Горны Империи - Олег Верещагин

Войко следовало искать на подземном этаже, скорее всего — в мастерской, где создавался образец вездехода для разведчиков Марса. То приветствуя салютом знакомых, то отмахиваясь от других очень похожим жестом, Денис пробился к лестнице и спустился по ней в обычной манере — через три ступеньки. Мало ли что горе. Это не причина для того, чтобы наступать на каждую ступеньку… В третьей школе в прошлом году сконструировали воздушный лифт — кто-то прочитал где-то, что такое вроде бы возможно, и лифт склепали, и он даже месяц исправно работал, доставляя всех с этажа на этаж слегка потрёпанными, но зато весёлыми и быстро… Накрылся лифт когда в него заманили школьного заведующего учебной частью по воспитательной работе. О подробностях тамошние пионеры умалчивали.

Нижний этаж был не такой шумный. Вернее, шум тут был деловитый, а кое за какими дверями, снабжёнными изоляцией, вообще царила суровая тишина. Денис остановился перед дверью, на которой висела исполненная рукой Войко табличка: "Не входить! Идут ходовые испытания!"

Ниже всё ещё покачивалась ещё одна: "Второй год. Продукты, воду, гигиенические пакеты оставлять у двери, условный стук три раза."

Улыбнувшись, Денис постучал три раза…

— Уезжаешь, — сказал Войко.

— Да, — вздохнул Денис, не глядя на друга. — Вот так… Но ещё целых три дня есть…

Мальчишки сидели на краю затопленной части моста. Вставало солнце — в окружении причудливых облаков, похожих на раскинутые крылья. С моря дул сильный тёплый ветер, отшвыривал назад волосы мальчишек и раскачивал свисающие над водой ноги. Срывал с идущих волн высокие брызги, и Денис с Войко были мокрыми до колен.

В море опять ураган, — сказал Войко, глядя вперёд. — Драже там где-то… мать беспокоится очень.

— Да всё нормально будет, — бессмысленно сказал Денис и, поняв, что сейчас разревётся,

пружинисто встал и беззаботно сказал: — Искупаюсь.

Он вскинул над головой руки и без разбега прыгнул вверх. Сделал сальто и без брызг вошёл в воду — как брошенное копьё.

Он погружался, пока хватало инерции, потом отчаянно заработал руками и ногами, стремясь уйти ещё глубже. Вода была тёплой; говорят, когда-то в Балтике всегда была холодная вода, но вот уже лет тридцать здесь даже зимой не видели льда.

Мальчишки часто ныряли здесь. В километре от берега лежало на дне трёхсотметровое чудовище — остов американского авианосца, потопленного в самом конце Третьей мировой. Громада отталкивала и притягивала одновременно. Правда, всё мало-мальски ценное с корабля давно было снято и сейчас вроде бы стоял вопрос о поднятии огромного корпуса…

"Буммм!" — грянула вода. В подсвеченной алым рассветом толщи Денис увидел отвесно уходящего вниз Войко — руки прижаты к бокам, только ступни работают, да извивается всё тело. Денис остановил погружение — Войко упрямо проплыл мимо него, мелькнуло лицо со стиснутыми губами. Денис поймал серба за щиколотку, показал глазами — вверх! Тот мотнул головой, рывком выдернул ногу, пошёл ещё глубже. Денис извернулся всем телом — и ринулся за ним.

Мальчишки достигли дна и встали там, держась за какие-то ржавые конструкции — кажется, фонарные столбы. Стояли друг против друга, чуть поводя свободными руками. Лёгкие Дениса начали гореть, он поднял руку. Войко повернул голову — нет. Тогда Денис силой оторвал его руку от скользкого и колкого чугуна — и они вместе ринулись вверх…

…На поверхность Денис поднялся слепой от красных кругов в глазах. Когда проморгался, то увидел Войко — серб плавал рядом, из носа текли и тут же размывались водой струйки крови. Пролив разбушевался не на шутку, за какую-то минуту, пока мальчишки были под водой, расходились тяжёлые валы.

Не сговариваясь, оба поплыли обратно к мосту — к берегу, где осталась одежда. Швыряло всё сильней, пока наконец не приложило последний раз об облицовку набережной — вышвырнуло, прокатило, обдирая кожу. Денис первым встал на ноги, втащил выше Войко, и они рухнули на траву возле своего барахла, тяжело дыша.

— Ты чего фокусничаешь? — выдохнул Денис, приподнимаясь на ободранных локтях. Все ссадины начало печь морской солью, в голове и горле плескалось пол-пролива. — А не выплыли бы?!

— А… — Войко отмахнулся. — Выплыли же.

