Пейтон Эмберг - Тама Яновиц

Помимо дивана, на котором сидела Нелл, все еще следившая краем глаза за прожорливой птицей, обстановку комнаты составляли старомодный комод, одну из ножек которому заменяла кипа газет, ободранная кушетка, трюмо с помутневшим зеркалом, кофейный столик, сколоченный Донни из найденных где-то досок, и прялка, невесть как оказавшаяся в квартире.

Но настоящим украшением комнаты были стены с висевшими на них многочисленными картинами. Одни из них — «Горы в снегу», «Ваза с цветами» и «Олень на лесной поляне» — были куплены Нелл на распродаже «подлинных живописных полотен». Другие достались Нелл по наследству. Это были работы кисти настоящих художников, изображавшие ее предков, и теперь со стен на своих потомков глядели степенные задумчивые мужчины в костюмах разных эпох и одна миловидная дама в вечернем платье — прапрапрабабушка Нелл, леди Кларисса, бывшая замужем за английским аристократом. Комнату освещала свисавшая с потолка лампа под абажуром в блекло-красный горошек.

Общество Нелл и Пейтон разделяли собаки: чихуахуа Фли, любимица Пейтон, теплый комочек, по ночам забиравшийся ей под бок, три ищейки — Монти, Руфус и Генри, вечно слюнявые и мигом оставлявшие свои собачьи дела, если кто садился за стол, да щенок Дейзи, тоже ищейка. Собаки были на попечении Нелл, но после того как ей удалось устроиться на работу в «миленький кафетерий», она стала уделять им меньше внимания, и они часами бродяжничали по улицам, вызывая недовольство соседей.

Когда Пейтон принесла настольную лампу, Нелл все еще смотрела занимательное ток-шоу. Она могла наслаждаться увлекательным зрелищем лишь в отсутствие Донни, ибо телевизор был единственной вещью, принесенной им в дом (если забыть о досках для кофейного столика), и обычно стоял в его комнате. О том, где он достал дорогостоящий телевизор, Донни предпочел умолчать. Купить он его не мог: у него не было собственных денег даже на сигареты, но Нелл не стала пытать своего любимца.

— Я даже не знаю, хочу ли замуж за Барри, — сказала Пейтон в раздумье. — Он симпатичный, но больно уж неуклюж.

— Неуклюжие люди всегда добродушны, пакости не устроят. Не упусти Барри, а то наткнешься на дрянь вроде Эрни.

Пейтон наморщилась, словно от зубной боли. Ее передернуло от мерзких воспоминаний о проглоченном оскорблении. Эрни был барменом, с которым она познакомилась несколько лет назад. Он приехал из Португалии, чтобы подзаработать, а потом улетел домой, как оказалось, к своей жене. Убрался восвояси — туда ему и дорога, — но Пейтон долго не могла забыть оскорбления, к тому же совершенно несправедливого, брошенного этим паршивцем при расставании.

— Ты доставила мне несколько приятных минут, — пренебрежительно сказал он. — Но от тебя тянет мочой. Почаще мойся, да не забывай о своей вонючке.

— А вспомни Скотта, — наставительно продолжила Нелл. — Он вроде ухаживал за тобой, но, вместо того чтобы остепениться, нанялся матросом на торговый корабль — только его и видели. Тебе уже двадцать три, пора замуж. Своими трудами ты много не заработаешь. Если Барри сделает тебе предложение, соглашайся немедля. В крайнем случае ты можешь всегда развестись. Свадьбу лучше устроить осенью. Конечно, может случиться, что до свадьбы вы не совладаете с чувствами. На всякий случай держи в сумочке пачку презервативов. Поройся в ящиках, там найдешь.

Еще лет пять-десять назад Нелл специально ходила в бар, чтобы подцепить кавалера. Презервативы лежали в ящике с тех счастливых времен, но, верно, пришли в негодность.

— Ты думаешь, я буду счастлива, если выйду за Барри? — спросила Пейтон, полагавшая, что замужество ее матери счастья не принесло, хотя Нелл и родила четверых детей.

Ее муж, отец Пейтон, выходец из Эстонии, работал механиком в мастерской и хорошо зарабатывал, пока не пристрастился к спиртному. Хуже того, он приучил пить и Нелл. Совместные возлияния нередко заканчивались скандалами. Однажды, когда Нелл была беременна Пейтон, он ушел прогуляться и не вернулся. Позже выяснилось, что он осел во Флориде. Нелл долго честила его на чем свет стоит, но порой признавала, что он мог доставить женщине настоящее удовольствие.

— У тебя нет выбора, Пейтон, — ответила Нелл. — Ты думаешь, что, того и гляди, тебе подвернется другая партия? Это с твоим-то характером? Ты слишком замкнута, необщительна. Тебе надо на людях держаться раскованно и не шарахаться от мужчин. К вам в офис приходят клиенты…

— Да почти никто не приходит, обычно звонят.

