Зеленая собака, или Повесть о первоклассниках - Наталья Хмелик

Почему так грустно стало вдруг Валентину? Сердце сжималось, печаль навалилась на плечи, и ранец сразу стал тяжёлым, хотя было там одно-единственное яблоко, которое он забыл съесть на перемене. Кто знает, отчего приходит к нам грусть? Никто, наверное, не знает.

Они стояли у её подъезда.

— Жених, может, — сказала лирическим голосом Сонька, — симпатичный, правда?

— Дурочка ты, Сонька, — Кирилл даже немного толкнул её, — как человека увидела, так обязательно жених. Вот за это я терпеть тебя не могу.

— А я тебя могу, что ли? — не смолчала она. — Заплачь лучше.

Валентин ничего не говорил. Молча смотрел в серое небо, снежинки летели, летели, превращаясь в капли дождя.

Вдруг дверь подъезда с треском отворилась, из неё вылетел тот самый человек. Он понёсся по двору, не замечая луж, размахивая коробкой с тортом. Он даже не увидел, что у подъезда стоят ребята и внимательно смотрят на него. Вид у него был расстроенный.

— Выгнала! — догадалась Сонька.

— Боится, что гриппом заболеет, — сказал Кирилл. — Заботится, значит.

— Умный ты, Кирилл, — захихикала Сонька. — Поругались они. Это же ясно.

— Из чего ясно-то? Всё тебе ясно, — наступал Кирилл на Соньку. Такой несогласный стал.

— А торт? Соображать надо. Торту любой нормальный человек обрадуется. А она вышвырнула этого жениха вместе с тортом. — И Сонька немного покружилась на одной ноге.

Вредина, конечно. Но всё-таки девчонки намного наблюдательнее мальчишек, с этим приходится согласиться. Валентин ни за что бы не догадался сам. Что общего между тортом и ссорой? А ведь, безусловно, есть связь: если гостя не выставили за дверь, то гостинец у него примут.

Валентин почему-то тоже почувствовал некоторое облегчение. Хотя он-то вроде не вредный — не то что Сонька. Прыгает под снегом, кружится и напевает сама себе: «Тебе лететь с одним крылом».

— Домой давно пора, — говорит Кирилл, — привет. — И он уходит.

Валентин тоже зашагал к своему дому.

В ранце каталось и стукалось большое красное яблоко. Совсем лёгкий был опять ранец.

Студентка Леночка теперь не ходит с косой: она делает взрослую причёску — закручивает волосы пучком на затылке. От этого она не стала взрослее, а похожа на старшеклассницу, сделавшую взрослую причёску. Она сегодня не начинает урока чтения, а говорит весёлым голосом:

— У меня для вас, ребята, приятная новость.

И все затихли — приятную новость каждый хочет услышать и не пропустить.

— Лариса Александровна уже выздоровела, и завтра она придёт к вам и снова будет вас учить.

— Ура! — закричал первый «А». — Ура!

— Мы по ней соскучились!

— Конец гриппу!

— Она к нам вернётся!

— Завтра! Завтра!

Леночка-студентка не останавливала их. Она ждала, когда они нарадуются.

Валентин кричал и ликовал вместе со всеми. И не обращал внимания на студентку Леночку. Она внимательно смотрела в окно. Слишком пристально она в него смотрела. Как будто там, за окном, происходило что-то невероятно интересное. А там в это время решительно ничего не происходило. Даже кот Рыжик не гонялся за воробьями. Даже электричка вдалеке не проезжала. Да её теперь и не увидишь за высокими домами. Это раньше, когда дома только начали строить, было видно железную дорогу — электрички проходили, товарные, длинные составы порожняка…

Теперь во дворе нет ничего интересного, и дальше, за двором, — тоже. Всё это Леночка видела тысячу раз: пустую дорожку к школе, старую берёзу на детской площадке, тучи серые и тёмно-серые. Но она смотрела в окно. А Валентин, между прочим, знает, когда это бывает: почему человек смотрит в окно, ничего там не видя. Он, Валентин, тоже иногда так смотрит — отвернётся к окошку и сделает вид, что ему интересно. Как будто там гораздо более интересное происходит, чем здесь. Это бывает с ним тогда, когда ему становится грустно или обидно — вот когда это бывает. Ну так грустно, что просто невозможно вытерпеть. И чтобы было незаметно, он отворачивается и смотрит на другое.

Но сегодня ему вовсе не грустно, а, наоборот, весело.

— Завтра! Завтра! — кричит он вместе со всеми.

— Не завтра, а сегодня, — вдруг раздаётся знакомый голос.

И сразу все поворачиваются к двери, а в дверях стоит их любимая замечательная учительница, Лариса Александровна. И улыбается своей прекрасной доброй улыбкой. И держит сумку в своих тонких пальцах. И склонила голову набок, она всегда так склоняет, когда любуется чем-нибудь красивым. Сегодня она любуется своими прекрасными детьми. Рада встрече. Ещё бы не радоваться — ведь они её любимые дети, а она — их любимая учительница.

