Телефонист - Владимир Чернявский

сосредоточенно, будто выполняли непростую и важную работу. Пахан совсем захмелел, и его потянуло на разговоры. Слушателем Марк был хорошим, а местные бичи явно истосковались по новому собеседнику.

– Вот скажи, – брызгал слюной старик, тряся перед лицом Марка обглоданным рыбьим хвостом, – разве за тем мы воевали, чтобы какие-то сосунки-особисты разъезжали по городу в черных фургонах и указывали, как нам жить?

Остальные замычали и закивали в знак согласия. Младший закатил глаза, видимо, показывая, как достала его Особая служба.

– Приходят тут и начинают распоряжаться: то нельзя, это нельзя… – Старик оттопырил нижнюю губу, скорчив обиженную гримасу: – А кто они такие и по какому праву?! – Подняв брови, он уставился на Марка. – Ведь кем они до войны были? – не получив ответа, продолжил он. – Какая-то фельдъегерская особая служба. – Челюсть пахана затряслась. – Почтальоны хреновы! Пока мы на передовой надрывались, они отсиживались в тылу.

– Ну, теперь там работают и бывшие армейские, и полиция, – возразил Марк.

Старик, не найдя что ответить, обреченно махнул рукой:

– Какую страну просрали! – В его глазах выступили слезы. – Чего не жилось? Полезли друг с дружкой воевать!

Марк нахмурился, вспоминая предвоенный год – о том, что вещали радио и телевизор, и о чем писали газеты. «Зареченское отродье живет за счет наших ресурсов!», «Нахлебников надо наказать!», «Они понимают только силу!» Митинги, демонстрации, военные парады. Народ накачали ненавистью по полной. Примерно то же творилось и на другой стороне реки. Марку пришлось даже нанять лодку, чтобы возить клиентов мимо основных КПП, где могли схватить и объявить левобережным шпионом или просто вытрясти деньги.

– Был у нас в батальоне особист, – прервал мысли Марка плешивый грузчик. – Звали его… Альберт Кноффер. – Он оскалился. – Молоденький, личико бледное, очочки круглые. Вылитая канцелярская крыса.

Грузчик сбил о край стола крышку с бутылки пива, запрокинул голову и начал шумно пить. Кадык его заходил вверх-вниз.

– В учебке мы смеялись над этим Кноффером. – Грузчик ополовинил бутылку и со стуком поставил на стол. – Потом батальон перебросили на передовую, и заречные там нас здорово прижали, – ухмыльнулся он. – Воевать они умели! Это начальство лило нам в уши, что будет все просто, как по бульвару прогуляться. Но вышло иначе. – Он снова глотнул пива. – Из штаба пришла команда занять высоту, а мы лежим – в землю вжались. Пули свистят, снаряды рвутся – голову поднять невозможно. И тогда, глядь, наш особист встал во весь рост над бруствером и как заорет: «В атаку!» – Грузчик обвел сидящих осоловелым взглядом и громко икнул. – Тут уж мы повылазили из окопов и побежали вперед. – Он грохнул кулаком по столу так, что бутылки на нем жалобно звякнули. – И взяли высоту!

Марк знал эту историю. Награждать Кноффера из штаба на передовую приехал глава фельдъегерской службы Виктор Курц. А потом начались странные дела. Курц внезапно возглавил переговоры о мире. После обе стороны выбрали его главой объединенного правительства. Кноффер стал личным адъютантом Курца. Правда, Марку было уже не до этого: за день до появления на фронте Курца подорвался на мине Андрей Бенеш.

– А вот там, – махнул Марк в сторону подъезда, – живет девушка с девочкой лет пяти?

– Елена? – Глаза младшего прояснились. – Живе-ет, – ухмыльнулся он. – Отец ее важной шишкой был, да недавно помер.

– А муж ее где? – небрежно бросил Марк.

– Никто его не видел, – пожал плечами молодой. – Ребенок есть, а мужа нету. И мужики к ней не ходят. Неприступная барышня! – Он сплюнул на пол.

– А дочь как зовут? – уточнил Марк.

– Милой, по-моему, кличут, – прищурился молодой. – И…

Птичий щебет заглушил последнюю фразу. Воробьи в кустах затеяли свару. Марк повернулся и хлопнул в ладоши. Серая стая вспорхнула с веток, наполнив воздух шелестом десятков маленьких крыльев. Дырявый птичий ком поднялся над тополями и, вытянувшись дугой, скрылся за крышей дома.

– Вот вспомнишь кого, а он тут как тут! – буркнул старик.

