Рок. Короткий роман - Екатерина Асмус

— А ты слушай их и узнаешь! — ответил Митюха, с аппетитом закусывая. — Классные они ребята, ей-богу!

— А нашей Лесечке теперь сами менты честь отдают! — горделиво вещал Лелик, хорошо поставленным голосом.

— Как это, как? Расскажите! — шумели гости.

— Летом было дело, — охотно принялся рассказывать Лелик. — Леся же не может ехать как все, педаль давит на полную.

— Ну, Лелик! — жеманилась автолюбительница. — Так позволяет же машина! Что мне, плестись с «москвичами» прикажешь?

Гости восхищенно глядели не нее. В этой компании пределом мечтаний были старенькие «жигули», а у Леси, как выяснилось, под пышным мягким местом имелся совсем свежий «мерседес».

— Да, так вот. С вечера мы задержались на фуршете в Британском посольстве. Потом — не хватило, — продолжал Лёлик свой рассказ. — Поехали в «Асторию», а помнишь, как консул.

Тут Лёлик и Леся буквально закисли от смеха, вспоминая одним им известные тайные эпизоды совместной с дипкорпусом гулянки.

— А пресс-атташе? — умирала со смеху Леся.

Гости стыли во внимании.

— В общем, с утра Лесечке нужно было в Эрмитаж на конференцию, — отхохотавшись, продолжил Лёлик. — Тяжело, всю ночь, почитай, гуляли. Но деваться некуда — американская делегация, а она — ответственная по встрече. Еле собралась — опаздывает! Ну, в авто — прыг и порулила! Благо недалеко, по Невскому, прямо до площади, и уже на месте.

А если кто помнит — там поворот по дуге площадь Дворцовую огибает. На повороте поток машин, а на перекрестке — мент стоит. И тут нашу Лесю укачало! Тошнит — сил нет. И что делать? Остановиться — нельзя! Вплотную все едут. Но наша-то не растерялась! Высунулась в окошко, да как блеванет фонтаном! А сама ногой-то — да по газам! Мент так столбом и застыл. Поднял было палочку полосатую, а потом номера ее машины увидел, да так и опустил. А ведь с другой стороны — она ничего не нарушила! Теперь вот на этом перекрестке ей всегда менты честь отдают.

Конец его фразы потонул в общем хохоте, посвященном удали и бесшабашности героини рассказа.

— Что ей в Эрмитаже-то делать? Там «голду» не продают! — буркнула себе под нос Лялька, настроение которой понижалось пропорционально количеству выпитого.

— Археологи они, — внезапно ответил Аспирант. — С мировым именем. У Леськи — публикации на пяти языках, боюсь подумать, уже за полста перевалило. Умница она, каких мало. Большое будущее за ней. А у Лелика — и подавно. Он еще с ее отцом работал. Вместе в экспедиции ездили. А потом отец ее погиб. В горах под обвалом. Он альпинизмом с детства увлекался. Лелик после этого очень Леське с матерью помогал. Леське-то тогда едва четырнадцать исполнилось. А потом и поженились. Он ведь ее больше жизни любит. Да и работают вместе, и, кстати, ее мама тоже в археологии человек не последний. Сейчас вот в Мексику все вместе уезжают.

— А ты-то откуда знаешь? — недоверчиво покосилась на него Лялька.

— А я с ними в экспедиции летом езжу, очень раскопки люблю. Да и платят неплохо! — спокойно ответил Аспирант и вцепился зубами в перепелку.

Благостно протекала попойка. Вот и мандаринами запахло совсем по-новогоднему, народ пел романсы, Митюха аккомпанировал на рояле, Малыш на гитаре, тихо звенели бокалы, разливались ароматные напитки, и даже самые прожорливые уже насытились.

— Митенька, прочти что-нибудь новое, — просила Леся. И Митюха читал:

Зубровка, Москва, Салют, Opal.Все курят, а ты пропал,Медео, Истер, Белый Агдам,Мускат, Розе, Ереван.

Salem, Samuil, Murad, Миксте.Вега, Победа, Ballet, my durling,Но помни при этом, что: every packetА government health WARNING.

Гости смеялись и аплодировали. А Лялька разомлела от сладкого «Мартини» и благостно разглядывала Лесины колечки, мечтая о том, что когда-нибудь и ей улыбнется судьба.

Внезапно в комнате появилась новая гостья. Звонка при этом не услышалось, что наводило на мысль о незакрытой двери. Митюха частенько забывал входную дверь запирать. Друзья неоднократно пеняли ему на это, но он философски повторял: «Кому суждено быть удавленным — утопленным не будет». И продолжал оставлять дверь незапертой. Новенькая, вероятно, знала об этой особенности хозяина и спокойно вошла, не позвонив.

— Привет честной компании! — звонким, каким-то искусственно резким голосом воскликнула она. — Что празднуем?

