Откровения Заратустры - Венедикт Мебиус

   — Странные вещи ты говоришь! — Царь с сомнением покачал головой. — Мало на свете людей, которые как ты, и могут отказаться от денег. Но еще меньше тех, которые бы отказались получить здоровье. Разве что по незнанию. Ведь как узнать этот Дух? Как он выглядит и где обитает?

   Луч утреннего солнца блеснул через цветные стекла дворцового окна и Заратустра опять рассмеялся.

   — Тебе ли не знать этого? — покачал он головой. — Ты, который управляет целой страной, не знаешь того, кто управляет твоим телом?

   — Разве не я сам управляю своим телом? — удивился царь. —   Вот смотри — руки мои слушают меня, и слова повинуются моим желаниям. Чего же тебе еще надо в доказательство?

   — Этого довольно, —   согласно кивнул Заратустра. — И я бы еще больше смог убедиться во всемогуществе царя, когда бы тот сумел остановить свое сердце хотя бы на десять ударов. Покажи мне это, и я поверю тебе еще больше.

   От этих слов рассмеялся и царь и тревожные мысли оставили его.

   — Ты поймал меня на словах уже второй раз. Сначала оказалось, что я не властен даже в милостях своих, теперь же выясняется, что и телом моим управляет кто-то другой. Вижу, что не напрасно тебя считают большим мудрецом, хотя и невероятно дерзким. И все же, кто же управляет моим сердцем? Ведь оттого, что это не я, мне не стало яснее. Кто же Он, дающий здоровье?

   — Ты, царь, знаешь это. Вспомни, что заставило тебя искать меня? Разве не любовь к твоему сыну? Будь он для тебя чужим человеком, стал бы ты стараться ради него? А так —  незримая нить тесно связывает вас, и ты готов идти на многое, чтобы тому, в ком жива твоя любовь, стало легче. Посмотри, не так ли и сердце стучит, разгоняя для тебя по жилам кровь? И легкие твои дышат — не для тебя ли? Как же ты назовешь ту силу, способную соединять части в единое целое да еще так, чтобы они стремились помочь одно одному? Не похожа ли она на ту самую любовь, которая знакома и тебе? Любовь дает жизнь человеку, она же его и лечит.

   — Но ведь я и до этого любил своего сына, почему же моя любовь не смогла помочь ему, когда он был при смерти?

   За окном началось оживление, послышались возбужденные голоса и топот стражи, спешащей разогнать скандалящих. Заратустра прислушался.

   — Увы, царь, твои деньги найдены, но они не принесли людям счастья. Слышишь, как за обладание золотом люди проклинают и унижают друг друга? Они ищут счастье, а находят лишь синяки и надорванные глотки. А ведь тоже, как и ты, они любят своих жен и детей, вот только любовь не помогает им. Что сказал бы ты, если бы я одной рукой протянул тебе деньги, а другой залез в твой кошелек?  Или же, кланяясь тебе, начал бы попирать твоего сына? А если бы ты возмутился, то что говорить о Едином, который всех своих детей любит? И когда Он Любовью своей вдохнул в тебя жизнь и соединил все твои органы воедино, а ты, ослепленный гордыней, яростью или же жадностью, стал ненавидеть детей Его, то этим ли ты заплатил за Его Любовь?

   — Но в чем же выражается Его любовь? — изумился царь. — И почему Он не поможет этим нищим, которые сейчас дерутся за золото, если Он действительно любит их? Пусть остановит их и даст каждому по мере надобности.

   Заратустра пристально посмотрел на правителя.

   — А ты, царь, когда случится война, спрячешь ли своего любимого сына в теплом дому или же поставишь его впереди своего войска? Ведь не для сытости и покоя рождается человек, и кто может обрести силу, спрятавшись от беды?

    В тот день Заратустра был узнан жрецами из храма, и те при народе спросили его, какие же новые истины принес он, если и в самом деле является пророком?

   — Зачем вам новые истины? — пожал плечами Заратустра. — Или кто отменил старые? Или они уже неспособны на многое? Или есть хоть одна истина, которая ни разу бы не нарушалась вами? Для чего же вам давать новые, если старые вы не смогли сохранить в своем сердце?

   Тогда жрецы, видя что народ начал смеяться над ними, удалились, люди же обступили Заратустру и спросили: "Что нам делать, чтобы заслужить любовь Единого бога? Достаточно ли просто соблюдать заповеди?"

   — Как сыну заслужить любовь матери своей? — спросил их Заратустра в ответ. — Не дается ли она ему от рождения задаром? И как сын познает цену материнской любви, когда уйдет из дома и пройдет через лишения, так и старые истины, они опять возвращаются в сердце, когда приходит беда.

   Не бойтесь! Все будет хорошо. Когда же хотите послужить Единому, то откройте свои сердца, и в них придет пророк в имени Духа Святого! Любовь и Единство в этом имени и можно годами говорить о том и не понять. Но как молния разрывает тьму, так один лишь миг Любви может избавить сердца от сомнений. Блажен, кто уже имеет Любовь, для него и беда — не беда, и боль— не боль. Или кто научился жить без боли?

   Истина же от первых пророков проста: Возлюби Господа Бога своего, как Единство всего сущего, и возлюби ближних своих, как малые части этого Единого. Вот две заповеди, о которых Первые говорили, что нет более, нежели эти!

   Вот главная Истина, и в улыбке ребенка ее больше, чем в тысяче слов сотен мудрецов. Потеплейте же лицом, и все исполнится. Здесь Начало. Без Начала же и продолжение станет Концом.

ВМЕСТО  ЭПИЛОГА: КОЛЕСО ЖИЗНИ

— Скажи мне, Учитель, — обратился как-то к Заратустре его верный ученик и попутчик Виштаспа. — Чего в этой жизни больше — добра или зла?

В тот день они ехали на старой телеге, на которой бедный крестьянин согласился их подвести до города с названием Веселая Ярмарка.

— Жизнь — это обод тележного колеса, — отозвался Заратустра. — В нем всего хватает, иначе бы оно не сдвинулось с места.

Виштаспа покачал головой.

— Ты уходишь от ответа, Учитель. Я и сам знаю, что в этой жизни хватает и зла, и добра. Но все-таки чего больше?

— Посмотри на колесо, и ты увидишь, что добра значительно больше.

Заратустра улегся на солому, устилавшую днище телеги, и, закинув руки за голову, стал следить за плывущими над дорогой облаками.

— Посмотри на колесо, любопытный Виштаспа. Видишь ли ты, как одна его сторона всегда идет вниз, а другая устремляется кверху? Горе тому, кто расслабится и пойдет вслед за колесом или же будет тянуть его вниз. Рано или поздно обод колеса пройдет по земле и раздавит его. А иного колесо само возносит до самых высот, а когда он возгордится, эта сила неумолимо начинает нести его к земле и опять когда-то раздавит. Другой же, которого жизнь все так же тянет вниз, терпеливо пробирается вверх по ободу, пытаясь опередить колесо и добраться до самого верха. Это добро, которое дается трудом и терпением и которое вращает Колесо Жизни.

Виштаспа недоуменно пожал плечами:

— Так почему же ты говоришь, что добра все-таки больше, если сама жизнь тянет человека вниз, и только постоянным трудом можно уйти от этого?

— Потому что колесо — это всего лишь часть телеги, — Заратустра продолжал спокойно глядеть на небо. — Одних это колесо возносит, других опускает, телега же едет в нужную сторону. А вместе с телегой едешь и ты, мой любознательный Виштаспа.