Марк обернулся. Из подъездной двери выходила Елена. В зеленой ветровке и черной кожаной юбке она выглядела моложе, чем при их первой встрече. Лицо по-прежнему бледное, волосы собраны на затылке, в руке – плетеная сумка. Мила вприпрыжку бежала впереди матери. Коричневые колготки, два белых банта на голове. От мельтешения ее ярко-красной куртки рябило в глазах.

Марк проводил Елену взглядом до угла дома.

– Ну, мне пора. – Он будто нехотя встал.

Сидящие за столом понурились.

– Куда ты собрался? – начали канючить алкоголики. – Хорошо же сидим.

Но Марк уже спрыгнул со ступенек беседки.

– Увидимся еще, – махнул он рукой.

– Приходи! – просипел старик. – Мы каждый день тут.

Марк в этом не сомневался. Он неспешно побрел вдоль дома и свернул за угол. К торговой площади вел новенький мощенный плиткой тротуар. Вправо от него уходила земляная дорожка. Петляя между кустов, она терялась в глубине парка. Марк постоял, решая, куда могли направиться Елена с дочкой, и свернул в парк.

Чутье его не подвело. Метров через двести за деревьями замелькали знакомые куртки – красная и зеленая. Елена шла неторопливо, держа дочь за руку. Девочка тянула мать к разноцветным конструкциям детской площадки, видневшимся за орешником. Когда до нее оставалось метров десять, Елена отпустила руку дочери, и та стремглав понеслась по опавшим листьям к горбатой горке в виде сказочного дракона. Детские ботинки застучали по металлическим ступенькам, и довольное личико высунулось из окошка игрушечного домика на драконьей спине.

– Осторожней! – крикнула дочери Елена, вытащила из сумки книжку и села на скамейку.

В парке было прохладнее, чем возле дома. Марк стоял за кустом метрах в шести от детской площадки и рассматривал Елену. Кроме нее и дочери, вокруг не было ни души. Елена склонилась над раскрытой книгой, сидя вполоборота к Марку. Она изредка поднимала голову, чтобы посмотреть, чем занята Мила. Ветер то и дело сбрасывал ей на лицо светлый локон, и она машинально убирала его за ухо. Вокруг багряными и золотыми красками буйствовала осень, по веткам деревьев прыгали воробьи и еще какие-то птицы с красными и желтыми грудками. Пахло влажной землей и прелыми листьями.

У Марка защемило в груди. Время словно остановилось. Карусели на детской площадке, скамейка и сидящая на ней девушка сделались необычайно четкими, будто кто-то навел резкость у невидимого бинокля. Марк слышал, как пальцы Елены скользят по страницам книги, как шуршит гравий под ботинками ее дочки. Марк, словно завороженный, не мог отвести взгляд от Елены. Казалось, отвлекись он на миг, и волшебство исчезнет.

Наконец Елене надоел непослушный локон. Она потянулась к затылку и сдернула заколку, стягивающую хвост. Встряхнула головой. Темно-русые волосы волнами упали ей на плечи. Елена зажала заколку губами и принялась собирать локоны в новый пучок.

Когда она закончила с прической, Марк вышел из-за кустов и уверенно зашагал по дорожке между детскими каруселями. На середине площадки он как бы ненароком бросил взгляд на скамейку. В этот момент Елена, услышав чужие шаги, подняла голову и увидела Марка. Ее глаза слегка расширились, на губах заиграла улыбка. Марк остановился и свел брови, будто с трудом вспоминая, кто перед ним.

– Добрый день… – улыбнулся он в ответ и шагнул к девушке. – Кажется… Госпожа Эдгард?

– А вы… сантехник? – Елена встала.

– Да, – кивнул Марк, – сегодня работаем в вашем районе, госпожа Эдгард.

– Просто Елена, – покачала она головой.

– Марк, – он подошел и протянул руку.

Девушка пожала его ладонь. Пальцы у нее были длинные, тонкие и неожиданно горячие.

– Вы позволите? – Марк кивнул на скамейку.

– Да, конечно.

Они сели рядом.

– Мы скоро у вас вентили будем менять, – сообщил Марк. – Я уже заявку согласовал. Все сделаем бесплатно.

– Спасибо, – девушка подняла брови. – Не знаю, как вас благодарить!

– Ерунда! – махнул рукой Марк и неожиданно для себя добавил: – Вы мне понравились.

Елена внимательно посмотрела на него. Марк снова удивился спокойствию в ее глазах. Он будто глядел сквозь прозрачную воду на дно глубокого озера, полного удивительных вещей.

– Мне давно этого не говорили. – Уголки губ Елены приподнялись.

– Потому что люди слепы! – хмыкнул Марк. – Не видят сокровище у себя под носом…