы мне любыми.

– Да… конечно, – ответила я, чувствуя, что краснею. В открытом свитере стало душно. Присутствие Игоря за одним столом смущало. Я то и дело поправляла несуществующую прядь волос, кусала губы, искала мобильник, пыталась писать сообщение Кате. Создавала видимость бурной деятельности. Хотелось сидеть тут рядом с ним, в этом пустом студенческом буфете, стесняться, пить остывший чай и молчать – хотелось убежать от него, не говоря ни слова, и больше не видеть. Никогда, кроме лекций и зачета в конце семестра. Хотя и лекции можно вычеркнуть. Перепишет у кого-нибудь и сдаст. С первого раза. Говорят, что к Солодову даже студенты с пятого курса ходят сдавать хвосты за первый.