— Дубина балконская, — улыбнулся Денис, снова падая животом на траву. До них долетали брызги мгновенно разбушевавшегося моря.

— Поедем завтра на Васильевский полуостров? — спросил Войко. — Туда. Помнишь, в прошлом году?

— Конечно! — обрадовано кивнул Денис, привставая на локте снова…

…Прошлой весной мальчишки синхронно, как у них всегда бывало, увлеклись пением. Петь ни тот ни другой и раньше не стеснялись, а тут оказалось, что у обоих хорошие голоса, но ни тот ни другой категорически не пожелали петь в хоре — их не устраивала тамошняя форма для выступлений, а главное — репертуар. Подумав немного, они решил делать не что-нибудь, а сольную программу из старых песен. Песни надёргали откуда попало, а в качестве костюмов выбрали джинсы и жилетки. Жилетки вообще были сербские национальные, но, вывернутые, сошли за жилетки просто. После того, как мальчишки решили выступать босиком, волосы подвязали золотисто-чёрными лентами и повесили гитары на мохнатые ремни-самоделки, получилось нечто неопределяемое точно, но у публики с завидной согласованностью ассоциировавшееся с чем-то средневеково-первобытным, неуловимым, но романтичным. Это парни поняли, когда на репетицию к ним просочились в совершенно неприличном количестве «соседки» и просидели до конца, явно не слушая, а глядя. Ну… не сказать, что это было неприятно. Скорей наоборот. Почему и решено было закрепить имидж.

Первое же выступление — в стенах родной школы — прошло "на ура". Как и последующие несколько — у соседей. А потом — уже осень была и они слегка подзабыли про увлечение — их просто пригласили от городской Думы на Васильевский полуостров — как раз на празднование Дня Мальчиков, 14 сентября.

Конечно, ни о каком отказе речь не шла — для отряда это был плюсик во весь фасад, да и мальчишкам захотелось "тряхнуть стариной", как серьёзно выразился под общий смех Денис. Правда выяснилось, что за два летних месяца мальчишки подросли и раздались в плечах, так что пришлось повозиться с одеждой — но эти заботы взяли на себя девчонки, сочтя это почти за честь.

Да и репертуар пришлось припомнить.

Если честно, Денис не взялся бы сказать, хорошо или плохо они выступали. Да он и не претендовал ни на что такое — на празднике было полно разных коллективов. С тех пор, как профессиональная эстрада канула в Лету вместе с прежним миром, глупый и нездоровый ажиотаж-скандал вокруг искусства закончился раз и навсегда. Люди — и взрослые и нет — хотели именно выступать, даря свои выступления будущему Родины — растущим мальчишкам.

Просто они оба ещё никогда не выступали перед такой большой аудиторией. Распорядитель указал одну из площадок, объявил номер очерёдности и скрылся, бросив мальчишкам: "Не робеть!" А они и не робели. Стояли за сценой и смотрели, как переливается вокруг море разноцветных огней и всё ещё горят вдали линии огромных факелов — там, где днём проходил парад и приём в пионеры. В прошлые разы они начинали с "Песня моя, Россия". Но тут вдруг Войко сказал:

— Денис, давай споём первой "Роль"?

Денис подумал — и согласился. Они оба не знали, кто автор этой песни, да вроде бы она и не очень подходила к празднику… Но сейчас просто кивнул. «Роль» так "Роль".

У Дениса голос был пониже, у Войко — повыше. Этим мальчишки вовсю пользовались для создания гаммы оттенков. Поэтому, когда на табло показался их номер и прозвучал голос, объявивший их выступление (снаружи активно зашумела группа поддержки), мальчишки вышли оба. Но Денис встал чуть в стороне, опираясь на гитару, как на меч и опустив голову. А Войко, подойдя к самому краю сцены, вскинул гитару, как винтовку наперевес… Но запел тихо и задумчиво — почти заговорил…

Вот уже который годСам себя, как роль, играю…То смеюсь — то умираю,Выходя на эшафот…Он поднял взгляд от струн:— Дубль первый!Дай господь…Я закона не нарушу…Выкорчёвываю душу,Замурованную в плоть…Мне сегодня казнь приснилась…И душа со мной простилась,А потом у пьедесталаПтицей чёрною летала…За грехи, видать,За несмирениеПолучил под статьОперение…Дубль третий!Дайте свет!Бьётся грешная в запорыИ, просачиваясь в поры,ОбретаетБелый цвет…Из гримёрной смрад вина,А из ложи — смрад "шанели".Для продажи на панелиПодходящая цена…

Он ударил по струнам, и тут же вступила гитара Дениса, который, играя, широким шагом подошёл и встал рядом с Войко, незаметно подменив его голос своим в следующих куплетах: