Яростный поход. Танковый ад 1941 года - Георгий Савицкий

Оказавшись в гуще боя, оберлейтенант Шталльманн сразу же скомандовал открыть огонь. И сам начал бить по «Иванам» длинными очередями из спаренного с пушкой пулемета.

— Осколочно-фугасным, по пехоте, — огонь!

— Achtung! Feuer!

Танк содрогнулся всем своим стальным телом от выстрела пушки. Взрыв разметал красноармейцев, а пулеметные очереди довершили дело. Кроме Дитриха Шталльманна и другие танкисты вели огонь по «иванам». Вскоре бой закончился, установилась глухая, ватная тишина, какая бывает только после канонады.

— Jetzt ist alles aus. — Теперь все кончено, — прокомментировал оберлейтенант Дитрих, откидывая крышку люка на командирской башенке и осматривая поле боя.

Все же русские нанесли определенный урон: один из легких танков, прямо перед машиной Шталльманна, сгорел дотла. Еще несколько «панцеров» были серьезно повреждены, сгорело несколько грузовиков и повозок. Но главное — были сорваны сроки выхода подразделения в район сосредоточения.

Утро следующего дня немецкие танкисты встретили в небольшом украинском селе.

Экипаж Дитриха разместился в одном из небольших домов с соломенной крышей и белеными стенами, потеснив живущую там семью. Но крестьяне были совсем не против, даже наоборот — было видно, что такое соседство льстило им.

На территорию Карпатской Украины немецкие части входили как освободители: местные жители осыпали танки цветами, выносили крынки с молоком, сыр, караваи душистого хлеба. На площади возле сельсовета, где теперь находился штаб танкового батальона, немецкие танкисты угощали шоколадом из пайков босоногих детишек. Идиллия! Картинки прямо с агитационного плаката о «Великой цивилизационной миссии арийских солдат». Впечатление портили только раскачивающиеся на грубо сколоченной виселице тела нескольких русских солдат. Никто не разбирался, были ли они коммунистами, просто повесили четверых окруженцев, чтобы окончательно утвердить господство на этом клочке отвоеванной у «Советов» территории.

Всякий раз Дитрих Шталльманн брезгливо морщился, глядя на босые тела в исподнем, над которыми на солнцепеке жужжали жирные мухи. Но за внешней брезгливостью представителя «высшей расы» всякий раз мелькал страх. Обычный животный ужас перед смертью. Ведь эти повешенные солдаты были его ровесниками — им еще и двадцати не исполнилось… Кто знает, может, на необъятных просторах Советской России вот точно так однажды повиснет и сын берлинского врача, искавший славы на поле боя?..

В связи с этим Дитриху вспомнился еще один эпизод с начала победоносного похода на Восток.

…Это случилось, когда оберлейтенант уже вернулся в 11-ю танковую дивизию «Призраков». Они вышли к окраинам небольшого городка неподалеку от Львова, почти не встречая сопротивления частей Красной Армии. И вдруг откуда-то из близлежащего леса выскочило с полсотни красноармейцев при поддержке трех легких танков Т-26 и одного броневика.

Русские часто атаковали разрозненными группами и дрались с отчаянием обреченных. Правда, их боевые действия были чаще всего беспорядочными.

Так случилось и здесь. На беду, у русских вдобавок оказались и минометы. Танковый взвод оберлейтенанта Шталльманна был практически застигнут врасплох. Сами по себе мины были не так уж и опасны для экипажа, однако их осколки запросто могли повредить «панцеры».

— Кнаге, жми к вон тому дому, там укроемся!

— Яволь!

«Тот дом» — капитальное кирпичное строение в один этаж располагался на холме, с которого открывался хороший обзор во все стороны. А вытянутый дом с двумя параллельными пристройками и флигелем во дворе мог защитить танки Дитриха от огня противника.

В панораму прицела Шталльманн разглядел какое-то сумасшедшее движение во дворе, однако не придал этому значения. Вокруг взрывались русские мины, их танки и пехота стреляли вовсю — не до того было.

На полном газу три широких приземистых танка с крестами на башнях ворвались во двор здания. Следом побежали прикрывающие танки мотострелки. Огонь русских стих, как по волшебству, и Шталльманн не сразу понял, в чем дело.

Это была больница.

Ее не успели эвакуировать, и теперь врачи пытались спасти своих пациентов. Очень скоро эвакуация превратилась в панику, а когда во двор ворвались немецкие танки, люди и вовсе стали напоминать стадо обезумевших животных. Лишь несколько врачей во главе с высокой статной женщиной пытались навести хоть какое-то подобие порядка.

