Это было в царстве Чу в 3 веке до н.э. Книга 1. Наложница генерала, приносящего мир. Часть 3 - Хатка Бобра

Вслед за холодным рассветом пришло хмурое весеннее утро.

Бай Юй слонялась по двору среди рабочих, которых привел управитель У, чтобы починить забор и наружную стену усадьбы, убрать обломки, воткнуть обратно кусты, у которых еще остались корни, а заодно — отремонтировать крышу, за зиму основательно разломанную Цянь-гунцзы.

Цуо Су вошел во двор и присвистнул.

— Незначительный слуга почтительно видит молодую хозяйку Бай, — сказал он с вежливым поклоном. — Восхищен умением госпожи создавать семейную гармонию и уют.

Вслед за этим он невинно похлопал серыми глазками.

— Эй, малыш Су, подай-ка молоток! — крикнули ему с крыши.

— Сейчас, Ци-гэгэ, — с готовностью отозвался юноша, поднял с земли молоток, залез по лестнице на крышу и отдал его рабочим.

Потом он за секунду, едва касаясь ладонями лестницы, съехал вниз.

Не успел, он встать на землю, как рабочий закричал снова:

— Малыш Су, подай-ка молоток!

— Ци-гэгэ, тебе надо крепче держать его, — беззлобно сказал Цуо Су и снова полез на крышу.

— Ох, молоток опять упал, — сказал Ци-гэгэ и заржал. — Малыш Су, принеси-ка мне его!

Бай Юй посмотрела на Ци-гэгэ и по растопыренным коленкам и тупому ржанию узнала того самого гамадрила, который лупил Хань Синя по спине на следующее утро после ее свадьбы.

Цуо Су снова залез на лестницу и принес молоток.

— Малыш Су, подними молоток, принеси его гэгэ!

Цуо Су одну секунду смотрел на гамадрила, слегка подкинув молоток в руке.

Только такой идиот, как Ци-гэгэ, мог не понять, что будет дальше.

— Лови, Ци-гэгэ, — с добрым видом сказал Цуо Су.

Бай Юй знала Цуо Су и знала, что поймать молоток у гэгэ не получится.

— Хрясь! — гамадрил получил молотком по балде!

— Ах ты, сука, я тебя сейчас!.. — заорал он, смахивая кровь со лба.

Он, ругаясь, слез с крыши и с агрессивным видом двинулся на Цуо Су.

Цуо Су испуганно посмотрел на разъяренного Ци-гэгэ, а потом — на управителя У, который наблюдал за работами.

Управитель У был старый, умный, толстый человек, его нисколько не обманывали жалобные глазки Цуо Су, но душой он был с ним.

— Ци Бухао, иди завяжи голову и работай, — сказал он. — Ли Лэ, перевяжи его чем-нибудь!

Ци Бухао, раскачиваясь, как хорек на задних лапах, подошел вплотную к Цуо Су и что-то ему сказал, чтобы другие не слышали. Милое лицо Цуо Су осветилось радостью наивных юных лет, он наклонил голову поближе и тоже что-то тихо сказал Ци-гэгэ.

Цуо Су приветливо улыбнулся.

Ци Бухао злобно затрясся

Прибежала Ли Лэ с полосой грубого шелка, скатанного в плотный рулон, и усадила Ци Бухао во дворе, чтобы завязать ему голову. Не прошло и минуты, как Ли Лэ закричала "Ай!", а Ци Бухао заржал и хотел еще раз ущипнуть ее за попку. Ли Лэ дала ему со всей силы рулоном ткани по носу, гамадрил схватился за лицо, а Ли Лэ убежала и спряталась в доме.

Бай Юй подумала, что этот Ци Бухао — подлый человек, и может устроить какие-нибудь неприятности для Цуо Су. В конце концов, Цуо Су был еще подростком, а Ци Бухао — взрослым сволочным мужиком, способным на любые гадости.

После того, как слуги ушли, Бай Юй и Ли Лэ печально оглядели свой бедный лысый дворик, в котором осталось всего пять или шесть кустов.

Потом Бай Юй долго сидела у окна, приподняв ставень, и вздыхала.

В середине двора чудом избегло погрома молодое деревце дикой сливы. Оно снова распустило несколько розовых цветов.

Маленькая дикая слива была полна беспочвенного оптимизма.

Бай Юй подперла щеку ладонью и усмехнулась.

Мы с тобой в древнем Китае, детка, сказала она сливе. Здесь можно замерзнуть насмерть, утонуть в болоте, сгореть, отравиться, загнуться от воспаления легких, нарваться на змею, погибнуть на войне… и даже тебя могут забрать злые демоны.

Это не 21й век, отгородившийся от мира стеклом, пластмассой и бетоном, где люди не знают погоды, времени суток и даже, на каком континенте они находятся. Бай Юй сбегала в горы из того искусственного мира, она не любила его. Забравшись на вершину, видишь над собой звезды и чувствуешь под ногами планету.

И все таки, теперь Бай Юй приходилось признать, что она была родом из того опосредованного 21 века, где можно включить кондиционер или вызвать вертолет с командой спасателей. Или можно закрыть ютюб, и страшные змеи в болоте исчезнут. В ее родном мире все были больны этим дебилизмом, что где-нибудь есть кнопка "Undo". И она тоже.

Ей повезло, что она попала в усадьбу Сян, теперь она это понимала. Без семьи Сян и других людей, оказавшихся рядом, ее душа давно бы отлетела из царства Чу так же легко и незаметно, как сюда попала, — без Цуо Су, Суэев, Ваньсин-цзецзе, Ли Лэ, управляющего У… и без Сян Юя тоже.

Бай Юй опустила глаза и тяжело вздохнула.

Утром на следующий день она старательно оделась и причесалась с помощью Ли Лэ. Потом она пошла в комнату, где хранились уголь и хворост, и вернулась с охапкой прутьев.

— Ли Лэ, помоги, — хмуро сказала она. — Подержи вот так…

Глаза у Ли Лэ были испуганные.

— Хозяйка, вы что, вы что!.. Госпожа!.. — она не знала, что сказать дальше.

Сосредоточенно нахмурившись, Бай Юй затянула у себя на груди веревку, которой были обмотаны прутья.

— Теперь иди, позови Сян Чжуана, — велела она.

ГЛАВА 49. Ты хочешь, чтобы я тебя выпорол этими розгами?

— Юй-цзецзе, давай, я сначала попробую с ним поговорить? — предложил Сян Чжуан.

— Чжуан-ди, будет только хуже, поверь мне, — мрачно ответила Бай Юй.

Сян Чжуан еще раз с сомнением посмотрел на хворостины, привязанные у нее на спине и торчавшие над головой, как перья у сердитой хохлатой утки. Он, конечно, не верил, что брат прикажет выпороть свою младшую наложницу.*[122], но с другой стороны, кто их знает? Милая маленькая Бай Юй обладала несравненной способностью доводить Юй-гэгэ до пунцового лица с красными ушами.*[123]

— Тогда иди в главный зал, не надо тебе быть на улице, — сказал Сян Чжуан.

Он провел Бай Юй в просторную комнату с возвышением и деревянной лестницей, разжег две жаровни и вышел, затворив двери. Он успел увидеть, как Бай Юй встала на колени лицом к месту, на котором обычно сидел глава семьи.

Захлопнулась дверь — и одинокая фигурка Бай Юй осталась в полутьме большого зала, только черные колонны стояли рядами по обе стороны.

Солнце поднималось все