В дозоре - Николай Брыкин

— Нет. Нигде нет! Пропал... бельгийский браунинг...

Опустился на подушки и, натянув одеяло, смолк.

Алябьев дописал протокол и осторожно вышел из палаты, позвал доктора и попросил его внимательно ухаживать за раненым.

Для него было ясно, что он имеет дело с опытным разведчиком. Бред раненого только подтвердил его догадки. Из отдельных слов, недоговоренных фраз следователь понял, на кого работал разведчик. Чего следователь еще не знал, так это, кто такой Григорий Васильевич.

По всей видимости, это был человек, к которому направлялся разведчик. Но кто он, где живет? Во всяком случае, где-то недалеко от границы, иначе навряд ли разведчик рискнул бы без денег и документов пуститься в столь рискованное плавание.

Через два часа раненый, не приходя в сознание, умер.

На этом, казалось, и должно было закончиться дело. Груда старого тряпья, жеваная кепка да модные желтые ботинки — вот все, что осталось в распоряжении старшего следователя Алябьева, когда он, усталый и раздраженный, возвращался домой.

Теперь ему ничего другого не оставалось, как только составить акт о смерти и сдать дело в архив как безымённое.

Безымённое дело! Алябьев поморщился. Не нравилось ему это слово. Но и зацепиться-то было не за что.

Вначале он рассчитывал на осмотр вещей неизвестного. Распороли его одежду, каждую пуговицу осматривали чуть не в лупу — и все зря.

Не один раз перечитывал Алябьев запись бреда разведчика, вникал в каждую бессвязную фразу, в каждое слово, но ничего не мог найти. Оставалось только имя и отчество человека, произнесенные в бреду раненым.

Кто этот человек? Шел ли к нему подстреленный шпион, или же это имя другого шпиона, оставшегося по ту сторону границы?

Утром, идя по городскому мосту, следователь услышал стук копыт. В легкой бричке ехал закутанный в брезентовый плащ председатель районного исполкома Смарыга. Откинувшись на левый бок, он, слегка покачиваясь, дремал. Вожжи выпали у него из рук и беспомощно висли на оглоблях, — вот зацепятся за колеса.

— Смарыга! В реку свалишься! Вожжи подбери! Спишь, что ли? — крикнул повеселевший Алябьев, останавливая лошадь.

Председателя исполкома он знал давно. Смарыга был заядлый охотник, лучше его в районе никто не знал укромных птичьих стоянок. Не один раз Алябьев ходил с ним на тетеревей, зайцев, куропаток. Весельчак и балагур, председатель был незаменим в лесных вылазках. Неплохой был работник. Большую часть времени проводил он в районе, знал по именам и фамилиям не только председателей колхозов, но и многих бригадиров колхозов обширного пограничного района, славившегося льном и озерами.

Откинув плащ, Смарыга повернул в сторону следователя смуглое, усталое лицо с короткими черными усиками.

— Уберем лен, тогда и выспимся. Мы не вы. Это только у вас круглый год сенокос. А мы с передышкой работаем... От весны до весны...

Председатель покатил дальше.

Подходя к дому, Алябьев вдруг вспомнил, что Смарыгу тоже зовут Григорием Васильевичем. Забавное совпадение! Григорий Васильевич? Чепуха! Смарыга — член партии, около десяти лет работает в пограничном районе. Алябьев даже устыдился. Но однажды мелькнувшая догадка уже не давала ему покоя.

На следующий день утром Алябьев, докладывая начальнику отряда о результатах следствия, как бы между прочим сказал;

— Любопытно, Федор Степанович, товарища Смарыгу тоже зовут Григорием Васильевичем.

— Что из этого следует? — не понимая следователя, спросил начальник отряда.

Подозревать в связях со шпионом старого члена партии мог только человек, в распоряжении которого имелись неопровержимые улики.

Алябьев высказал все, что думал по этому поводу.

— Какими данными вы располагаете? — спокойно спросил начальник отряда.

— Мне кажется подозрительной поездка Смарыги без кучера прошлой ночью за город.

— А вы знаете, куда он ездил?

— Говорят, в низовские колхозы.

— Наведите справки и доложите.

Вечером Алябьев снова был у начальника отряда.

— Ну, что вы узнали, — подходя к окну, спросил начальник, — был Смарыга в Низах?

— Нет, Федор Степанович.

Начальник отряда стал ходить по кабинету. Смарыга! Председатель райисполкома! Нет, это случайность. Просто здесь досадное совпадение. Мало ли куда он мог ездить.

— Знакомых нет у него в Низовском сельсовете?

— Он частенько ездил в гости к одной учительнице, но сейчас она еще не вернулась с курсов.

— Случалось ли, что Смарыга ездил один без кучера в район?

— Случалось.

— Откуда вы это узнали?

— От кучера. Он показал, что Смарыга двадцатого числа каждого месяца уезжал в район.

— А когда возвращался?

— На следующий день.

— Один?

— По словам кучера, он несколько раз возвращался с какими- то знакомыми. Они ночевали у него, и затем Смарыга на автомобиле отвозил их на станцию.

— Неизвестный похоронен?

— Я задержал похороны.

Начальник отряда отошел от окна. Он посмотрел на календарь. И на этот раз Смарыга выезжал из города двадцатого числа. В то же время начальнику отряда очень хотелось, чтобы все эти догадки и предположения не подтвердились.

— Нужно сейчас же разыскать кучера и показать ему неизвестного. Вы меня поняли? — сказал он следователю.

Алябьев забрал дела и вышел из кабинета. Уже в дверях он услышал:

— Николай Павлович, все это нужно проделать с умом. — Начальник отряда взглянул на часы. — В три часа я вас жду.

Ровно в три часа Алябьев стоял перед начальником отряда. Начальник взглянул на следователя и не мог решить, с чем пришел он. Ничего нельзя было прочесть на спокойном лице следователя.

— Ну?

— Неизвестный два раза ночевал у Смарыги.

В тот же день Смарыга был арестован. Как и следовало ожидать, он был возмущен арестом, грозил, что пожалуется в высшие инстанции, но в конце концов сознался.

Смарыга оказался шпионом. В 1915 году в Карпатах он попал в плен, был завербован разведкой одного государства, вернулся после революции в Россию и с тех пор занимался шпионажем и диверсиями.

Смарыга был не одинок: была раскрыта контрреволюционная вредительская организация, которая разваливала колхозы, прививала лошадям сап, а свиньям рожу, занималась диверсиями и шпионажем.

Смарыгу и его сообщников судили и приговорили к расстрелу. Но этим дело не кончилось, нити раскрытой шпионской организации протянулись в Ленинград, в Москву и привели в право-троцкистский центр — к Бухарину и Рыкову.

Не удалось только раскрыть настоящее имя и фамилию разведчика. Смарыга знал его только по кличке.