Оберлейтенант Шталльманн со злостью ударил кулаком по броне: чего стоила хорошая позиция, если в прицеле мелькают эти untermenschen? Да к тому же хаотично перемещающиеся фигуры закрывали обзор механикам-водителям, которые и так мало что могли разглядеть в свои триплексы и смотровые щели.

— Зибер, успокой их из пулемета! Мешают работать…

— Слушаюсь, герр оберлейтенант!

Вальтер понимал чувства командира: эти красные обезьяны бестолково мельтешили вокруг танков, мешая целиться. «Аржмайстер» уже переехал нескольких, перемолов их стальными траками гусениц. Но это лишь усилило панику.

— Проклятые «иваны»! — Вальтер Зибер приник к пулемету. — Мешают воевать…

Длинные пулеметные очереди сбивали людей с ног, белые халаты испятнало алой кровью, как и серые больничные пижамы. Спаренный с пушкой пулемет MG-34 трещал зло и отрывисто. А Вальтер Зибер для острастки добавил еще и осколочно-фугасным из пушки. Взвились фонтаны взрывов, разбрасывая ошметки человеческой плоти, оторванные руки и ноги, выпотрошенные внутренности.

Оба танка взвода Дитриха Шталльманна тоже открыли огонь по больным и врачам. Через несколько секунд все было кончено. Во дворе больницы лежали груды окровавленных тел, а «панцеры» Дитриха Шталльманна наконец-то получили свободу маневра. Больше никто не загораживал им прицелы и не мешал механикам-водителям.

— «Тор», разворачиваемся в боевой порядок, — стальные звенья гусениц захрустели человеческими костями, вгрызлись, терзая, в уже мертвую плоть.

Русские атаковали яростно, но оберлейтенант Шталльманн вызвал два звена бипланов-штурмовиков. «Хейнкели-51» разнесли боевые порядки русских бомбами, да еще и три танка Дитриха ударили изо всех стволов.

Остатки русских отошли к лесу, из которого и появились.

Когда все закончилось, немецкие танкисты выбрались наружу.

— Черт, ну и воняет здесь!.. — тяжелый запах крови и копоти витал над больничным двором, превращенным в побоище.

— Эти русские получили наглядный урок.

— Эй, тут еще кто-то шевелится, — Вальтер Зибер достал свой артиллерийский «парабеллум».

Грохнул выстрел.

— Зачем ты стрелял, Вальтер?! — напустился Дитрих Шталльманн.

— Виноват, герр оберлейтенант! Тот русский был тяжело ранен. Я лишь оказал ему услугу.

Что ж, на войне как на войне. В воздухе кружились штурмовики с крестами на крыльях. Танки с крестами на башнях попирали землю. Немецкая пехота добивала раненых.

Другой эпизод, к счастью, произошел не с ними. Просто командир другого танкового полка из соседней дивизии обозлился на жестокое сопротивление русских возле одной деревеньки и решил ее сжечь. Для этого гауптман использовал огнеметные танки.

Лично Дитрих Шталльманн недолюбливал огнеметные машины: он больше привык полагаться на верный глазомер и твердую руку своего panzer-oberschutze Вальтера Зибера, чем на стихийную, а потому и неуправляемую силу огня.

А вот тот гауптман не побрезговал использовать машины, приданные из состава 101-го огнеметного танкового полка 19-й танковой дивизии. Этот полк дислоцировался в 1940–1941 годах в Германии, а затем воевал на Восточном фронте и находился там до конца 1941 года.

Сам по себе этот танк изначально задумывался как карательная машина. Имея слабую броню, он мог эффективно использоваться только в акциях устрашения.

22 февраля 1939 года верховное германское командование заказало разработку «Flammpanzer» — «огнеметный танк». Оба изготовителя танков «Panzer-II» — MAN и Daimler-Benz, получили заказ на его разработку. Вскоре прототип на шасси «Panzer-II» был готов. Он был вооружен огнеметами с каждой стороны, над защитными кожухами гусениц.

Огнеметы были установлены в башнеподобных надстройках — «Spitzkopfe», которые позволяли иметь сектор обстрела в сто восемьдесят градусов. Каждый огнемет имел собственный бак с горючим составом, объемом 160 литров. Этого количества хватало для восьмидесяти выстрелов на максимальную дистанцию двадцать пять метров.

Баки содержали смесь из масла и бензина, которая выстреливалась с помощью сжатого азота, размещенного в шести герметичных баллонах. Воспламенение смеси происходило с помощью ацетиленовых горелок.

Дополнительным вооружением был 7,92-миллиметровый пулемет MG-34 с боезапасом 1800 выстрелов. Он устанавливался в маленькой вращающейся башне — «Kugelblende».