— Тогда бывай больше на людях, займись спортом. — Нелл зевнула. — А сейчас пора и на боковую. Лампу, если хочешь, можешь забрать, она мне не понадобится. — Нелл вытащила из пачки мятую сигарету и направилась к двери, чтобы покурить во дворе. Монти, Руфус и Генри, распустив слюни, последовали за ней. — И помни, Пейтон, — Нелл остановилась в дверях, — ты — моя последняя надежда. Надеюсь, ты восстановишь былую славу нашего рода. Может, у тебя будет плантация и большой особняк с лужайкой для гольфа. Тогда о тебе напишут в журнале. Открываю «Пипл», а там о тебе и всей нашей фамилии.

— Ma, пора спать. Сходи покури и не забудь закрыть дверь.

Пейтон вздохнула, почувствовав себя одинокой, и пошла чистить зубы. Растянув губы, с опаской глянула в зеркало. Два передних действительно выделялись неестественной формой и желтизной.

Глава пятая

— Пейтон? Это я, Леонард, — прозвучал в телефонной трубке многозначительный голос.

— Леонард? Что случилось?

— Ничего, ровным счетом. С какой стати ты всполошилась? Разве в моем голосе прозвучали тревожные нотки? — Свекор Пейтон обладал странной манерой выделять голосом отдельные слова в произносимой им фразе, чем часто ставил в тупик своих собеседников. — Я сейчас недалеко от вашего дома и вспомнил, что у тебя выходной. Приглашаю тебя на ланч. Почему бы мне не позавтракать с любимой невесткой?

— А где Грейс?

— Сидит дома.

— Хорошо, давай встретимся в час.

— Лучше пораньше, а то опоздаю на поезд. Хочу вернуться двухчасовым.

Пейтон уезжала через несколько дней в Гонконг, и она собиралась после полудня пройтись по магазинам, чтобы присмотреть что-нибудь из одежды. Давно прошли те времена, когда ее в дорогу собирала свекровь, презентуя свои наряды и советуя, что надеть. Впрочем, как одеться в дорогу, вопросов не вызывало: блузка, джинсы и куртка — самое подходящее. Теперь женщины, даже летящие первым классом, иначе не одевались. Об их достатке говорила лишь сумочка, всегда отвечавшая последнему крику моды. Но что взять с собой? Пожалуй, подойдет зависевшийся в гардеробе бледно-оранжевый костюм с расклешенными брюками. Костюм — из тонкой шерсти, рассчитанной на тропический климат, — как раз то, что надо. А вот новую блузку надо купить. Хорошо бы найти с каскадом оборок и глубоким вырезом на груди.

Шел сильный дождь, дул порывистый ветер, и прохожие чуть ли не бежали по улице, крепко сжимая в руке разноцветные зонтики, похожие на слетевшихся птиц с распростертыми крыльями. Проезжавшая мимо машина обдала Пейтон брызгами. Пейтон шарахнулась в сторону и тут же угодила под шумный поток, выливавшийся из водосточной трубы.

Свекор назначил встречу в небольшом ресторанчике, который держали китайцы, умудрившиеся открыть свое заведение чуть ли не в самом центре Манхэттена, а не в китайском квартале. Впрочем, в меню китайские блюда соседствовали с обычными, и, закусив маринованными моллюсками или отведав суп из ласточкина гнезда, можно было приступить к свиной отбивной. Пейтон скользнула взглядом по перечню коктейлей: «Отвертка»,[7] «Ролле Ройс», «Манхэттен».[8] В конце меню было приписано: «Желающим предоставляются палочки для еды». Пейтон хмыкнула: вряд ли кто из рискнувших заказать китайское блюдо станет еще и пользоваться непривычным приспособлением для еды.

Посетители сидели только за тремя столиками, что было неудивительно для полудня; к тому же цены кусались. До замужества — как давно это было — Пейтон даже не помышляла о ресторане. Куда ни шло — зайти в бар, ресторан — для богатых.

Леонард еще не пришел, и, зная, что при нем горячительного не выпьешь — какая дама пьет днем! — Пейтон заказала чай с коньяком. Она бы заказала вина, но его не выдашь за невинный напиток. Пейтон едва не повторила заказ, но вовремя заметила Леонарда.

Он был тучен и невысок, а лицо его было самым обыкновенным — такое обычно затрудняются описать. На нем была куртка, а под ней — свитер, из-под которого выглядывал узел темного галстука, повязанного на клетчатую рубашку.

Поцеловав Пейтон в щеку, Леонард сел напротив.

— Ты прекрасно выглядишь, как всегда, — сказал он и обратился к официанту: — Пожалуйста, шотландское виски с содовой. — Поправив галстук, Леонард перевел взгляд на Пейтон. — Извини, что чуточку опоздал: не привык ездить в подземке. И зачем только вы с Барри живете в городе? Толчея, смог, дышать нечем. На природе жизнь здоровее. Ладно. Расскажи лучше о том, как поживает мой внук. Дает о себе знать? — Голос Леонарда, казалось, наугад подчеркивавший во фразе одно из составляющих ее слов, напоминал скачущий шарик на игровом поле рулетки. Черное, красное. Черное, черное, красное.