А студентка Леночка опять уйдёт в своё педагогическое училище и будет просто студенткой. Она же ещё не настоящая учительница, Леночка.

Она говорит голосом школьницы:

— Хорошо, что вы выздоровели, Лариса Александровна. У нас всё в порядке. Ребята учились старательно и хорошо себя вели. — И не рассказывает ни про шум, ни про бешеные прыжки, ни про Васю, ни про Соньку — всё было хорошо, и всё.

— Я ими довольна, — добавляет Леночка.

— А я не очень, — вдруг говорит учительница.

И тут они замечают, что улыбка сошла с её лица. Почему? И она не склоняет голову набок, а держит прямо и строго, и вовсе не любуется ими, своими милыми, замечательными детьми. Почему? Она смотрит выжидательно. Так иногда смотрит на Валентина мама, когда хочет, чтобы он сам о чём-то догадался, а он никак не догадывается. Учительница переводит этот выжидательный взгляд на Соньку, на умного Вову Матюшина, на Славу Тетерева, на Анюту. На каждого. Все чувствуют, что сделали что-то не так. Но — что? Они обрадовались своей учительнице, потому что любят её. Разве это ей не приятно?

Студентка Леночка кивнула всем и вышла в коридор. И пока она надевает там свою шубку, Лариса Александровна тихо говорит:

— Вы ведёте себя как чушки-хрюшки. Вам не стыдно? Вы что — маленькие? Она же вас полюбила. Она же вас учила, возилась с вами. А вы? Даже спасибо не сказали.

— Мы забыли, — виновато говорит Кирилл. — Мы обрадовались.

И все стали оправдываться:

— Мы были рады, что вы к нам вернулись.

— Мы соскучились.

Ну что же она сердится? Они же её любят, из-за этого забыли о Леночке.

— Да мне нисколько не в радость эта встреча — вы всё испортили. Жестокие, бестактные люди, вот вы кто.

Они ещё некоторое время похлопали глазами и посидели с разинутыми ртами. И некоторые даже поскребли в затылке, чтобы привести в порядок мысли. А потом?

Потом они выскочили в коридор, догнали в дверях студентку Леночку. Они облепили её. И стали говорить все сразу:

— Спасибо!

— Приходи, приходите к нам!

— Пошли, Леночка, с нами в субботу в парк!

— А зимой — на лыжах!

— А осенью — по лужам!

— Спасибо, Леночка, Елена Ивановна!

— Мы не хрюшки!

— Мы хорошие дети!

— Только иногда хрюшки-чушки!

Леночка обернулась. И они увидели, что она смеётся. И тогда они поняли, что Леночка-студентка их прощает, больше не обижается.

И ещё кое-что поняли ребята в тот день. Очень стыдно быть неблагодарным. И ещё: выражать свою любовь к кому-то надо так, чтобы не обидеть другого. Иногда хочется сказать: «Вот тебя я люблю, а вы можете уходить, вы мне не нужны». Хочется, а нельзя. Вот какая важная наука.

Мамы, папы, дедушки и бабушки

Только что кончился последний урок, и сразу в класс пришла бабушка Соньки.

Тут Валентин сразу вспомнил, что и его мама должна прийти: сегодня суббота, а по субботам у них родительский день.

Сонькина бабушка, как всегда, быстрая и бодрая и одета по-спортивному: куртка с «молниями» на карманах, на рукавах и на воротнике. И кроссовки красные с белыми полосками. И шапка вязаная, «петушком», торчит весело.

— «Адидас», — громко прошептал Кирилл.

Валентин хотел фыркнуть, но учительница сдвинула свои тоненькие брови, и они притихли.

Тут пришли ещё мамы, а к некоторым — бабушки и один дедушка — это к Анюте.

Они приходят по субботам, чтобы помочь своим детям убраться в ящиках.

Ящик в классе — это, конечно, очень удобно. Можно не таскать туда-сюда всякие школьные вещи: кассу с буквами и цифрами, книжки, тетрадки, счёты, краски, карандаши и ещё множество всего. Всё там есть, в ящике. Но ничего не найдёшь в этом ящике, если не будет порядка. А порядок там сохранять — дело трудное, даже очень. Так, во всяком случае, считает Валентин.

— Здравствуйте, здравствуйте, — пружинистым шагом идёт по классу спортивная Сонькина бабушка. — Лариса Александровна, как моя Соня? Слушается? Старается?

— Конечно, конечно, — отвечает Лариса Александровна. Она сидит за своим столом, листает классный журнал, что-то записывает. — Соня — хорошая девочка.

— А моя? — тут же спрашивает мама Мины. — Слушается?