Зеленая собака, или Повесть о первоклассниках - Наталья Хмелик

— Что ты потерял, скажи наконец!

— Ничего особенного. — И он влезает на стул, чтобы посмотреть на шкафу: вдруг Серёжа каким-то образом оказался там? Но и там его нет.

— Тогда не мешай работать. — Мама склонилась над своей птицей. — Отправляйся спать.

Валентин понуро идёт в детскую. Неужели он не найдёт Серёжу? Лезет под Сашкин диван, суёт голову в темноту, включает электрический фонарик. Под диваном очень уютно, вот лежит папина отвёртка, которая потерялась ещё на той неделе. Вот красный мячик, который они с Сашкой давно перестали искать.

А над головой Валентина, уютно посапывая, спит маленький Сашка. Вот он повернулся на другой бок, скрипнул диван, — и сейчас опять начнёт едва слышно посапывать.

Но Сашка вдруг говорит:

— Я тоже адмирал. — Это он, конечно, во сне. Снятся Сашке морские небывалые сны. Адмирал. Спи давай. И тут Сашка вдруг совсем не сонным голосом спрашивает: — А чего это ты взял мой фонарик без разрешения? Мне его на день рождения подарили, а ты берёшь. И включаешь. И лезешь под мой диван. Зачем?

— Да спи ты. Надо найти обязательно, очень срочно, одну вещь, то есть не вещь. Ты не поймёшь, спи.

— Не пойму? Почему это?

Сашка сидит, взъерошенный, в свете фонарика, очень маленький, тёпленький, с пухлыми щеками. Ну совсем малыш, и Валентину жалко, что он нечаянно разбудил брата.

— Всё, Сашка. Искать бесполезно — пропал он куда-то. И придётся мне идти без него. Стыдно, конечно, и неприятно. А что делать-то? Правда, Сашка? Если ничего нельзя сделать — то ничего и не сделаешь. Буду укладываться. Спокойной ночи, Сашка.

Маленький брат опускает свою взлохмаченную голову на подушку. Уснул. Маленькие не знают забот — вот и засыпают мгновенно.

Но вдруг Сашка говорит:

— Ты Серёжу-солдатика ищешь? Серёжу надо, что ли? А зачем его отдавать в школу? Ему и у нас хорошо, правда же?

И тут Валентин чувствует: не догадка это и не подозрение, а что-то такое он чувствует, улавливает почти неуловимое в сонном Сашкином голосе. То ли лукавство, то ли секрет какой-то…

И Валентин бросается к Сашке и хватает его за плечи:

— Сашка! Ой, Сашка, смотри у меня!

— Чего — смотри? Чего — смотри? Я хотел как лучше…

— Отдай сейчас же, слышишь? Я тебя вижу насквозь, Сашка.

— Пожалуйста, — как ни в чём не бывало отвечает младший брат. Он суёт руку под подушку и достаёт солдатика, целого и невредимого. — Бери, бери. Для родного брата солдатика пожалел. Гаси сейчас же мой фонарь, батарейка сядет.

Валентин выключает фонарик. Солдатик Серёжа у него в руке, даже не верится, что Серёжа — вот он, тут, нашёлся. Так всегда трудно поверить, когда долго ищешь и наконец, уже отчаявшись, найдёшь.

— Зачем ты его взял, Сашка? Ну как тебе в голову твою дурацкую пришло?

— Ничего не дурацкая. Сам же радовался, что солдатика тебе дали. Я и захотел, чтобы он насовсем остался.

Значит, Сашка ради брата старался. Не понимает он, что такое переходящий приз. Маленький ещё.

— Эх ты, Сашка ты Сашка.

— У самого у тебя голова дурацкая.

— Это что ещё за митинг? — На пороге детской стоит папа, и свет из коридора падает в комнату. — Полуночники какие нашлись. И Саша, главное, не спит. Ну-ка сию минуту все по местам! А то позову маму.

— Ябедничать стыдно, — отвечает Сашка уже почти во сне.

А через несколько минут Валентин тоже крепко спит.

А на дне пустого ранца, как в тёмном доме, дремлет солдатик Серёжа, не выпуская из рук оружия.

Что ты потерял сегодня?

Кирилл спросил:

— Эй, Валентин, не видел, где мой тапочек?

— Не видал. — Валентин в это время тоже собирался домой, он укладывал в ящик карточки с гласными и гласная «У» куда-то задевалась. Ну куда она могла деться? Все буквы здесь, а этой нет. Валентин полез под парту, потом вытряс всё из ранца. Но буквы не было.

Кирилл в это время тоже лазил под партами и бормотал:

— Ну куда он делся? Был только что тапок, а теперь нет. Меня дома ругают, что я всё теряю. А я всё равно всё теряю.

— Я тоже вчера беретку потерял. — Валентин вздохнул, вспомнил, что об этом сказала мама. Новая была беретка, с хвостиком на макушке. Валентин, когда надевал её, казался себе десантником, хотя берет был не голубой, а синий. Но не всё ли равно? Теперь и синего не было.

