Альма - Леонид Анатольевич Сергеев

старшего брата, ведь он был выше её ростом и толще в два раза. Она притаскивала медведю еду, обнимала и целовала его, и что-то шептала ему в ухо.

Потом я попросил Мишку с Гришкой сбегать в деревенский магазин, купить резиновый мяч, после чего мы ежедневно играли на участке в футбол. Первое время Альма без особого интереса относилась к этой шумной игре, тем более что Мишка с Гришкой, гоняя мяч, орали изо всех сил, но постепенно Альма всё азартней включалась в игру. Главное — она почувствовала, что ребята добрые мальчуганы и к ней относятся хорошо.

Во время игры ребята нахваливали Альму:

— Альма так прикольно бегает, прям не знаю! — восклицал Мишка.

— С ней наперегонки лучше не бегать, всё равно не догонишь! — вторил ему Гришка.

Бывало, и мне доставались комплименты:

— Ты, дядь Лёнь, старый, но шустрый, — говорил Мишка.

— И прикольно бьёшь по мячу. Ты был продвинутым футболистом? — подавал голос Гришка.

— Почему был? — откликался я. — И сейчас играю. Я чемпион мира среди дедушек и бабушек.

— А как называется ваша команда?

— "Вперёд, старикашки!" Вы же знаете, после шестидесяти лет человек снова начинает молодеть. Разглаживаются морщины, мышцы становятся, как камень. Вон у меня волосы на лысине стали расти.

Ребята смеялись, никак не могли понять — шучу я или говорю серьёзно.

Долго в футбол мы не играли. Как только Мишка с Гришкой входили в раж и начинали ссориться, Альма поджимала хвост и деликатно отходила в сторону. У неё была тонкая душа, она избегала всяких ссор и вообще предпочитала более спокойные игры. Например, прятки. В этой игре она проявляла недюжинную смекалку и даже некоторое хитрованство. Случалось, я "вожу" — считаю до десяти, прислонившись к дереву, а Мишка с Гришкой и Альма прячутся. Ребята убегут за сарай или залезут под террасу, а Альма спрячется за бочку, только хвост виднеется. Я прохожу мимо, делаю вид, что никого не нахожу. "Где же Альма?" — спрашиваю. А она сзади подбегает и гавкает со счастливым выражением на мордахе, довольная, что удачно спряталась от меня. Потом и ребята подбегают, тоже радуются, что ловко меня облапошили.

— Сдаюсь! — говорю им. — Мне вас никогда не найти, вы прячетесь, как настоящие разведчики. Пойду готовить обед, а вы поиграйте втроём.

Я колготился на кухне или делал ещё что-нибудь по хозяйству, ребята играли с Альмой, но то и дело подбегали ко мне.

— Альма такая озорная! Такая игрунья! — восклицал Мишка.

— Куда ни спрячемся, всё равно находит. Круто! — пояснял Гришка.

— Она находит людей по запаху, правда, дядь Лёнь? — обращался ко мне Мишка.

Я подтверждал его слова, смотрел на "озорную игрунью" и думал: "Надо же, подойдёшь к собаке, погладишь — и ты уже для неё хороший человек, а если ещё покормишь и поиграешь ней — замечательный. По большому счёту, для собачьего счастья нужно совсем немного — всего-то, чтобы тебя кто-нибудь любил. Кстати, для счастья человека нужно то же самое.

Глава пятнадцатая

"Собачья школа"

Игры играми, но я понимал, что главное — дать Альме хорошее образование. С этой целью каждое утро, после завтрака и зарядки (легкой пробежки до леса), я садился на крыльцо террасы, Альма усаживалась на траву напротив меня и мы начинали занятия на открытом воздухе.

Я учил Альму разным командам — показывал мелкие вещи и просил её принести их, учил писать лапой на песке буквы и считать до семи. Например, говорил: "два плюс три будет пять" и по-собачьи лаял пять раз. Альма внимательно меня выслушивала, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, потом гавкала пять раз. У неё был исключительный слух, необыкновенная зрительная память и потрясающая сообразительность — она всё схватывала на лету. Короче, Альма оказалась способной ученицей. Даже "способной" — не то слово, слишком маловыразительное для такой собаки. Сногсшибательно одарённой! — вот подходящие слова для неё.

Понятно, успехи Альмы я не оставил без внимания и спустя несколько дней расширил образовательную программу, ввёл урок музыки и танца: выносил на террасу проигрыватель с пластинками, и мы с Альмой разучивали всякие "па". Сразу скажу, в танцах Альма проявила не просто одарённость, а самый настоящий талант — врождённую музыкальность, чувство ритма, пластичность. Она танцевала на задних лапах, а передние раскачивала в такт музыке; танцевала, как профессиональная танцовщица, — спина прямая, голова откинута назад — и при этом улыбалась, высунув язык. Танцы доставляли ей невероятную радость. Через неделю мы уже свободно исполняли вальс и танго.

Ну и, само собой, у нас были уроки труда. Как же без них, если физический труд вылечивает от всех болезней. На уроке труда я пилил и колол дрова, Альма относила поленья под навес у сарая. Или я выкатывал из сарая тачку с баком, и мы резвым аллюром направлялись к водонапорной башне, а набрав воды, уже медленно, восстанавливая дыхание, возвращались на участок.

Однажды во время урока по математике я заметил у изгороди дачницу с соседней улицы, рядом стояла её собака — коричневый дог. И женщина, и пёс со жгучим интересом наблюдали за нашими занятиями.

— Присоединяйтесь! — махнул я им рукой. — Лишние занятия не помешают.

— У меня совсем нет времени, — вздохнула дачница. — Меня ждут парники, грядки, а вот Эдик… Если он не будет для вас обузой… Он с удовольствием ходил бы на ваши занятия, правда, моя радость? — она обратилась к догу.

Пёс кивнул, но без особого энтузиазма — то ли считал себя достаточно образованным, то ли просто был лентяем.

Так у меня появился ещё один ученик. Эдик особыми способностями не блистал: за пять занятий он научился считать только до двух: один, два, а дальше уже просто много. Он приходил учиться только потому, что его заставляла хозяйка. На уроках он большей частью зевал и только что не говорил — "И чего я здесь высиживаю, убиваю время?" От уроков труда он вообще отлынивал, симулировал хромоту, а когда начинался урок музыки,