— Ааа, Танчик! Привет! Давно не виделись, — ответил Митюха дружелюбно. — Ты присаживайся, давай налью тебе «штрафную» как опоздавшей!

— Я посижу, посижу с вами Митя! Как же не посидеть со старыми-то друзьями! — Голос девушки был тонок и подрагивал. Черноволосая и темноглазая, с короткой стрижкой, сама маленькая, она казалась очень воинственной и нелепой среди разомлевших и веселых людей.

— Слышь, Танюх, ты чего какая-то заведенная? — вступил в разговор Аспирант. — Давай и вправду — «штрафную»! Сразу полегчает!

Та, которую назвали Таней, Танюхой и Танчиком, кивнула, взяла поднесенный бокал и залпом его осушила.

— Теперь можно и присесть в светском обществе, — возвестила она и стала протискиваться на диванчик, где мирно кемарил поднабравшийся Малыш.

Не обращая внимания на окружающих, она схватила спящего за грудки и стала трясти его с удивительной силой, крича ему в лицо: «Встал и пошел со мной, сейчас же! Я сказала — встал и пошел!»

Народ, пораженный странной сценой, застыл в оцепенении. Малыш, проснувшись, хлопал глазами и что-то пьяно бормотал. Дальнейшие события протекали в ураганном темпе.

Татьяна, или как здесь ее называли, Танчик, залепила Малышу враз несколько пощечин, потом схватила вновь за грудки и рывком подняла, демонстрируя недюжинную силу в нежных женских ручках. Малыш болтался покорно, словно тряпка, дал вывести себя из-за стола, и был прислонен к стене у дверей гостиной. После чего Танчик на глазах у изумленной публики вернулась к столу, глотнула из горла приличную порцию коллекционного «Мартеля» и выкрикнула: «Счастливого Рождества!»

А далее произошло невероятное. Черноволосая малявка уперлась ручками с ярко-красными ноготками в край стола и одним рывком перевернула его. Взметнулись вверх и рассыпались радужными брызгами хрустали и раритетные фарфоры, закуски смешались с осколками, образуя кашу в лужах из элитного спиртного. Дружное: «Бляяяяяяя!!!» перекрыло стеклянный звон, и через секунду вся компания оказалась сидящей среди руин стола и груды непонятных помоев.

А Танчик со своим трофеем исчезла! Бесследно! Исчезла даже гитара Малыша.

Первой отмерла Леся. Она прыснула тихонько, а потом расхохоталась. Ей вторили все остальные, шок выходил смехом, и компания никак не могла остановиться.

— Однако — забавно! Такого я еще не видела. Настоящее шоу! Класс! За это стоит выпить! Лелик, а ведь у нас в машине есть еще спиртное! Давай-ка, тащи, это нужно отметить!.. Митя, принеси мои сапожки, тут теперь ходить опасно! — командовала Леся.

— Что ж, в сорок пятом мы потеряли больше, — философски заметил Митюха, глядя на останки сервировки, — а выпивка, и вправду, сейчас не помешает, — продолжал он, выуживая из под обломков чудом уцелевшую бутылку «Чиваса». Вручив находку абсолютно деморализованной Ляльке, он побрел в коридор за Лесиными сапожками.

И пили они еще сутки подряд, сидя в сапогах над обломками стола, пока Лелику и Лесе не пришла пора собираться на самолет в далекую Мексику. Проводив их, вся компания полегла на свободных местах, дабы отоспаться хорошенечко для следующих подвигов.

Ёрш

Малыш вернулся на второй день, злой словно черт. И тут же начал ругаться с Митюхой.

— Ты что, брат! Смерти моей хочешь? Ты зачем Танчика позвал?

— Опомнись, несчастный! — парировал Митю-ха. — Кто ее звал? Я ее звал? Это же твоя мочалка!

— Мить, ты пей меньше, а? А то у тебя уже провалы и болезнь Альцгеймера! Я уже тыщу лет как с ней не встречаюсь.

— Знаешь, трезвенник ты наш, ты бы мне еще об этом вовремя сообщил. А то я не в курсе, ясно? Она меня, знаешь, как достала, когда каждый день сюда вешаться приходила!

И пояснил разинувшей рот от непоняток Ляльке:

— У нее ключ был, Малыш дал. А я тогда на халтурку устроился, каждый день из дома уходил. Так она войдет, к люстре веревку привяжет, позвонит всем знакомым и — главное — вот этому герою-любовнику, — он кивнул в сторону Малыша, — мол, все прощайте, не поминайте лихом. И стоит на столе, пока Малыш не примчится.

— А то ты не прибегал, — огрызнулся Малыш.

— И я прибегал, а что делать-то? — согласился Митюха.

— Несколько раз провернула она это представление. Якобы из петли мы ее вынули. И тут начинаются слезы, признания, а потом она Малыша к себе тащит. А там как начнет его пилить! — внезапно развеселился Митюха. — Все замуж хотела выйти. И придумала себе, что наш Малыш — ее лучшая партия.