— Подумаешь, — сказала Анюта, — я потеряла тетрадь и ручку в один день — и то ничего.

— Вот твоя ручка. — Кирилл выковырнул из-под парты ручку.

— Ой, спасибо, — обрадовалась Анюта.

Лариса Александровна поторопила их:

— Пора по домам, дети. Стыдно быть растеряхами. Вот Вова Матюшин никогда ничего не теряет. А почему? Потому что он собранный и внимательный. И все вы, в конце концов, научитесь ничего не терять.

Валентин покосился на собранного, самого умного. Ничего не потерял за всё время. Фантастика.

Валентин потерял ботинки, физкультурные тапочки, букварь и вот теперь букву. Букву, конечно, они с мамой сделают новую — одну-единственную буковку сделать вовсе нетрудно. Валентин быстро утешился и побежал домой.

Мама встретила его так, как будто очень давно не видела:

— О, Валентин пришёл! Как хорошо. Здравствуй, Валентин.

Зато брат Сашка с большим интересом спросил:

— А что ты сегодня потерял?

Валентин сделал вид, что не расслышал. Но Сашка не отстал:

— Ну скажи, ну скажи.

Мама с интересом ждала. И Валентин вынужден был ответить:

— Всего одну гласную, всего и делов-то. У Кирилла тапок пропал.

Мама не стала сердиться. Мама только спросила:

— А самый умный? Вот с кого пример надо брать.

— Да, он ничего не теряет. Как вкусно пахнет, — перевел разговор Валентин.

Мама засмеялась и налила в тарелку борщ.

Валентин решил, что с этого дня он тоже ничего не будет терять. Пусть и его ставят в пример, а не только самого умного. Самому умному легко — он самый умный. В этом-то всё и дело.

И тут Валентин вспомнил, что произошло сегодня на уроке.

Лариса Александровна спросила:

— Дети, я произношу слово «тетрадь». Какую гласную букву вы напишете в этом слове?

Сонька подняла карточку с буквой «И». И гордо держала над головой. Глядя на неё, и Анюта подняла «И», и Кирилл тоже. И самый умный помедлил немного, что-то его смущало — но не могут же все ошибаться. И он тоже поднял «И». Только Валентин, один из всего класса, держал карточку с буквой «Е». Потому что пишется «тетрадь», а не «титрадь».

— Валентин единственный дал верный ответ, — похвалила учительница. — Что же вы друг на дружку глядите? Вот же перед вами лежат тетрадки, и на каждой крупно написано это слово: «Тетрадь». «Е» — запомните, пожалуйста. И думать надо своей головой, а не надеяться на соседей.

Валентин гордо сиял. Ему очень хотелось рассказать эту историю дома, но он не стал. Когда хвалишься, мама недовольна.

Студентка Леночка

В тот день случилось вот что.

Лариса Александровна не пришла в школу.

Все собрались, а её не было. Сначала они сидели на своих местах тихо, потом стали шуметь и удивляться. Неугомонный Вася носился по классу.

И тут открылась дверь, и вошла совсем молоденькая девушка, похожая на старшеклассницу. У неё была коса за спиной, высокие модные каблучки, голубые глаза и голубые, совсем такого же цвета, серёжки в ушах.

— Вы не думайте, что я старшеклассница, — сказала она тоненьким голосом. — Я — студентка педучилища. Лариса Александровна заболела, и я пока буду вашей учительницей.

Она говорила ещё что-то, но они расшумелись, и её не было слышно.

— Почему заболела?

— А когда она выздоровеет?

— У меня тоже есть серёжки, только носить рано: бабушка не даёт! — Это, конечно, Сонька.

— А мы будем играть?

— А во что вы умеете?

— А сколько вам лет?

Они не слышали студентку и друг друга не слышали.

И тут Леночка совершила свою первую педагогическую ошибку. Она обиженно молчала и ждала, когда они успокоятся. Она не понимала ещё, что нельзя ждать, пока замолчит расшумевшийся народ, — надо говорить негромким голосом, и тогда они ничего не услышат, а им захочется услышать, хотя бы из любопытства. И вот тогда они, может быть, утихнут. А так — нет.

Леночка молча, нахмурив бровки, кусала губы. Она думала, что мама была права и не надо было поступать в педагогическое училище — мало ли на свете специальностей, спокойных, не нервных. А это что же такое? Людям всего по шесть лет, а они уже такие непослушные!

Время от времени Леночка стучала кулачком по столу, но это ничему не помогало.

Все вопили, им было надо что-то сказать, что-то спросить, а некоторым ничего было не нужно ни сказать, ни спросить, они орали просто так: «А-а-а!» или «У-у-у!».

Только одна Юля Костина сидела на месте, не шумела, не вертелась. И студентка Леночка заметила эту примерную девочку — ту, что сидела, положив руки на стол, склонив набок голову в тёмных кудряшках, серьёзно глядя большими вишнёвыми глазами.